Больше задумчивая, чем сстливая, почти успокоенная и ободренная их многообещающим свиданием, Джия легла, надеясь сохранить в себе лучшую часть его семени. Сколько времени она дремала? Очнувшись от шороха рядом, она увидела раздевающегося визиря. Слабая после изнурительной полубессонной ночи, она сделала попытку добежать до двери.
Та не открывалась, запертая изнутри. Девушка со страхом взирала на чем-то разозленного мужчину, боясь подойти к постели, хранившей тепло незабываемой ночи. Джия попыталась обмануть разозленного сардара: — Он обещал скоро прийти… — Тебе долго придется стоять у двери, она не откроется; и он не придет, не жди! Рани не двигалась: верить ненавистному визирю не хотелось, она ждала продолжения сказки. – Он уехал на охоту до вечера, потом его ждут в охотничьем домике, думаю, он задержится, вернее, его задержат… Мы можем съездить туда позднее, чтоб понаблюдать.., тебе понравится… — Ты гадкий и жестокий, я тебя…я тебя не хочу.., ты мне противен! — Это неважно, ты мне нужна гораздо больше, чем ему, которого ты ласкала так, как он того не заслуживает! Он все равно не оценит и не вернется к тебе! Джия обвела глазами комнату: где? где щель? – Везде! – засмеялся мужчина. – Ты многому научилась у меня, а не у этого мальчишки, только я в силах оценить тебя! Ты нужна мне!
Девушка устала стоять голая у дверей, она замерзла, слабость не отпускала её. Поняв бесполезность пустых ожиданий, она подошла к постели и присела. Он провел рукой по её согнутой спине. привлек её к себе, сперва вдыхал её запах, уловив чужой мужской. Уложил её на себя животом к лицу, подтянув её ноги, развел их и всосал в рот клитор. Она вздрогнула, какое-то время держалась неподвижно, но устав терпеть боль, опустила голову и взяла в рот его пенис. Она, не останавливаясь, работала губами и языком, так было легче переносить его яростные ласки, удары по ягодицам и бедрам. – Возьми его, весь, до конца, как ночью,.. – шептал он и подавался к её лицу бедрами. У неё не получалось забрать в рот его длинный пенис с яичками, и он злился и причинял ей боль, кусая клитор.
Она затрепетала, застонала на нем, откинув голову. Он усадил девушку, встал перед ней и, несмотря на сотрясающие её конвульсии, засунул дрожащий член ей в рот, протолкнул его в горло, заставив её заглотить мошонку. Держа её за голову, он толкался в неё, пока не заполнил её рот вытекающей толчками спермой. Полубесчувственная, она упала на смятые простыни и закашлялась. – Разве меня нужно просить овладвать тобой?! Передо мной нужно унижаться, как перед этим испорченным мальчишкой?! – кричал он, тряся её за плечи. – Я все равно буду любить его, буду хотеть… я хочу любить, я одна… — твердила в полузабытьи Джия. – Не будет в твоей жизни других мужчин! Вот увидишь, ты будешь принадлежать мне! – угрожающе пообещал он и вышел.
Ночью он потащил упирающуюся девушку в охотничий домик. Джия понимала, что может увидеть там, но он заставил ехать. Тихо расступилась перед сардаром охрана, молчаливый евнух повел их на высокую галерею. Невидимые за колоннами, наблюдали они, как в большой зал внизу вбежали мокрые из бани молодой мужчина и юноша, затем смеющийся обнаженный раджа, несший знакомую белокурую девушку. Девушка с юношей танцевали, непристойно демонстрируя себя, раджа и незнакомый мужчина, переговариваясь, сидели в подушках и пили вино. Затем танцоры начали оральную предыгру, лаская девушка – раджу, юноша – мужчину. Затем партнеры поменялись местами. Когда девушка издала сладострастный вопль, правитель радовался как ребенок. Мужчина же механически вонзался в юношу, как будто скучно работал. Раджа и блондинка долго и нежно удовлетворяли друг друга различными способами, он исцеловал все её тело до кончиков пальцев ног, многократно терпеливо доводил её до оргазма, только затем кончил сам.
Слезы зависти душили Джию: таким она почти не знала мужа, разве что сразу после свадьбы он так же был нежен и терпелив с ней. Ответа на извечный вопрос «почему?» не было. Рани многое бы отдала, чтоб оказаться на месте этой веселой девушки, которую совсем не заботило удовлетворение господина, она непринужденно без усилий получала его сама. Молодые люди отдыхали, негромко беседуя, вкушали фрукты и сладости, а визирь, крепко обняв ошеломленную девушку шептал ей в ухо. Девушка – гречанка, не рабыня, певица и танцовщица, её привез он, Аяз-сардар, сразу после их свадьбы и представил радже.
