И надо было так глупо попасться, подсматривая за сёстрами. Их гневу не было предела. Тонька, не стесняясь наготы, как пантера бросилась в погоню, на ходу натягивая трусы на широкий зад, и в два прыжка настигла, сбила с ног, повалила на пол. Я упал навзничь, и ударилась так сильно, что перехватило дыхание. В следующую секунду она всем своим весом обрушился на меня, уселась верхом. Толстые, потные ляжки сдавили бока, а волосатая, слегка прикрытая тонкой тканью выпуклая промежность, надавила на живот. Лицо попало в ложбинку между увесистыми, хорошо сформировавшимися оголёнными сиськами, не давая возможности вздохнуть. Железные пальцы, словно клещи, сковали запястья рук, а Ирка – навалилась на ноги, ухватилась за резинку трусов, пытаясь их стянуть.
— «А, … отпустите, — взвизгнул, как только удалось, сильно выгнув шею, вздохнуть полной грудью, вырвавшись из-под гнёта упругой груди, чувствуя, как синий ситец обнажает низ живота, покрытый легкой порослью кучерявых волосиков. – Отпустите, сволочи! Коровы!»
— «Он ещё и ругается Тоня, — запыхавшись, произнесла Ирка, наконец-то, после не легкой борьбы, стянув трусы, и с легким возмущением и какой-то неподдельной радостью в голосе добавила. – Посмотри, какой он у него маленький! Только волосы начали расти, а он уже за девочками подсматривает!»
— «Мы сейчас помнём немножко, станет твёрдым, как картошка, — с прибауткой, видимо желая, как можно сильнее унизить мужское достоинство, засмеялась она. – Так ты делаешь, когда за нами подсматриваешь?»
Девичьи пальчики нежно обхватили яички и начали их перебирать, словно два мягких шарика в кожаном мешочке.
— «Смотри, и, правда, больше становиться, твердеет, — удивленно зашептали девичьи губы. – Сейчас вообще большой станет!»
Ирка навалилась на оголённые бедра, не позволяя не то, чтобы сдвинуть, даже пошевелить ими, продолжая пальчиками щекотать нежную плоть.
— «Ого! Поднимается, как у взрослого! Сразу видно, что мальчик уже большой! Не зря девочками интересуется, есть, что им показать!», — с ехидством зашипела, как змея, и я почувствовал, как гениталии наливаются кровью, и не такой уже маленький перчик, как она заявила, увеличивается в размерах, бесстыже становится торчком, окруженный в основании небольшим кустиком кучерявых волосиков.
Теплая ладонь крепко обхватил восставшую плоть и начала медленно двигаться, то натягивая кожу на головку, то полностью оголяя её.
— «Есть красная шапочка, нет красной шапочки, — комментировала сестра, и ещё раз издевательски спросила. – Ты так делаешь, когда за нами подсматриваешь? Приятно?»
Но я только мычал и ругался, пытаясь вырваться от них. Тонька всё сильнее наваливалась на меня обнаженным телом, не давая никакого шанса вырваться.
— «Мальчику хорошо, мальчику приятно. Головка мокренькая, потекло что-то из мальчика, — продолжила она издеваться, не дождавшись ответа. – Интересно, что ещё сейчас польётся?»
Кожей живота, я чувствовал легкое покалывание жестких волосиков Тонькиной промежности, влажные мясистые половые губы, а щекой — прикосновение торчащего, упругого, словно резинового, сосочка обнаженной груди.
Движение руки становилось всё быстрее, в паху заныло и сладострастная, приятная истома закрутила яички, разливаясь по всему телу. Девичья ладонь дернулась ещё пару раз, и судороги, подобно тысячам молний, вырвались откуда-то из глубины, засверкали, заставляя задергаться и забиться в сладострастных конвульсиях.
Теплая, густая слизь выплевывалась из головки, обрызгивая всё кругом, а Ирка не унималась, с увлечением всё быстрее и быстрее двигая рукой, заставляя меня корчиться в сладострастных муках.
— «Тонька, посмотри, — восхищенно вскрикнула она. – Наш мальчик кончил! Он тебе всю спину испачкал!»
Но сестра это поняла ещё раньше, без её слов, чувствуя судорожные сокращения мышц живота, влажными половыми губками, слыша невнятные хрипы, вырвавшиеся из горла. И Тоня слегка ослабила хватку, то ли получив какое-то удовлетворение от издевательства надо мной, то ли желая посмотреть на произошедшее чудо.
