Олег и Маша были женаты 4 года, и похоже, любили друг дружку, несмотря на то, что Маша была на 6 лет старше него. Вернее, это относилось лишь к Олегу, поскольку женился он по расчёту, сразу же в 18 лет: у Маши была инвалидность, и он, женившись на ней, получал освобождение от армии. Зато для Маши это был подарок судьбы: тощая как щепка, лопоухая, в очках, почти без зубов, волочащая ногу, бесплодная из-за аборта в 18 лет после изнасилования, она давно потеряла надежду найти себе хоть какого мужчинку, а тут — невинный инфантильный мальчик, красивый какой-то застенчивой, скорее девичьей красотой, которого можно было иногда воспитывать.
Но добрая и весёлая жизнерадостная Маша быстро захватила и его душу, а её мать Ирина Витальевна, миниатюрная изящная женщина, выглядящая лет на 5 моложе своих тогдашних 46 лет, хоть и овдовевшая года 2 назад, когда её муж упал, ремонтируя крышу на даче, приняла его столь ласково, что он почти сразу стал называть ее «мамой Ирой». К тому ж у Маши была весьма приличная пенсия по инвалидности, позволявшая ему не работать, а посвящать жизнь «уходу за инвалидом».
Но в то январское утро он проснулся в отвратительном самочувствии. То ли на новогоднем столе было что-то крепящее, да к тому же он переел, или ещё что, но живот пучило, слегка тошнило. Первой заметила непорядок Маша, и, допросив его едва ль не «с пристрастием», и выяснив, что в туалете он не был уж дня 4, пошла за советом к маме. Посовещавшись, женщины решили, что Олежке необходимо поставить клизму. И делать её будет мама Ира, имевшая в этом хороший опыт.
Но вот как его уговорить открыть своё самое сокровенное перед тёщей, когда, по своей какой-то просто ненормальной стеснительности, он и в бане на даче не мылся даже с собственным отцом, а уж жену, особенно в первый год, стеснялся так, что даже попытался «откосить» от первой брачной ночи, и Маше пришлось едва ль не насильно заставить его стать мужчиной. Но, будь что будет, а от запора его лечить надо, решили женщины. В конце концов вдвоём они с ним справятся, и если что, свяжут поясами от платьев.
-Дорогой мой — Маша присела на край кровати, где куксился Олег — ты сам понимаешь, что без клизмы тебе уже не покакать, а мама умеет её делать так, что даже и не почувствуешь…
От этиасторовым маслом. Потом мама Ира обваляла в баночке с вазелином и пристыковала наконечник… От одного его вида Олежку пробил шок: толщиной с большой палец, длиною с ладонь — от запястья до кончиков пальцев, с мелкими дырочками… Но Маша уже подталкивала его к «кобыле»:
-Штанишки снимаем, мой хороший, вот так — она запустила большие пальцы под резинку его треников, спустила вместе с трусами, и, уже почти силой повалив на тахту, сдёрнула полностью. Затем совместными усилиями вдвоём положили в нужную позу уже совсем заступоренного Олежку, согнув ноги в коленях. Маша, что-то ласково воркуя, навалилась ему на тело и широко раздвинула ягодицы, а тёща ловко ввернула наконечник Олежке в анальное отверстие. Тот запоздало пискнул и дёрнулся.
-Всё хорошо, мой зайка, самое страшное позади — мама Ира поглаживала его по попе и бёдрам. И под этот ласковый говорок Олежка, пока ему делали клизму, лежал совершенно спокойно. Его уже не пугало, что ему потом поставят еще 1-2 клизмы ещё большего объёма, а назавтра промоют всеми тремя литрами. Вода из клизмы слилась. Мама Ира извлекла перемазанный калом наконечник, который Маша понесла мыть, и крепко сжала вместе Олежкины ягодицы:
-10 минут потерпи!
И после этих пыточных 10 минут Олежка стрелой ринулся в туалет, прижимая тряпку к попе, из которой уже текло.