Она даже выступала перед ними 1-2 раза, просто Джия не помнит; затем правитель поселил её недалеко от дворца и осыпал благами. Девушка – частая гостья государя во дворце и здесь. Как её муж к ней относится – Джия может наблюдать сама. Юноша – давний любовник раджи ещё с детства, рани уже видела их встречу, правитель возвысил его из низов и держит на службе, он предан радже. Государь любит смотреть, как овладевают его слугой, но девушку он не делит ни с кем. И та привязана к радже, ведь тот озолотил её и не отпускает от себя. Про четвертого участника любовных игр визирь рассказал скороговоркой, что тот – крупный вельможа и рани когда-нибудь представят его. Внизу мужчины одновременно имели юношу с двух сторон, у всех был весьма довольный вид. Певица вылизывала зад любовнику, обняв его за бедра.
У Джии кончились силы, она повернулась к визирю и, обняв, уткнулась ему в плечо. Обняв потрясенную рани, Аяз-сардар вывел её из домика незамеченной. Во дворце они прошли в баню. Визирь долго намыливал оцепеневшую девушку, тер, смывал мыло. Затем протянул ей губку и встал перед ней; задумчивая Джия терла большое тело, твердые ступни, мылила ему голову, смывала. Мужчина сел в кафельную ванну, потянул её. Она прижалась к его широкой спине, терлась об неё грудью. Разочарование в муже и чувство собственной ненужности было так велико, что несчастная девушка меньше всего желала сейчас оставаться одна наедине с горькими мыслями. Хотелось жалости, понимания, собственной необходимости, Джия устала оттого, что её используют. Сардар как будто понял её, не торопил, не принуждал, был ласков.
Обняв его сзади руками и ногами, она гладила его по груди; скользнув по животу вниз, перебирала яички, сжимая их. Охватив ствол, стимулировала скользкую головку, пенис постепенно увеличился в её настойчивых руках. Она перебралась к нему в объятия, прижалась к груди, обвила руками и целовала страстно, как хотелось целовать другого мужчину, того, кому она совсем не нужна. Джия закрыла глаза и утонула в сладких мечтах. Она живо представила на месте Аяз-сардара другого, стройного, молодого, желанного. Улыбка блуждала по её губам, глаза были закрыты, и визирю очень понравилась эта ласковая и неожиданно страстная девушка, которая в мыслях, быть может, и не с ним, но ласкала и целовала его, готовилась подарить высшее блаженство – ему, впервые сама без принуждения. Он почувствовал, что им сейчас будет очень хорошо и не стал вторгаться в её мечты.
Исцеловав его губы, она принялась терзать его соски, облизывая и посасывая их. он толкнул её на противоположный край ванны, и они откинулись на мокрые теплые плитки. Он протянул ногу к её лицу, и она, поняв, поцеловала все его пальцы. Она поставила его ступни себе на грудь и, призывно посмотрев на него, откинула назад голову и закрыла глаза. Он мял её груди стопами, защемлял соски пальцами ног, и она направляла его, держа за щиколотки. Впервые он увидел вожделение в каждой клетке её тела, в каждом движении. Она нашла под водой его восставший ствол и уселась на него спиной к нему. Держась руками за края ванны, она осторожно извивалась натри неё что-то сломалось окончательно. Она была нежна с ним, вдохновенно любила его в память о своей прежней привязанности. Он старательно наполнял её спермой, отрабатывая обещание оплодотворить её.
Осмотревший её врач объявил, что рани беременна и нуждается покое, уединении и отдыхе. Обрадованный супруг отправил её с преданной Пией и служанками в загородный дворец недалеко от столицы, обещая помнить и навещать. Первым её навестил визирь в сопровождении знакомого по подсмотренной оргии мужчины. Тот издали поклонился рани и остался ожидать Аяз-сардара, спешившись у ворот поместья, в сопровождении солдат. Пожирая глазами отдохнувшую, прекрасно выглядящую Джию. игравшую со служанками на цветущем лугу, мужчина потянул её в покои. Девушка недоуменно отказалась, напомнив, что она носит наследника и обязана беречь его. Взмахом руки отослав служанок, сардар похотливо обнял упирающуюся рани и прошептал ей в ухо, что её беременность – сказка для придворных и мужа, что она не может зачать, так как её поили травами от зачатия по его приказу. И что теперь он, и никто другой, сделает её беременной своим ребенком.
Потрясенная Джия замахнулась и закричала на него. Смеясь, он схватил её и понес, сопротивляющуюся, в спальную. Два евнуха раздели девушку, уложили и привязали руки к спинке кровати. Усмехающийся визирь не спеша разделся, глядя в глаза разъяренной рани. – Пусть, я потерплю, это все неправда, мой малыш уже живет во мне, — лучик надежды бился в Джии, пока мужчина яростно овладевал ей, причиняя боль. Почувствовав, что она обессилела, он развязал её, перевернул на живот, навалился сверху, втолкнул в неё ствол, сдавил груди и после нескольких интенсивных толчков кончил.
