Свидетель

     Мое убежище оказалось настолько уютным и надежным, что я расслабился и заснул, заснул прямо в мужской раздевалке школьного спортзала. Я спал, в то время как мои одноклассники из девятого «Б» писали диктант, ставили опыты на химии и слушали нудные разглагольствования историка о предпосылках буржуазной революции во Франции. Спортзал был на ремонте, который начался летом и затянулся до глубокой осени; по этой причине уроков физкультуры в нашей школе не было уже полтора месяца, но никаких позитивных сдвигов в ходе ремонта не наблюдалось. Большинство спортинвентаря свалили в раздевалках и в каморке нашего физрука, и я лежал в темном углу на мягких матах, а от постороннего взгляда меня закрывал «конь» с прислоненными к нему стендами, на которых были изображены мускулистые мужики и схемы упражнений.
     Причина, побудившая меня спрятаться, тривиальна — «неуставные» отношения между учениками старших и младших классов, выражавшиеся в поборах и побоях. Мамаша с утра дала мне стольник на завтрак, сославшись на отсутствие мелочи. По пути на урок я столкнулся в коридоре с Саньком, одиннадцатиклассником, который очень любил потрошить карманы учеников младших классов, так что эта встреча грозила мне крупными финансовыми убытками. Однако мне повезло — Санек смотрел в другую сторону, и я, недолго думая, свернул вправо и укрылся в раздевалке, рассчитывая переждать там до начала урока — ведь не вечно же этот мудак будет торчать в коридоре. И, как уже сказал, заснул.
     Проснулся я в семь часов вечера — я учился во вторую смену, проспал часов пять, и уроки уже завершились. Разумеется, настроение у меня было отвратительным — представлял себе предстоящие объяснения по поводу прогула. Я начал было выбираться из своего укрытия, но вдруг ручка двери повернулась, и я замер. Дверь открылась, и в полутемную раздевалку вошел Санек, а следом за ним еще два парня, имен которых я не знал — они были старше Санька года на два, и пару раз я видел его в их компании. Лицо первого было обезображено угревой сыпью, второй был довольно плотного телосложения, и черты физиономии его наталкивали на мысль об умственной отсталости их обладателя. Впрочем, по-другому вряд ли могли выглядеть приятели такого подонка, как Санек.
     — Ну что, здесь будем? — спросил прыщавый.
     — Да, — ответил Санек. — Тут удобней всего — вон на этой лежанке.
     И Санек ткнул пальцем на теннисный стол, а, вернее, на его половину — зеленый лист ДСП на четырех железных ногах. И не успел я обдумать, почему это жесткий пыльный стол Санек обозвал «лежанкой», как он добавил:
     — Главное этой суке сразу рот заткнуть, а тащить недалеко. И еще, Витек, — обратился он к прыщавому, — надо кабинет закрыть сразу и свет потушить, а то припрется еще хуила какой-нибудь…
     Витек приоткрыл дверь, выглянул в коридор и продолжил:
     — Все, дежурные ушли, приготовьтесь, — он достал из кармана черную шерстяную шапочку, надел на голову и натянул на лицо — в шапочке предусмотрительно были прорезаны отверстия для глаз и рта. Витек и третий товарищ одели такие же.
     Я сидел, затаив дыхание, сердце мое бешено колотилось. На третьем этаже школы рядом со спортзалом находился только один учебный кабинет — кабинет математики, и именно за ним вел наблюдение Витек. Математику в этом кабинете преподавала Елена Игоревна, тридцатилетняя женщина — очень привлекательная. Она вела математику и у нас, и я просто засматривался на ее лицо с тонкими чертами, изящные руки и стройные, правда, несколько худые, ноги. Разумеется, я мечтал ее трахнуть, как мечтал бы любой тринадцатилетний пацан на моем месте, и, разумеется, я часто онанировал, представляя Елену Игоревну в своих объятиях.
     Очевидно, я не был одинок в своих мечтах, но Санек со своими дружками явно мечтами ограничиваться не хотел.
     — До свидания, Елена Игоревна, — услышал я донесшийся из коридора голос — видимо, это прощались с ней дежурные, которые закончили уборку в кабинете и шли домой.
     — До свидания, ребята, — ответила Елена Игоревна.
     — Пошли, — шепнул Санек, и троица вышла из раздевалки. Я продолжал тихо сидеть — а что мне оставалось делать? И тут неожиданно для себя я почувствовал, что к моему страху присоединяется возбуждение. Я осознал, что сейчас здесь, на моих глазах эти отморозки изнасилуют учителку, чему я поневоле буду свидетелем. Мой член поднялся, и я жадно припал глазами к щели между стендами, хотя в раздевалке еще ничего не происходило.
     Тут снаружи послышалась какая-то возня, сдавленное мычание, затем раздался довольно громкий шлепок, очевидно, пощечины, потом дверь распахнулась, и в раздевалку дружки Санька втащили математичку. Ладонью одной руки Витек зажимал ее рот, а другой рукой держал ее за талию. Толстый держал ее руки, а Санек обхватил ее ноги под коленями — так, на весу, они ее и тащили. Ноша была явно тяжеловата, все трое запыхались — да еще и Елена Игоревна извивалась всем телом, пытаясь вырваться из цепких рук нападавших.