Из последних сил, я дернулся, повалил её на бок, вывернулся из-под грузного тела. Мгновение и без трусов, выскочил в коридор.
— «Вы мне за это ещё ответите! Всё маме расскажу! Суки! Коровы!»
— «А мы скажем, что ты за нами подсматривал. Юбки задирал, хотел трусы посмотреть! И обзывал плохими словами! – крикнула вдогонку Ирка. — Правда, Тоня! Ох, и влетит тебе от неё! Будешь знать, как сестричек обижать!»
— «Скажем, что ты за нами подсматривал и онанизмом занимался, а мы тебя поймали! Вот и трусы грязные в доказательство!», — дополняла угрозы Тонька с раскрасневшимся лицом, без стеснения, стоя передо мной в одних трусах с торчащими сосцами, окруженными розовыми ореолами, на обнаженной, сказочно красивой груди, помахивая синей материей.
— «Ну, суки! Я вам это припомню! — погрозил кулаком, другой рукой прикрывая ещё торчащее мужское достоинство. – Будите у меня пощады просить!»
— «Ира, он нам угрожает! Боимся мы его, что спереди, что сзади, – произнесла со смехом Тонька, и они рванулись за мной в коридор. – Мы сейчас тебя …»
Но я уже не услышал, что они собираются со мной сделать, захлопывая на щеколду дверь в ванной комнате.
Странное ощущение переполняло сердце. Обида и унижение смешались в непонятный коктейль с приятной, сладострастной истомой разливающейся внизу живота, заставляя вновь и вновь переживать первое интимное общение с противоположным полом, посмотреть на Тоньку с Иркой совершенно с неизвестной ранее стороны.
Одна — старше на два, а другая — на четыре года, казались взрослыми, всё знающими девицами. Но после случившегося, был поражен, что далеко не всё им известно. Они увидели и во мне мужчину, воспользовались ситуацией, и удовлетворили свой неподдельный интерес к противоположному полу.
Но унижение брало верх, требуя отплатить им той же монетой. А что я мог сделать? Небольшая разница в возрасте в этот период, казалась огромной пропастью разделяющей нас, как в физическом, так и психологическом плане, и не давала никаких шансов отомстить за нанесенную обиду.
***
После произошедшего, у меня, несмотря на огромное желание, не было даже мысли попробовать подсматривать за ними, а они — делали вид, что ничего не произошло.
Время бежало быстро. Сестры из гадких утят превратились в прекрасных дам. Тонька, вышла замуж и жила отдельно. А мне приходилось воевать с Иркой, терпя от неё постоянные унижения и обиды.
Не успели родители в пятницу вечером уехать отдыхать, как она, воспользовавшись этим, сразу ускользнула из дома, сказав, что пошла к подружке и придет поздно, может быть и утром, останется у неё ночевать.
Было за полночь, когда сквозь сон донесся непонятный шум, а потом женский смех, однозначно говоря о том, что сестра с друзьями на кухне продолжает веселье.
Накрыв голову подушкой, я вновь провалился в царство Морфея, стараясь досмотреть так неожиданно прерванный сладострастный сон.
— «Ну и пошёл вон! – разбудил заплетающийся голос Ирины, доносящийся из прихожей. – Иди, трахайся с этой сукой …»
Мужской голос пытался оправдаться, но Ирка была неумолима, и вскоре хлопнувшая дверь и скрежетание замка подвело итог их разговора.
— «Белые кораблики, … белые кораблики, … по небу плывут, … белые кораблики, … белые кораблики, … дождик нам везут …», — неожиданно запела она, далеко не трезвым голоском, словно не было секунду назад разговора на повышенных тонах.
— «Корове уже двадцать два года, а она по ночам то ругается с кем-то, то детские песни поёт! — зло подумал, переворачиваясь на спину. – Только уснул, а она – дура опять разбудила!»
— «Ты спишь? Спи, спи, так всё на свете и проспишь, — донеслось пьяное бормотание. – Нет, чтобы за сестрой поухаживать, компанию составить, так он спит! Идиот!»
В мой адрес понеслись проклятия, из которых слово «идиот» — было самое безобидное.
