В моей душе цветут воспоминанья

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ (отрывок из письма):
     «Приветик, Шурка! …я недавно ездил в деревню, лапал там девчонок, а вот парней нет, увы … Твои рассказы о «приключениях на пляже» меня так заводят, что я даже на них дрочу! Я тоже хочу, как и ты, получить удовольствие от секса с парнем! Ну а ты пока расскажи мне — как это все у тебя в первый раз было?… Вот и сейчас я сижу перед компом и надрачиваю свой «огурчик», перечитывая твой рассказ: он меня здорово возбуждает! 🙂 Пиши еще и присылай скорей!..»
     «В МОЕЙ ДУШЕ ЦВЕТУТ ВОСПОМИНАНЬЯ…»
     … Это было уже давно — как сказал поэт, «на заре туманной юности…». И конечно, тот случай, о котором хочется рассказать, был не самым первым в моей «голубой» биографии, но в первой десятке — точно. Мне было тогда всего 23 года, и к этому моменту я почти целый год уже был знаком с несколькими «нашими» ребятами и даже имел удовольствие близко общаться с ними! Потому и знал о «голубом» сексе не по рассказам и сплетням, как раньше, а из собственной практики. Впрочем, среди моих новых знакомых были не только ровесники, но и зрелые мужчины, по 35-40 лет, бывалые и опытные. Но все эти первые случайные контакты почему-то не приносили мне полного удовлетворения: как-то уж больно быстро всё происходило, по одной и той же накатанной схеме, не имея никакого серьезного продолжения и не оставляя никакого следа в душе. Короче, всё это было не то, о чем мечталось и чего хотелось. К тому же я был тогда еще очень осторожен и никак не мог решиться подойти первым к кому-нибудь, заговорить с ним…
     И вот однажды, теплым июльским вечером, когда мать с неделю как уехала к родственникам в Подмосковье на неопределенное время и я оставался дома в полном одиночестве (правда, со своим «голубым другом» — стареньким «Горизонтом»), мне пришла в голову счастливая мысль: а не съездить ли в центр города и немного развеяться?! До этого я никогда не появлялся на «плешках», хотя и знал о них (со слов знакомых, конечно). Много раз я бывал там поблизости, но всегда ухитрялся при этом избежать знакомства с теми, кто постоянно тут крутился и имел репутацию завсегдатаев. Мне были неприятны эти компании развязных «пидеростков», с серьгами в ушах и запахом перегара, с туманным взглядом, в котором читалось только одно желание: «Ты сначала заплати, а потом уж попроси!…»
     Я не спеша прогулялся по главному проспекту, украдкой бросая восхищенные взгляды на проходящих мимо парней: все они казались симпатичными и достойными моей любви! Присев на крайнюю к остановке скамейку, я медленно и со вкусом выпил бутылочку пива. Рядом, в скверике, у фонтана и возле кафешек, тусовались, как и обычно, шумные ватаги, а парочки влюбленных и случайные прохожие отдыхали на скамейках… Постепенно наползали сумерки, а с реки доносились дуновения слабого ветерка. Я сделал еще несколько «кругов» по дорожкам сквера и вновь присел на ту же скамейку, лениво поглядывая по сторонам. Неожиданно за моей спиной скрипнули тормоза, и к остановке подъехало такси, остановившись буквально метрах в трех от меня. Из машины вышел очень симпатичный водитель — Димка, которого я немного знал (мы как-то раз сидели вместе за столом в одной веселой компании; правда, мне тогда уже сказали про него, что он женат и вряд ли с ним «сваришь кашу», — и потому, наверное, я не собирался чем-то мешать его счастью и заводить наши отношения слишком далеко). Подойдя ко мне, он сказал, крепко пожав руку, что случайно заметил меня и хочет подвезти домой. Но я отказался: мол, вечер сегодня такой теплый, что хочется погулять подольше, да и транспорт пока еще ходит… — Может, это была моя ошибка? Димка был такой симпатичный! Но всё, что ни делается, как говорят, только к лучшему…
     Через некоторое время я обратил внимание на высокого стройного парнишку, с довольно приятной наружностью, который во время нашего разговора с Димкой уже несколько раз проходил мимо, с явным интересом не то приглядываясь, не то прислушиваясь. Сейчас он остановился поодаль, пристально наблюдая за мной. Я тоже бегло осмотрел его и, встав со скамьи, двинулся прямо к нему, стоящему на остановке. Мы поравнялись, обменявшись взглядами, и он отошел от меня, словно чего-то выжидая. Вечер, похоже на то, обещал еще немало сюрпризов!