     В раздевалке дружки облегченно поставили Елену Игоревну на ноги, правда, толстый заломал ее руки ей за спину, а Витек продолжал зажимать ей рот. Математичка смотрела на парней в масках глазами затравленного животного. Санек вышел из раздевалки — видимо, он пошел закрывать кабинет. Его друзья тем временем занялись своей жертвой. Для начала Витек достал из кармана шарф, потом отнял руку от рта учительницы и с размаху ударил ее этой же рукой по щеке — Елена Игоревна взвыла, голова ее мотнулась в сторону. Тогда Витек очень ловко сложенным вдвое шарфом стянул ей рот и завязал концы шарфа сзади — кричать математичка не могла, и она издавала нечленораздельные мычащие звуки, при этом руки у Витька теперь были свободны. Этими руками он тут же сдавил груди Елены Игоревны через ее белую кофточку (в ответ она замычала)
     — Хуйня сисечки, так себе, — деловито прокомментировал Витек свои ощущения. После чего задрал ее темную шерстяную юбку и стиснул ее обтянутые черными колготками ягодицы. — И жопа тоже не очень. Костлявая сучка, ну ладно, лучше, чем жирная. Ну где этот пиздорванец, без него начинать неохота.
     Видимо, он имел в виду Санька. Тем временем от зрелища столь грубого и беззастенчивого лапанья задницы и титек учительницы мой член напрягся чрезвычайно, и я потихоньку расстегнул свои брюки (порадовавшись, что ширинка на пуговицах, поскольку расстегиваемую молнию было бы слышно) и выпустил свой член на волю.
     Тут вошел Санек.
     — Все нормально? — поинтересовался толстый.
     Санек кивнул в ответ. Тогда Витек отошел в сторону, уступая место своему товарищу. Елена Игоревна перестала мычать и с ужасом смотрела на скрывающую лицо Санька шерстяную маску. Тот протянул руку и, задрав юбку спереди, через колготки и трусы взялся за промежность математички. Ладонью он задвигал взад-вперед, наблюдая за реакцией женщины (она в ответ замычала и дернулась, однако толстый держал ее крепко). Санек убрал руку и, схватив Елену Игоревну за волосы, повернулся и двинулся к теннисному столу. Вдвоем с толстым они подтащили ее к столу и повалили спиной на его зеленую поверхность. Витек взялся за ее лодыжки и развел ноги математички в разные стороны.
     Я слегка приподнялся, чтобы лучше видеть. Мне хотелось начать дрочить, однако я боялся, что нечаянный шорох привлечет внимание насильников.
     Тем временем Санек задрал кофту Елены Игоревны и сдвинул лифчик, обнажив действительно маленькие груди с розовыми острыми сосками.
     — И взяться не за что, — пробормотал Витек. Санек кивнул и стиснул грудки руками. Елена Игоревна тихонько выла от ужаса, периодически дергая рукой или ногой, однако держали ее надежно. Теперь Санек стащил с учительницы юбку (Витек, держащий ее за ноги, помог ему и кинул юбку в угол), потом спустил колготки вместе с белыми хлопчатобумажными трусами, обнажив поросший чер />      Санек спустил штаны и трусы, взялся за ногу Елены Игоревны и, отведя ее в сторону, обошел Витька и встал между раздвинутых ног учительницы, при этом влагалище математички оказалось как раз перед его стоящим членом. Витек раздвинул ее ноги пошире, чтобы Саньку было удобнее.
     Одной рукой Санек развел половые губы Елены Игоревны, а другой взял член и принялся всовывать его во влагалище, однако математичка задергась и замычала…
     — Еб. Сухая, с-сука. Мне больно, — ругнулся Санек.
     — Поплюй, — посоветовал Толстый.
     — Не. Щас она у нас потечет. Привяжи ты ей руки к трубе и иди сюда, — сказал он Толстому, который действительно стоял, прислонившись спиной к отопительному стояку.
     — Чем привязать-то?
     — Вон, скакалкой, — показал Витек на валявшуюся в углу груду спортинвентаря. — Подержи ноги, я щас, — сказал он Саньку и, отойдя, поднял черную скакалку. Потом подошел к толстому, и вместе они довольно ловко привязали руки Елены Игоревны к трубе.
     — Ладно, давай искать эрогенные зоны, — усмехнулся толстый. — Ты, блядь, нам не скажешь?, — обратился он к математичке. Витек взялся руками за ее груди и принялся тискать их, грубо дергая и выкручивая соски.
     — Твердеют? — спросил толстый.
     — Ага. Попробуй сам. — Витек уступил ему место, и толстый тоже начал забавляться с грудью Елены Игоревны. Та стонала, и в ее нечленораздельных стонах сквозь шарф угадывались слова «нет» и «хватит». Витек рукой принялся тереть ее промежность.
     — За клитор подергай, — посоветовал Санек. Витек последовал совету и пальцами стал копошиться где-то в передней части влагалища. Математичка мычала, зажмурив глаза.