— «Куда ты дел коньяк? – распахнулась дверь моей комнаты. – Выпил? Алкоголик! Он же был в холодильнике?»
Стоя в дверном проёме, слегка пошатываясь, Ирка пила из жестяной баночки какую-то дрянь, мягко называемую слабоалкогольным коктейлем. Она была просто очаровательна. Выразительная внешность, которую дала ей природа, подчеркивалась весьма откровенной одеждой.
Овальное личико обрамляли темно-каштановые волосы, мягкими локонами, спадающими чуть ниже плеч. Длинные, густые темные ресницы подчеркивали величину карих глаз. Изящный носик и совершенной формы большой рот с крупными, пухленькими, ярко-красными губками довершали портрет.
Небрежно расстегнутые две пуговки внизу и без того коротенькой джинсовой юбочки, открывали изумительный вид между слегка расставленных немножко полноватых ножек. Казалось ещё миллиметр, и блеснут пухлые валики половых губок, с впившейся в расщелину между ними нежной тканью.
Она пристально смотрела на меня, периодически поднося банку к губам, с любопытством изучает тело, лежащее на спине в одних обтягивающих трусах. Неожиданно взор остановился на паху. Это не был взгляд родственницы, это был взгляд зрелой текущей самки на молодого, красивого самца!
Ни одна женщина не смотрела на меня подобным образом. Он разжигал любопытство и какое-то сладострастное чувство внутри. А её большая грудь, узкая талия, подчеркивающая широкие бедра, слегка прикрытые коротенькой джинсовой юбочкой, с так соблазнительно расстегнутыми пуговками внизу, только усиливали его.
При виде такой фигурки и соблазнительного взгляда у любого зачешутся руки, заноет в паху – во всяком случае, у меня заныло, несмотря на то, что это была — сестра.
— «Жаль, что Тоньки нет, — донеслось тихое пьяное хихиканье. – Мы бы эту соню, … как в детстве …»
Злоба и старая, давно забытая обида всколыхнулась, закипели в груди.
— «Не поняла? А почему он здесь лежит? – недоуменно, пустым взглядом Ирка посмотрела на меня, очередной раз, оторвав от губ банку. – Вот это новость!»
Она сделала несколько нетвердых шагов в мою сторону и плавно, словно, в замедленном кино, мягко опустилась на пол рядом с кроватью:
— «Ты почему … здесь лег? Где теперь я буду … спать? Быстро уходи!»
Она подняла затуманенный взор, не понимая, кто перед ней лежит на кровати, пристально посмотрела, и плавно двигая головой из стороны в сторону, словно балансируя ею, стараясь удержать на плечах, произнесла:
— «Ты кто? Тоже … меня … хочешь? Лег … в мою постель … и думаешь, …что дам?»
Но, не дождавшись ответа, Иришка глупо усмехнулась:
— «Не дам! Если каждому давать – поломается кровать!»
И сразу же, после этих слов, её лицо исказила пьяная улыбка, белки глаз некрасиво закатились вверх, и голова безвольно упала на простынку.
— «Ира, тебе плохо? — пытался поднять обмякшее тело, но она тихо сопела, словно кто-то отключил тумблер, лишив последних сил. – Вставай, на полу холодно, простудишься»
Все попытки привести её в чувства оказались тщетны. Я затащил обмякшее тело на кровать, как мешок с картошкой, и оно спокойно лежало на спине, тихо посапывая, разбросав руки и как-то соблазнительно неприлично ноги в разные стороны.
Свет, вырывающийся из коридора, озарял красивое лицо, тяжелую, равномерно вздымающуюся под блузкой грудь. Под подолом, высоко задранной юбочки, между расставленных ножек виднелась промежность, слегка прикрытая красной тканью трусиков.
— «И что с ней делать? – раздумывал, смотря на спящую сестру. – Надо переодевать и укладывать спать. Не будет же спать одетая?»
Тяжело вздохнул, и начал расстегивать пуговки блузки. Её кожа, такая эластичная и гладкая, мягко блестела. Я никогда не видел её такой, полной могучей тайной силой.
Красный, ажурный бюстгальтер, обтягивающий увесистую грудь, сверкнул в разрезе, заставляя сжаться сердечко, сладострастно заныть внизу живота. Ещё никогда сестра не была такой беззащитной и доступной передо мной.