     Так мы простояли минут 10 или даже 15, ожидая не столько транспорта, но более всего — какой-то реакции друг от друга в этой начавшейся «игре без слов». Лишь искоса переглядывались, не привлекая внимания прохожих, никак не решаясь подойти и начать разговор. Паренек нетерпеливо ходил взад и вперед, как бы и не замечая моего присутствия, я же продолжал стоять, как вкопанный, мучительно размышляя: неужели мне не повезло на этот раз? Неужели мы не познакомимся с ним вот здесь, прямо сейчас?.. Наши глаза на какие-то секунды вновь встретились — и я увидел в его лукаво-прищуренном взгляде едва уловимый, но настойчивый вопрос, с нескрываемым «голубым» подтекстом. Как это обычно бывает в подобных случаях, он тут же оценил мою робость и подошел ко мне почти вплотную, едва слышно бросив сквозь зубы: «Не найдется ли закурить?» Я ответил, смутившись, что не курю. А дальше — совсем обычные фразы об уходящем лете, о троллейбусе, которого почему-то так давно нет, что самое время, пожалуй, махнуть на все рукой и идти пешком! Я спросил, торопится ли он? Чуть-чуть подумав, парень ответил, что вроде бы и не торопится, но всё же становится прохладно — а у него такая легкая рубашка! И тут я, словно очнувшись, решился: была — не была! Предложил ему составить мне компанию и проводить до следующей остановки, если нам по пути. А там — уж как повезет!
     … А между тем июльский вечер давно закончился. Сгустившиеся сумерки прерывались рокотом пробегающих машин да световыми всплесками реклам. На улице было пустынно, но по-прежнему еще тепло и тихо. И в этой густой черной тишине наши шаги, казалось, звучали непривычно гулко, нарушая спокойствие домов, деревьев и всего, что таинственно пряталось от глаз в этой опустившейся на город ночи. Мы познакомились. Его звали Володей (можно, как он сказал, просто Вовчик), ему всего 18 лет и осенью он, вероятно, отправится служить в армию… А я уже успел хорошенько рассмотреть его: симпатичен и дружелюбен был этот юноша, гораздо выше меня (не меньше 185 см будет!), слегка вьющиеся густые светлые волосы, ниспадающие на открытый лоб. Вся его фигура — крепкая, как у хорошего спортсмена, — привлекала внимание своей маскулинной силой, да и черты лица были не менее приятны… Мы ни слова не произнесли о сексе, но всё вертелось именно вокруг этой щекотливой темы. Тем не менее, все намеки мы понимали с полуслова… Когда уже приближались к остановке, я заметил, что вслед за нами движется тролллейбус — очевидно, самый последний, «дежурный». Мы прибавили шагу, я только и успел сказать Володьке: «Поехали ко мне?» — как он, уже без всяких раздумий, согласно кивнул мне и первым запрыгнул на подножку…
     … Через 15-20 минут мы были дома. За окнами стояла свежесть летней ночи с её волнующими ароматами, таинственными и загадочными звуками и чьими-то далекими голосами… Я быстро задернул плотные шторы, но не стал включать люстру, а принес небольшой подсвечник из кухни и зажег ночник-«светлячок» на стене, прямо над самым диваном. Володька осматривался, привыкая к обстановке, а я пока достал из серванта фужеры и собрал кое-что из нехитрой закуски, успев водрузить на столе бутылочку легкого вина (загодя готовил к такому приятному случаю!)… Мы приблизились друг к другу, выпили совсем немного — за знакомство, а потом и «на брудершафт». Я, слегка приподнявшись, поцеловал Вовчика в губы, и он, ничуть не смущаясь, ответил мне тем же… Его сладкий язычок проворно вошел в мой полуоткрытый рот, лаская при этом и губы, и зубы, и нёбо, и даже все внутреннее пространство обеих щек. Словно соревнуясь с моим несмелым и неумелым языком, он начал выделывать какие-то потрясающие движения, стараясь во что бы то ни стало проникнуть как можно глубже. При этом и сам Вовка не оставался неподвижен, а продолжал двигаться всем телом в том же ритме… После такой замечательной прелюдии у нас уже не было проблем и лишних вопросов друг к другу.
