Ящичек с чердака

     -Дети, никуда не ходите, мы вернемся через три часа!
     Мы с Вероникой, Алей и Андреем стояли и махали вслед уезжающей машине.
     -Ну, что будем делать, — Ника посмотрела на нас вопросительно и тут же предложила свою версию:
     -Можно построить дом из стульев.
     — Нет, надоело! — Але было всего 5 лет, и она, как самая младшая всегда была ребенком в нашем «доме», что ей не нравилось.
     — Лучше полезли к Максиму на чердак.
     -Мы уже сто раз там были. И ничего интересного нет у меня на чердаке, — сказал я. — Андрей, а что у тебя на чердаке?
     — Не знаю. Туда можно залезть только по лестнице, а я боюсь.
     Глаза Вероники загорелись жаждой приключений:
     — Полезли туда! Может там есть что-то интересное.
     Не без труда затащив Андрея на чердак, мы принялись обшаривать метр за метром. В основном там были только старые и пыльные доски. Недовольный насилием над собой Андрей тут же заныл:
     -Я так и знал, ничего тут нет, и зря вы меня сюда притащили!
     -Смотрите! — Ника забралась в самый дальний угол и с интересом разглядывала что-то.
     -Ну и что? Это какие-то инструменты.
     -Никакие это не инструменты! Это клизма и другие медицинские приспособления.
     -А ты что ожидала тут увидеть? Моя мама все-таки доктор.
     -Скажи, Дюша, а мы можем это взять? — я понял, наконец, что Ника имеет в виду.
     — Конечно. Только зачем вам это?
     -Ну, разумеется, играть в доктора!
     — А, понятно. Только клизму буду я ставить! Я не хочу, чтобы мне ее поставили!
     Перетащив ко мне домой чемоданчик с «драгоценностями» мы стали решать, что с этим делать. Там была резиновая грелка с трубкой, которая заканчивалась белым пластмассовым наконечником, слушалка, огромный шприц с таким же наконечником, стеклышки, пробирки, липкая лента, градусник и штука, похожая на ту, которая используется при осмотре носа для раздвигания ноздрей.
     В начале мы поспорили, кто же будет доктором, а кто больным. Спор был нелегкий, ибо к клизме все испытывали смешанные чувства: каждый был в той или иной мере знаком с этим хитрым устройством, и это знакомство было не из приятных, но поставить клизму хотел каждый. Я где-то в глубине души хотел получить клизму, но не хотел в этом признаваться. Думаю, другие тоже чувствовали что-то похожее. Мы решили отдать свою судьбу случаю. На четырех одинаковых картонках мы написали «доктор», «медбрат» (вероятность выпадения этой карточки Нике или Але была оговорена заранее, и они в этом случае считались медсестрами), «больной» и снова «больной». Перемешали. С каким-то странным волнением я достал своего «больного» и подумал: «Интересно, а писю тоже надо будет показывать? Или только попу?»
     Оголять попку у нас считалось более-менее приличным: когда Аля «не слушалась», мы ее шлепали понарошку, но трусики она приснимала по правде. И на горшок она ходила понарошку, но сидела голой попой и изображала что писает (в общем-то, это, по-моему, ей и не нравилось в ее роли «дочки», но такая уж ее судьба). Другим «больным» оказалась Ника. В ее глазах явно читался восторг, было видно, что она довольна. «Доктором» оказалась Аля, что меня очень смутило (мне уже 6 лет, а придется перед ней снимать трусы), а «медбратом», разумеется, Андрюха. Они вышли из комнаты, оставив нас лежать под одеялом и «спать» потому что была «ночь».
     «Разбудили» нас через несколько минут. Зашел Андрей и объявил: «Подъем! Всем на анализы».
     Мы с Никой поплелись в соседнюю комнату, но Андрей сказал: «По одному». Я, уступив очередь даме, остался, и Андрей тоже.
     — Ложись, — сказал он.
     — Зачем?
     -Температуру мерить буду.
     Я лег на спину.
     — Нет, перевернись!
     Я в полном недоумении и ожидании подвоха лег на живот. Андрей подошел и стянул с моей попы трусы. Затем раздвинул «щечки» и всунул в дырочку градусник.
     -Лежи и не двигайся.
     Я лежал с голой задницей и ждал, что же произойдет дальше. Через несколько минут послышался голос Али: «Следующий!» Я попытался вынуть градусник, но получил шлепок по заду от Андрея: «Не трогай, я сам!» Он вынул градусник и тут я заметил в Дверях Нику и Алю. Они не сводили глаз с моей дырочки. Я поспешил натянуть трусы и вскочил с кровати. Девочки заметили, как оттопыриваются мои трусы спереди и захихикали. Я, красный до кончиков пальцев на ногах, прошел в другую комнату, и Аля двинулась за мной. В другой комнате на столе я увидел катушку клейкой ленты, стеклышки, то самое устройство для раздвигания ноздрей, являющее собой что-то вроде ножниц, оканчивающихся как бы распиленной повдось трубочкой, две пробирки, в одну из которых была вставлена палочка с намотанной на нее ваткой, испачканной чем-то желтовато-коричневым. Другая такая же палочка была в руках у Алки.
     -Поворачивайся ко мне спиной, снимай трусы и нагибайся.