Я грубо просунул руки под спину, вытаскивая из-за пояса юбки тонкую ткань блузки, и, приподняв безвольное тело, притянул к себе, где-то глубоко в душе надеясь, что она сейчас встрепенется, откроет глаза и, как обычно, крича на меня, уйдет к себе в комнату.
Но этого не произошло. Ладонь ощущала соблазнительную нежность обнаженного женского тела, а щека — теплоту спокойного дыхания. Пухленькие, влажные губки заманчиво тянули к себе, заставляя сладострастно сжаться сердце, тянущей болью отозваться в паху.
Рассудок, на секунду покинул меня и впервые мой рот коснулся её уст. Поцелуй был ужасно приятным, похожим на пламя, будя невероятные ощущения. Вспыхнув около рта, это сладкое пламя пронзило всего до кончиков пальцев и накатывало снова и снова.
Мне не пришлось силой раскрывать её уста, она, предоставила их, в полное моё распоряжение, находясь в бессознательном состоянии. Руки обвивали податливое тело, сильно прижимая к себе, ощущая между разошедшимися полами блузки, прикосновение упругой груди, под тугой тканью бюстгальтера. Нежная, желанная плоть заставила затрепетать, и этот трепет отозвался в самой глубине естества.
— «Не будет же она спать в бюстгальтере? – мелькнула оправдательная мысль, нащупывая пальцами застежку. – Ничего страшного, ещё спасибо скажет, что раздел»
Крючочки один за другим тихо пискнули, натяжение ткани ослабло. Упругие холмы облегчённо вздохнули, слегка расплываясь на теле, и сразу же ладонь скользнула под чашечку бюстгальтера, ощущая пальчиками упругую плоть, нежный, сморщенный сосочек.
Меня словно парализовало. Дыхание остановилось, в комнате наступила мертвая тишина, и только отзвуки в висках и паху бешено стучащего сердца, заставили судорожно сдвинуть с хрупких плеч тонкую ткань блузки. Она безвольно скользнула по рукам, падая на простыню, а вслед за ней — и бюстгальтер.
Дрожащие пальцы обхватили верхнюю металлическую пуговку юбки, и она легко выскользнула из петельки, словно желая этого. Затем – вторая, третья, позволяя жесткой ткани разойтись в стороны, обнажая мягкий животик, слегка прикрытый внизу узенькой полоской красной материи.
Ажурная ткань заскользила вниз, обнажая лобок с небольшой лужайкой жестких, кучерявых волосиков, аккуратно подбритых со всех сторон, в виде стрелки, указывающей на высоко поднимающуюся расщелину, вырывающаяся откуда-то из глубины, между стройных ножек.
Крупные соски, окруженные светлыми ореолами, на массивной груди, так и манили прикоснуться к ним губами, поласкать язычком нежную плоть.
Рука легла на один из холмов, большой палец стал ласкать розовый кончик сосочка, и губы вновь потянулся к губам Иринки, упиваясь влагой её рта. Долгий и протяжный поцелуй никак не мог насытить, будто пил мед или нектар из сладострастного сосуда.
Ладонь скользнула по животику, накрыла шелковистую лужайку, опустилась ниже, сдвигая дальше с её тела ажурную ткань трусиков, стала гладить бархатную кожу ножки.
Я каждым нервом чувствовал это прикосновение от бедра до щиколотки, а она всё так же спокойно продолжала лежать, тихо посапывая, словно это её не касалось. А моё сердце стучало так, что стук его отдавался точно гром во всех уголках комнаты.
Не в силах больше терпеть этой пытки, я сполз с неё, и сразу же моё тело затосковало, изнемогая от желания вновь ощутить сладостное прикосновение.
Вздохнув, я встал с кровати, осторожно снял ажурную ткань трусиков с её лодыжек. Полностью обнаженная Иришка на белой простыне в сумрачном свете казалось просто богиней сошедшей с небес!
В этот момент красивее и желанней создания на свете не было. Противоречивые чувства боролись внутри. Что дальше делать и как себя повести, я не знал. Но что-то кольнуло в груди, засосало под ложечкой. Обида, нанесенная в детстве сестрами, как-то вновь всплыла в сознании, да и необузданное возбуждение переполняло тело, заставляя только и думать в этом направлении.