     …Мы почувствовали блаженную и полную свободу и старались насладиться ею сполна! Не разъединяя губ, мы обнимались уже безо всякой робости, ощущая прилив возбуждения. Его руки обхватили меня и стали медленно опускаться, поглаживая складки одежды, проворно ощу#171;волшебная палочка» прямо-таки выскочила наружу и замаячила передо мной во всей красе! — оказалось, что на Володьке не было плавок!!! Вот это был приятный сюрпризик! Он тем временем, однако, тоже не оставался в долгу: быстро и ловко проделал такую же нехитрую «операцию» и с моими брюками…
     И тут мы, не сговариваясь, решили не торопиться и не гнать события: ведь вся ночь была еще впереди! Еще немного выпили прекрасного вина, раздевая друг друга уже полностью, и всей освобожденной поверхностью кожи вдыхали томительную ночную прохладу… Тело моего юного друга казалось в эти минуты просто обалденным: идеальная загорелая фигурка, нежная и стремительная, как у всех греко-римских божков. Я поначалу даже не поверил в реальность того, что видел перед собой! Это был живой Купидончик — только что без крылышек. А еще лучше — «Гермес отдыхающий»! (Впрочем, Гермес в данном случае действительно пусть отдыхает — у моего Володьки в тысячу раз больше и обаяния, и свежести, и эротического азарта!) Нам с ним было уже не до отдыха. Его бархатистая кожа с едва заметными волосками волновала меня до безумия — и мне хотелось в этот момент лишь одного: бесконечно долго играть с ним, обнимать и ласкать, ни на секунду не прерываться, не останавливаться, не выпускать из рук его драгоценное сокровище!…
     … И вот я уже стремительно глажу это тело — от макушки до самых пяток, целую без устали его взъерошенные волосы, чудесные густые брови, лижу раскрытый в жадном ожидании рот… А затем добираюсь до шеи — и опускаюсь все ниже, по груди к сосочкам, двигаясь прямо на его упругий живот… Чувствую, что Вовчик — явно не из робкого десятка: не заставляет себя долго упрашивать (это свойство мне особенно понравилось в нем, выгодно отличая от всех предыдущих моих партнеров — те хотели лишь сами получать удовольствие, минимально давая что-то в ответ)…
     После еще одного глотка спиртного в теле разливается эйфория, растет приятное возбуждение, усиливающееся с каждой секундой. Наши языки мешают произнести даже подобие звука — постоянно сплетаясь и переплетаясь, выделывая загадочные и сладкие движения. Они готовы, кажется, слиться в единое целое, борясь и перекатываясь от одной щеки к другой; разъединяются и вновь слипаются, словно готовятся к новой схватке… По всему телу то и дело проходит странная дрожь — словно импульсы от его, Вовкиных, сказочно-приятных касаний, таких бесстыдных и смелых, таких ловких и быстрых!.. Я замираю и млею от восторга, покоренный его божественной игрой!.. Наконец, мой язык добирается до его совершенного по красоте члена-великана: этот могучий вздыбленный жезл уже весь горит от напряжения! (Я назвал бы его «Завоевателем» — так он прекрасен в своей воинственности и в стремлении одержать упорную победу!)… К удивлению, замечаю, бросив беглый взгляд на часы, что наша «игра» длится всего с каких-то полчаса, хотя казалось, что прошла целая вечность…
     Член у Володьки был само совершенство — настоящее МУЖСКОЕ ДОСТОИНСТВО, которому наверняка позавидовал бы любой взрослый мужчина, не говоря уже о «вьюношах» — ровесниках Вовчика. Это «боевое орудие» было, как мне казалось, раза в полтора длиннее моего «мальчугана» и намного толще его (потом, впрочем, мы выяснили, что это не совсем так, но первое впечатление было именно таким): длина — не меньше 19-20 см, толщина — около 5 см у основания!!! Стройный и почти прямой, как натянутая струна, с легкими шероховатостями на всей поверхности и тончайшим рельефом вен, он производил потрясающее впечатление. Оно усиливалось по мере того, как он быстро наливался кровью, пульсирующей в нем, стремительно рос