Через некоторое время надежда покинула рани: зачатия не произошло. Она послала гонца с письмом к мужу, прося приехать, но ответа не дождалась. Собралась было вернуться домой, но охрана не выпустила её, выполняя приказ. Чей? Начальник охраны твердил, что приказ – раджи, но Джия поняла, что – визиря. Она давно заложница могущественного сардара, но так явно, напоказ он демонстрировал свою власть над ней впервые. Когда он приехал, она заперлась в покоях. Услав служанок, он взломал дверь и, надавав ей пощечин, насильно взял её несколько раз, не отказав себе в удовольствии заполнить семенем все её отверстия. Затем он уехал, окруженный отрядом телохранителей, и навещал её еще несколько раз. Джия больше не бунтовала, была безразлична и покорна.
Они совершали длительные конные и пешие прогулки, посещали окрестные села, базары, плавали в бассейне, мылись в бане. Говорили о посторонних вещах, никогда о себе и радже. Подминая под себя её стройное извивающееся тело, долбя пульсирующим поршнем её отверстия, он видел, как она меняется и из напуганной угловатой девочки превращается в юную прекрасную женщину, умеющую дать мужчине невыразимое наслаждение. И он страстно желал эту повзрослевшую у него в объятиях женщину ещё сильнее, чем тогда 1,5 годами ранее.
Он уехал, и все указало на то, что Джия забеременела. Её приехали навестить придворные во главе с супругом. Визирь самодовольно наблюдал, как супруги беседовали в шатре посреди сада. Затем они прогулялись по парку, об уединении супруг и речи не заводил. Муж был рад видеть её в добром здравии, справлялся о её здоровье, о положении. Рани едва отвечала, слов любви они избегали, разговор не получался. Джия просила разрешения вернуться во дворец, муж отказал, ссылаясь на запрет врачей. Зайдя на миг в покои по её просьбе, едва оглядевшись, он спешно засобирался. Жена кинулась за ним, когда он был в дверях спальни. Упав на колени и обняв его ноги, она умоляла защитить её от всех, быть ей опорой, не покидать её. Он позвал служанок и поручил им плачущую жену, пообещав, что его близкий родственник – визирь позаботиться о ней и защитит от всех, как и его. Охваченная отчаянием, Джия смотрела с балкона как выезжает из ворот супруг в сопровождении знати. Она не видела стоящего под балконом и наблюдающего за ней едва знакомого военного, сопровождавшего сардара. Услышав, как к ней входит оставшийся по приказу раджи визирь, и увидев его самодовольный взгляд, перегнулась через перила и бросилась вниз.
Она упала с высоты нескольких метров на пышный куст, росший под балконом. Ободранную, без сознания, внес её в покои спутник сардара – военный и отдал взволнованному Аяз-сардару. Вызванный врач подтвердил, что она в порядке, срок ничтожно мал, чтоб навредить ребенку, только в беспамятстве от волнения и испуга. Пришедшую в себя девушку успокоила верная Пия, долго ругала, плакала. Джия долго болела: она постоянно напряженно думала, часто плакала, отказывалась гулять и есть, ни с кем не разговаривала, не спала. При попытке сардара подойти, с ней случалась истерика. Видевших её поражали перемены, произошедшие с ней: она плохо выглядела и явно переживала большое горе. За ней следили, не оставляли одну, служанки находились при ней безотлучно. Поправившись, Джия начала выходить из покоев, принимать пищу.
Как-то Пия указала на невысокого молодого военного, сообщив, что он первым увидел её падение и принес во дворец. Он приезжает к визирю из столицы с донесениями от государя. Он – знатный военачальник всегда интересуется её здоровьем, вероятно, для доклада супругу. Рани велела позвать незнакомца, которого она почти сразу припомнила – тот 4-й участник оргии, про которого сардар не пожелал распространяться. Говорить с ним расхотелось: все друзья визиря- шпионы и её враги. Она произнесла несколько ничего не значащих фраз и отпустила его, но он попросил разрешения говорить. Она равнодушно кивнула. Приблизившись и глянув ей в лицо ясным взглядом, он произнес: — Вам кажется, что несчастнее вас нет на свете. Может, оно и так, но это не навсегда. Все имеет свой конец, окончатся и ваши беды. Потерпите и вы будете очень счастливы, а ваших обидчиков не будет.
Поклонившись, он ушел. Джия усмехнулась: хорошие слова, но только слова! Она не верила в свое будущее.
И снова девушка смирилась с судьбой и покорилась обстоятельствам. Ребенок, её малыш, растет в ней, делая её все более неуклюжей. Она ненавидит его отца? Да, это так! Но оба мужчины, желавшие оплодотворить её, не любят и не жалеют её, они ей не опора. Только насилуют её тело и душу, пытаясь сломать её. Какая же её разница, кто из них отец ребенка?! Ни одному из них малыш не нужен, а мужу и она сама-то не нужна. Ребенок станет её жизнью, её другом, её будущим. И она вновь поверила в лучшее. Перевезённая во дворец незадолго до родов, она родила девочку. Похожую на неё.