— «Я, наверное, был первым, у которого Вы видели член, ласкали его, — пронеслось в голове. — Опыты надо мной ставили, пользовались беззащитностью»
— «Сейчас поласкаю тебя, как ты ласкала меня в детстве», — пролетела в голове дерзкая мысль, и я ещё шире развёл стройные ножки в стороны.
Став перед ней на колени, я слегка начал поглаживать низ животика, внутренние стороны бедер, медленно переходя к пухленьким, без единого волосика, половым губкам, с глубокой расщелиной между ними. Пальчик пробежался по влажному ущелью, а она даже не изменила дыхания, продолжая спокойно и безмятежно спать.
Он быстро нашел пещерку, ведущую в глубину животика, заплясал в ней, исследуя эластичные своды грота любви, но, сколько я не старался, внешне сестра оставалась совершенно спокойной, только всё сильнее увлажнялось её промежность.
И дикая идея, как молния, проскочила в мозгу, заставившая решительно подняться, сбросить трусы. Я стоял, смотря, на её разведенные ноги, слегка приоткрытое влагалище, грудь, безмятежно, равномерно вздымающуюся при каждом вздохе, поглаживая рукой мужское естество, не в силах решиться на продолжение задуманного.
Повернув безвольное тело лицом к стене, я прижал её ноги к груди. Соблазнительная расщелина между округлыми ягодицами, венчалась выпуклыми варениками половых губок, выставленными словно напоказ. Они так и манили к себе, полностью предоставленные для выполнения коварного замысла.
Я лег сзади, прижался к обнаженному телу, обхватывая рукой увесистую грудь. Головка скользнула по влажной расщелине. Бархатная плоть бегала и бегала между пухленьких холмов, постоянно натыкаясь на вход в пещерку, ведущую в глубину животика, пока неожиданно для меня не скользнула внутрь.
Теплое, влажное чрево обхватила дрожащий от напряжения член. Я остановился, затих, испытывая несказанное наслаждение. В этот момент совершенно не было мысли о том, что рядом лежит сестра, бесстыдно отставив зад. Желание, огромное желание охватило каждую частичку тела, с которым справиться не было никакой возможности.
Я начал медленно двигаться внутри женского животика, стараясь не разбудить Ирину. Он, то проникал в неё глубоко, то выскакивал, вновь ища вход в грот любви, лаская истекающие соками половые губки, чувствуя, как её дыхание становится глубже.
— «Игорь – это ты? – еле слышно, сквозь дремоту, зашептали она, но я только отрицательно замычал ей в ответ. – Славик! А как же Ольга, … ты же с ней … остался?»
Она прижала ноги ещё сильнее к груди, выпячивая зад, стараясь, как можно глубже принять любовника.
— «Только не кончай туда, — слетело с пересохших губ. – Если хочешь, … можешь, … только не туда …»
— «Не буду …», — стараясь, как можно спокойней, шепнул, ощупывая пальцем свободной руки сфинктер, не в силах поверить, что она предлагает анальный секс какому-то неизвестному мне Славику.
Её поза и алкоголь расслабили мышцы заднего прохода, сделали доступными, податливыми, готовым принять любые ласки.
Смоченный соками, пальчик слегка надавил на него и скользнул внутрь, встретив незначительное сопротивление упругих мышц, и Ирина застонала, прижимая мою ладонь сильнее к груди. Он нежно двигался в неё, а она всё сильнее прижимала коленки к груди, с каждым проникновением глубже вздыхая.
Вслед за ним последовал член, испытывая упругую эластичность анального отверстия. Она тихо стонала, прижимаясь ягодицами ко мне, идя навстречу, стараясь, как можно глубже поглотить мужское естество, но скорее не от страсти, а от желания доставить любовнику удовольствие. Но меня нисколько не огорчало это. Через несколько движений бедрами, я задрожал, выплевывая в прямую кишку густую, липкую сперму.
Почувствовав мою разрядку, она сразу успокоилась и опять тихо засопела, словно секунду назад ничего не было, и кто-то опять выключил рубильник.
Член быстро уменьшался в размерах, выскальзывая из узкого отверстия, увлекая за собой густую, белесую жидкость. Я приподнялся, сел рядом, смотря при сумрачном свете, как по ягодице течет мутная капля, растеной, а потом, под душем, широко разведя ножки, ладонью вымывает промежность. Сердечко кольнуло, сладострастная истома заныла внизу живота, медленно разливаясь по телу.