     Я нехотя повернулся к Але спиной, спустил трусы до середины ягодиц и уперся руками в коленки. Аля подошла ко мне, присела на корточки и стянула мне трусы до самого пола. Затем она раздвинула мне попу и вставила туда наконечник «ножниц». Раскрыла ножницы, растянув мне анальное отверстие идеть что-нибудь интересное. Я не ошибся: войдя, я увидел Нику, лежащую на кровати без трусиков, на спине и с раздвинутыми ногами. Андрей не спеша осматривал ее пипку. Аля крикнула из-за двери: «Андрей, иди сюда!». Нике была дарована свобода и она, красная от стыда, побежала одевать трусики, сверкнув белой, незагорелой попой. Впрочем, несмотря на смущение, она была очень возбуждена.
     Андрей сказал нам лечь в постель и ушел.
     Вернулись они вместе с Алей. Мы с Никой были удивлены: в руках у Андрея были два зеленых пластмассовых горшка, а Аля несла клизму, шприц со странным наконечником, бутылку подсолнечного масла и ведерко с водой. Она объявила, что им нужно сделать наши анализы, для чего нам нужно сходить на горшок по большому и по маленькому. Ну, второе у нас получилось довольно быстро, только смущало, что нужно было писать при посторонних, да и писю опустить вниз было очень сложно, однако, смотреть на писающую Нику было очень интересно. Потом Андрей унес горшки «в лабораторию» (на самом деле он их вылил на улице), а, вернувшись с пустыми, сказал нам садиться на них.
     Только тогда, сидя без трусов на горшках, мы поняли все коварство их замысла. Все мы были в туалете утром и как мы ни тужились, ничего у нас не получалось. Тогда Аля объявила, что у нас с Никой запор и нас нужно хорошенько смазать изнутри. Андрей поднял Нику с горшка, в котором по-прежнему ничего не было, и поставил ее на кровать на четвереньки. Я, сидя на горшке и пытаясь выдавить из себя что-нибудь (мне не хотелось оказаться в ее положении), видел ее высоко задранную попу с красным ободком, оставшимся от горшка, с раздвинутыми Андреем «щечками» и видел ее розовенькую дырочку, в которую нацелился наконечник Алькиного шприца. Вот шприц вошел вовнутрь, Ника слабо пискнула, и все масло оказалось у нее внутри. Так как я ничего тоже не смог из себя выдавить, то и меня постигла та же участь. Стоя на четвереньках, я ничего не видел, просто чувствовал, как руки Андрея раздвигают мою попу, а холодный наконечник входит в мое отверстие. Алька нажала на поршень шприца, и все масло влилось в меня. Тут же захотелось в туалет. Но маленькие изверги не позволили нам с Никой сразу сесть на горшки, а заставили приседать и наклоняться, чтобы «все там лучше смазалось». Хорошо хоть трусы одеть разрешили! Поприседав и понаклонявшись мы с Никой уже сами спустили трусики и сели на горшки. Но, увы — ничего не вышло. То есть из наших попок пролились две струйки желтого масла, и все. По лицу Али можно было понять, что так и должно быть. Она встала перед нами, сидящими без трусов на горшках, и объявила: «Ну, раз все так плохо, то вам придется ставить клизму. Вам нужно будет просто немного потерпеть». Меня заставили встать с горшка и Андрей снял с меня трусы, повесив их на спинку стула. Затем меня положили на кровать лицом к стене и задрали майку, закрывшую попу. Я слышал, как кто-то наливает воду в грелку, после чего тонкий пластмассовый наконечник вошел в мою масленую дырочку. Обернувшись, я увидел Альку, державшую трубочку в моей попе, Нику, сидящую на горшке и глядящую на меня во все глаза и Андрея, поднимающего клизму над головой.
     Струя воды начала противно щекотать меня изнутри. Я начал кряхтеть и охать, так как в туалет захотелось невыносимо. «Потерпи еще,»- сказала Аля. Но терпеть уже было невыносимо, я начал вырываться, но меня крепко держали за ноги и за руки. Я оглянулся: за руки меня держала Ника. «Ну, погоди, скоро ты будешь на моем месте!»- подумал я. Мою попу держали сжатой, поэтому ничего из нее вытечь не могло. Вскоре неприятные ощущения исчезли, как будто вода разрушила внутри меня какую-то стену и стала мягко заполнять меня. Когда вода закончилась, Аля предупредила: «Сейчас я выну наконечник». Я напрягся и почувствовал, как мерзкий предмет покидает мое тело. «Ну вот и все, теперь можешь какать». Я плюхнулся на горшок и струя воды ударила в его дно.
     Пока я с наслаждением выливал из себя воду, Нику положили на бок и вставили ей наконечник. Я видел ее загорелые ножки и спинку, и совершенно белую попку, которая судорожно сжалась, почувствовав внутри себя инородный предмет. Андрей разжал пальцы, сжимавшие трубки и Ника заахала так же как и я перед ней. Через минуту она задергала попой, пытаясь соскочить с клизмы, но Аля втыкала ей наконечник все глубже и глубже. Тогда Ника дернулась сильнее, соскочила с штырька и тонкая струйка воды брызнула из ее попки. Аля ловко сжала Никины ягодицы, перевернула ее на живот и села нике на ноги. Затем, звоко шлепнув девочку три раза по попке, Аля снова раздвинула ее и всунула в дырочку белый наконечник. Ника притихла и дождаласьдо конца экзекуции, затем, как только клизма была вынута, вскочила, присела над горшком, и я увидел близко-близко, как из ее заднего отверстия хлылула вода.
     Через час вернулись Никины и Алины родители. Андрей пошел домой.
     — Мне понравилось играть в больницу, я завтра еще приду.
     — Только завтра ваша очередь быть больными,- сказал я, и мы с Никой значительно переглянулись. Уж мы-то придумаем что-нибудь новенькое, зададим этим малявкам!
     Мы промоем им попки!