     — Ага, открылся крантик, — сказал Витек через некоторое время. Он наклонился и начал лизать у нее между ног. — Вкусная сучка.
     (Я кончил при этих словах, спустив на маты)
     — Ладно, отойди. — Санек отодвинул его голову от промежности Елены Игоревны. — Ноги, ноги держи, — приказал он Витьку, и когда тот перехватил ноги женщины, пододвинулся и ввел член ей во влагалище.
     — Как по маслу, — пробормотал он и, положив руки на бедра математички, задвигал задом, сначала медленно, а потом все быстрей и резче. Елена Игоревна по инерции двигалась по столу взад-вперед, постанывая все сильней. Наконец Санек вздрогнул, выдохнул и, сделав еще несколько толчков, вынул член из влагалища женщины и отошел. Пока он застегивал брюки, толстый перехватил ноги у Витька, а Витек занял место Санька и, спустив свои спортивные штаны, начал трахать Елену Игоревну. Влагалище ее чавкало как от спермы предшественника, так и от собственного сока. Стонала она непрерывно, усиливая стоны при особо удачных движениях Витьковского члена. Я снова начал дрочить.
     — Ты смотри, она кончила, — удивленно сказал вдруг Витек, остановившись. — Ну вот, а брыкалась, сучка — с укоризной обратился он к Елене Игоревне. Та смотрела на Витька, вытаращив глаза. — Да и я тоже спустил, — Витек вынул член и натянул штаны.
     — Давай, — он принял ноги у толстого, и тот с ненасытностью дикого кабана принялся трахать математичку, но от перевозбуждения кончил буквально через несколько движений.
     — Переворачивайте, — приказал Санек. — Фу, я уже запарился. Закройте ей глаза чем-нибудь.
     Витек закрыл глаза математички ладонью, снял свою шапочку и натянул ей на голову задом наперед.
     — Не задохнется? — спросил Санек,
     — Неа, сам попробуй.
     Санек перевернул шапочку, вдохнул пару раз и, удовлетворенный, снял ее, обнажив потную взлохмаченную голову. Витек перевернул Елену Игоревну набок. Санек спустил штаны и, вытащив свой снова вставший член, подошел к женщине со спины. Он пару раз сунул член во влагалище математички, чтобы смазать его содержимым, а потом, раздвинув рукой ее ягодицы, стал всовывать свой орган в анус. Вот тут математичка стала дергаться и мычать очень громко. «Расслабься, сучка», — приговаривал Санек, шлепая ее по ягодицам. Однако член не входил. Тогда Санек всунул в анус палец и подвигал им, а потом, убрав палец, снова стал засовывать член. Елена Игоревна выла от боли. «А как же, все тебе удовольствие, надо и потерпеть», — сказал Санек. «Костлявая, блядь, жопа маловата». Наконец он ввел член и начал толчками продвигать его глубже и глубже, не обращая внимания на содрогания и стоны математички. В конце концов анус расширился настолько, что позволил ему двигать членом относительно свободно. Он долбил ее, как отбойный молоток, минут десять, периодически вынимая член и всовывая его во влагалище за новой порцией смазки.
     Несмотря на возбуждение и удовольствие, которое я получал от зрелища, мне стало жаль Елену Игоревну. Когда наступила очередь Витька, она потеряла сознание, и толстый хлестал ее по щекам, приводя в чувство, а когда она пришла в себя, Витек резким толчком ввел ей в задний проход свой член, который был побольше Саньковского. Толстый не стал, правда, трахать ее в задницу, а банально отымел обычным способом, но все равно, когда они угомонились после четвертого раза, математичка совершенно обессилела и только жалобно скулила. Наконец они ушли, так и оставив ее связанной — на часах было уже десять.
     Я убедился, что они не вернутся, встал и подошел к учительнице. Я понимал, что могу сделать с ней все, что захочу, и у меня возникла такая мысль, однако я был довольно грамотен в медицинском отношении, и совать свой член во влагалище, в котором только что перебывали члены трех грязных подонков и наспускали туда, мне совсем не хотелось. К тому же я думаю, что не хотел переступать черту. Поэтому я отвязал ее руки и снял с головы шапочку и шарф.
     — А ты откуда, — спросила она меня слабым голосом.
     Я объяснил ей ситуацию и сказал, что я все видел и знаю насильников, но сделать ничего не мог, потому что если бы меня заметили, то, скорее всего, просто убили бы обоих. Потом помог ей одеться и проводил ее до дома.
     В милицию Елена Игоревна не обратилась, и через несколько дней уволилась из школы. Потом я узнал, что она продала квартиру и уехала из города.
     А после этого город потрясло зверское убийство — троих молодых людей долго пытали в подвале заброшенного дома и в итоге застрелили из пистолета. Убийц менты так и не нашли, заявив в итоге, что убийство по всем признакам заказное, и, очевидно, это результат очередной «разборки». Но я-то знаю, кто за этим стоит, потому что имена убитых — Виктор, Александр и Олег (это толстый, имя его я узнал позже).
     Не скажи я в ту ночь своей математичке, кто ее истязатели — деньги, которые она выручила от продажи квартиры пошли бы не на наемных убийц, а на другие цели…