— «Нет, шикарная она дама, — инстинктивно трогая слегка напрягшийся член, пронеслась похотливая мысль, вспоминая обнаженное тело сестры, лежащее на кровати. – Не зря за ней пацаны умирают. Эх, ещё бы разок её!»
Я сидел за столом, пил кофе с бутербродом, когда она зашла на кухню в махровом халате, туго перетянутого пояском, с мокрыми волосами и помятым от перепоя лицом. Нет, это была не та сестричка – гордая и надменная, а – тихая, скромная, подавленная алкоголем и событиями прошедшей ночи.
— «Привет, Иринка, — добродушно произнес, смотря на неё. – Как спалось? Что снилось красавице на новом месте?»
— «А почему я спала у тебя в комнате?», — не ответила она на мой вопрос, стыдливо отводя глаза в сторону.
— «Тебе виднее, где захотелось, там и спала. А я как гостеприимный хозяин уступил своё место»
Она бросило испытывающий взгляд, что-то собираясь спросить, ужасно мучавшее её, не понимая, что произошло ночью, но в нерешительности опустила глазки.
— «Иринка, выпей коньячка, — доставая из холодильника начатую бутылку, ласково произнес. – Хорошо, что вчера её не нашла, будет чем похмелиться. Легче станет. Сейчас, наверное, очень плохо?»
Но Ирина ничего не ответила, только бросила искоса взгляд на пустую бутылку из-под водки и кучу жестяных банок на полу, рядом с мусорным ведром, и тяжело вздохнула.
Прозрачный, золотистый напиток медленно полился в рюмочку и она, к моему удивлению, подошла к столу:
— «Достань что-нибудь закусить»
Не скрывая отвращения к спиртному, Ирка выпила одну, затем вторую рюмку. Глаза сразу повеселели, на лице заиграл румянец.
— «А кто …, — запнулась она, пристально смотря на золотистую жидкость в рюмку, не в силах поднять на меня взгляд и закончить вопрос. – Кто … меня …»
— «Ты хочешь спросить – кто тебя раздел? Не я же! — как можно спокойней произнес с серьезным выражением лица. – Друзья твои, с которыми пришла»
Она тяжело вздохнула, бродя взглядом по кухне, видимо, желая спросить, кто у неё был в гостях, но я это сразу понял и перехватил инициативу:
— «Ира, а кто это был?»
На лице заиграла недоуменное выражение, и она бросила взгляд, словно бы говоря:
— «А оно тебе надо?»
— «Хотел их выпроводить, но ты была категорически против этого, а я привык тебя слушать, как старшую сестричку, — медленно продолжил, сделав небольшую паузу, выговаривая со смаком каждое слово. – Раздеваться начала перед ними. Я пытался тебя остановить, но куда там. Блузку сняла, хвастаясь шикарной грудью, после чего и отпала необходимость бюстгальтер, юбку и трусики снимать самой. Они …»
Она грустно улыбнулась, посмотрела в мою сторону, и залпом выпила коньяк, прервав неприятное для неё повествование:
— «Спасибо, … ты настоящий …друг …»
Всем своим видом Ирка показывала, что ей ужасно неловко слушать продолжение моего рассказа. Но меня несло дальше, желая психологически подавить, насладиться унижением, в полной мере воспользоваться создавшейся ситуацией. Это было первый раз, когда я чувствовал превосходство, незначительную, незримую власть над ней.
— «Иринка, не за что. Обнаженная ты вообще красавица, любого можешь сделать счастливым. Но ты побереги себя, не напивайся до такой степени, чтобы позволять мужчинам такое вытворять с собой, — загадочно улыбнулся, словно мне известны ужасные подробности её интимной жизни, о которых она даже не помнит, наблюдая за её реакцией. – Ты помнишь, что они с тобой делали ночью, в моей постели? Лично мне было не очень приятно смотреть на то, как ты идешь навстречу их самых изощренных желаний. Не думал, что у меня такая доступная сестра …»
— «Ну, с одним понятно — любовь, но – с двумя! — не унимался я. – Да ещё …»
Лицо Ирины покрыла густая краска, и её, словно ураганом, унесло в свою комнату.