и креп, двигаясь сам по себе, навстречу легким касаниям моих пальцев и губ… Головка его, похожая на шляпку гриба-подосиновика, чуть-чуть поблескивала в полумраке комнаты — вероятно, от моей слюны или от собственных первых выделений смазки (смегмы). И всё это было рядом, в нескольких сантиметрах от моего лица, в обрамлении курчавых и очень коротких темных волосиков… Я пригнулся и с упоением начал сосать этот замечательный ствол, божественный и неколебимый, как гранииный монумент! Ласково слизывая все выступившие на блестящей головке капельки, я не хотел, я не мог выпустить его из рта! Всё сильнее я ощущал его горячий трепет, неистовое напряжение и готовую забить фонтаном чудесную жидкость, бурлящую сейчас где-то в глубине, далеко от меня…
     Володя, замирая от каждого моего движения, медленно нагибается ко мне и шепчет в самое ухо: «Милый Сашка! Не спеши… Давай-ка еще выпьем с тобой, а?!..» Я отвечаю ему так же ласково: «Конечно, мы не будем спешить!..» — Видимо, Вовчик не просто хотел этой передышкой продлить своё и моё удовольствие. Он, как я понял позднее, оказался более опытнее и искушеннее меня… Во время паузы я спросил его, продолжая ласкать рукой его торчащий «подосиновик»: почему у него на лобке такие короткие мягкие волосы? Очевидно, он их тщательно моет и регулярно следит за их ростом? На это он, ничуть не смутившись, запросто ответил, что совсем недавно, буквально с неделю назад, побрил их! И наши ласки продолжились, но уже с новой энергичностью после выпитого вина…
     … Теперь уже он взялся губами за моего ретивого «конька-горбунка» и стал быстро-быстро сосать его, причмокивая и лаская, выделывая языком что-то вдохновенно-соблазнительное с головкой. Несмотря на огромное и длительное возбуждение, я все еще не хотел (или — не мог?!) быстро кончить. Мешало, очевидно, неописуемое ощущение полного блаженства!!! — такое со мной происходило впервые, и поэтому мне не хотелось торопиться, расставаться с этим радостным чувством свободы и неземного кайфа! Мы плавно переместились с Вовчиком и, не проронив ни полслова, лишь часто дыша и сопя, устроились в позиции «69», продолжая при этом наши непрерывные ласки. Всё лицо мое упиралось теперь в его пушистый и слегка колючий откоротких волосков лобок. С упоительной нежностью, не смея оторваться ни на секунду, я сосал могучий Вовкин член — и одновременно перебирал пальцами то по всему стволу «орудия», то по крупным яйцам, то в самой глубинке промежности, в теплой и влажной «пещерке»… Мне уже невмоготу было от дурманящей свежести июльской ночи и теплоты мальчишеского тела, которое извивалось рядом со мной. Я вдыхал все ароматы его вспотевшей мошонки и чувствовал, как и он, мой юный Гермес-партнер, отдаленное движение живительного нектара где-то внутри ядер… Я гладил его ягодицы — они были плотны и округлы, как детские мячи! Но в то же время — и не особенно большие, так что каждая половинка свободно умещалась в моей широкой ладони… Вовчик старался не отставать в движениях от моего ритма. То нежно причмокивая, то яростно всасывая моего «мальчиша», он хватался то за меня, то за яички, то совал руку между ног, настойчиво их раздвигая… И так продолжалось до бесконечности! Мы то дрочили, чуть не вырывая наши «игрушки», хватая, как утопающие, воздух, то вновь всасывали залупленные «инструменты» вместе с яичками, напирая друг на дружку всем телом… Я чувствовал приближение извержения, но Володя, не выпуская из себя член, интуитивно понял всё — и мигом, с атакующей силой засунул в меня свое «орудие», словно копье метнул! И в ту же самую секунду оно, глубоко вонзившись в глотку, наконец-то выстрелило!!!…
     Я кончил следом, с той же стремительностью победителя, как и он, отстав от соперника на какие-то тысячные доли… За шторами большого окна пробивался свет проплывающей в сизой темноте луны: кажется, она в это мгновение радовалась вместе с нами!…