Мне хотелось поиграть с ней, как кошка с мышкой, заставить страдать от неизвестности, возложить ответственность за ночной секс на кого-то другого, неизвестных ей мужчин. И это прекрасно удалось, наблюдая за реакцией сестры на столь откровенный рассказ о её похождениях.
Не успел я допить кофе, как Ирина снова появилась на кухне. Она села рядом на табуретку, ласково, как нашкодившая кошечка, смотря на меня. Выпитый алкоголь не смог облегчить её душевное состояние. Было видно, как по телу пробегает нервная дрожь, не столько от переживаний ночных событий, сколько от того, что они стали известны мне.
— «Я надеюсь, это останется между нами? – глупо улыбнулась она дрожащими губками и положила ладонь мне на коленку. – Да, братик? Пусть это останется нашей тайной»
— «Она не помнит обо мне. Не знает, кто с ней был, вот шалава, — внутренне улыбнулся, чувствуя, как всё больше разгорается желание и кивнул головой, дожевывая бутерброд. – Боится, что расскажу в красках о её ночных приключениях»
Ирина неожиданно обняла за шею, привставая с табуретки, и поцеловала в щеку.
— «Спасибо. Я была настолько пьяна, что совершенно ничего не помню, — униженно задрожал её голос. — Не думай обо мне плохо, просто так получилось. Не зря говорят, что пьяная женщина себе не хозяйка …»
Она ещё хотела что-то сказать, но я не дал договорить, обхватывая голову ладонями и целуя в пухленькие губки. От неожиданности Иринка вздрогнула и попыталась отстраниться:
— «Что ты делаешь? Не надо так, всему есть предел!»
— «Почему нельзя? – улыбнулся, смотря ей в глаза. – Ты разрешаешь парням, которых даже не можешь вспомнить, при мне трахать себя, как им заблагорассудиться, используя все твои природные отверстия, а мне запрещаешь поцеловать в губки?»
Иринка бросила гневный взгляд, но это не сильно волновало меня. Инициатива полностью была на моей стороне, а ссориться и закатывать истерику, ей не было никакого смысла.
Она хотела что-то ответить, но я не дал опомниться от моих слов, просовывая руку под подол халатика, между стройных, слегка расставленных ножек. Ладонь накрыла оголённую промежность. Пухлые половые губки дернулись, как пойманный воробушек, испуганно забились в ладони.
Средний пальчик сразу проник во влажную расщелину между ними и заскользил по нежной плоти.
Иринка от неожиданности вздрогнула, вздохнула полной грудью, открыв рот округлив глаза. Они стали напоминать два огромных блюдца, губки зашевелились, желая что-то сказать, но я только услышал прерывистое дыхание.
Трусиков на ней не было, и это давало волю пальчикам беспрепятственно теребить оголенную промежность, заставляя глазки всё больше увеличиваться в размерах. Чего угодно она ожидала от меня, но этого – нет!
— «Что ты делаешь?», — так и хотело слететь с её губ, но она только шевелила ими не в силах произнести слова, не делая попытки уклониться от наглой ласки.
О чём она думала, что у неё было в голове, трудно понять, но мне показалось, что половые губки наливаются кровью, всё больше и больше источая сладострастные соки.
Не туго затянутый узел на поясе с первой попытки сразу ослаб. Узкая полоска ткани безвольно скользнула вниз, приоткрывая полы махрового халатика. Между ними блеснуло белоснежное тело, больно раня глаза.
На ней не было не только трусиков, но и бюстгальтера. Увесистая грудь с точащими сосцами была просто великолепна, заставляя ладонью обхватить её снизу и сжать между пальчиками упругий сосок. И только сейчас с её пухленьких губ слетел слабый протест:
— «Не надо, … зачем, … мы не должны этого делать …»
Но меня уже было нельзя остановить, представляя в воспаленном мозгу мысли Ирки о том, что из-за её безрассудного поведения для меня не осталось тайн её тела, знаю всё о её сексуальной жизни и предпочтениях, став, невольным свидетелем интимных забав, ощущая незримую власть над сестрой.
Губы обхватили торчащий сосочек, жадно втянули в себя, а пальчик проскочил в пещерку, неистово лаская стенки влагалища, и она тяжело задышала, как, не пытаясь скрыть своё состояние.
Махровая ткань заскользила с плеч, полностью обнажая женское тело. Она сидела на краюшке табуретки, слегка расставив ножки, позволяя делать с ней всё, что я хотел, чувствуя, как возбужденный член гудит, словно высоковольтный столб.
Неожиданно приподнявшись с табуретки, встал и сбросил с себя спортивные штаны вместе с трусами. Мужская плоть, с розовой, лоснящейся головкой, истекающая соками торчала напротив её лица.
Я посмотрел сверху вниз на обнаженное тело, и Ирина подняла глазки. Наши взгляды встретились, и у меня не возникло никакого сомнения, что она знает моё желание, и не сильно будет сопротивляться ему.
— «Ты хочешь этого? Если я сделаю это, мы с тобой будем в расчете? – говорили её растерянные глаза. – Забудешь, что произошло и никогда не вспомнишь?»
— «Поласкай губками, как в детстве ласкала ручкой, — ответил на немой вопрос, почему-то вспомнил в этот момент давнюю обиду. – Может что-нибудь и потечет»
Немножко помедлив, Иришка, как-то стыдливо опустила глазки и обхватила член ладонью. Горячие, пухленькие губки коснулись головки, нежно обхватывая её эластичным кольцом.
Руки легли на ещё влажные волосы и я, удерживая голову, старался, как можно глубже проникнуть в неё, пытаясь доставить себе большее наслаждение. Она давилась, слезы выступали на глазах, но не проявляла и малейшего намека на недовольство, с обреченной покорностью принимая в себя вздыбленную плоть.
Но этого было мало, да и не сильный я любитель орального секса, и медленно освободил торчащий член от женских губок. Она, удивленно посмотрела на меня, не понимая, почему отказываюсь от такой сладострастной ласки. Но я, не давая ей опомниться, поднял обнаженное тело с табуретки и, убрав чашку со стола, повернул спиной к нему.
Мне показалось, что она также возбужденна, как и я. Торчащие, словно рожки у козочки соски, истекающее соками влагалище сами говорили за себя, но её лицо искривила гримаса ужаса, когда я начал валить её на стол.
— «Не надо так, — обреченно задрожал тихий голосок, касаясь спиной стола. – Прошу тебя, … это не хорошо …»
Если бы она знала, кто трахал её ночью и это не вызвало у неё никаких протестов, неизвестно, как бы повела сейчас. Но ничего не сказав, подхватив ноги под коленками, и развел их в стороны, открывая прекрасное лоно, истекающее соками.
Безволосые половые губки слегка разошлись в стороны, маня розовой, сочащейся расщелиной и головка нежно коснулась её, вызывая у Иринки дикое выражение лица. Показалось, что она сейчас закричит, забьётся в истерике, начнёт вырываться, но этого не произошло, она хотела меня так же, как я хотел её.
Лоснящаяся головка скользнула между пухлыми валиками, сразу найдя вход в глубину животика.
— «Ой!», — тихо вскрикнула Иринка, как только она проскочила внутрь, и выражение на её лице, сменилось поистине неземным блаженством – глаза закрылись, а рот судорожно приоткрылся.
Я неистово двигался в ней, прижав высоко поднятые ноги к груди, чувствуя, как упругие стенки влагалища крепко сжимают член, волнами пробегают по его стволу.
На секунду показалось, что разгоряченное чрево доит меня, засасывает внутрь. Я остановился, и мои подозрения оправдались, такого — не испытывал никогда. Волнообразное движение мышц влагалища поразили, это было совершенно не то, что ощутил вчера.
Возбужденная Ирка перешла точку возврата, и мне, вспомнив прошлые обиды, захотелось, чтобы она попросила, умоляла её трахнуть. Не отводя взгляда от лица сестры, я медленно вытащил железную плоть из влагалища, в ожидании просьбы.
— «Ещё, … ещё, …немножко, … пожалуйста …, — слетело со слегка приоткрытых губ. – Прошу тебя, … ты же можешь …»
Я торжествовал.
— «Ты хочешь мой член?», — резко, почти крикнув, произнес, и она послушно закивала головой, не открывая глаз.
И я сразу ворвался в глубину животика, яростно двигая бедрами. Она стонала, мотая головой из стороны в сторону, мелкая дрожь пробегала по её телу и вдруг, словно спохватившись, тихо произнесла:
— «Только не туда, … не надо …»
Но эти слова не тронули меня, хотелось выплеснуть в женское чрево своё семя, чувствуя, как волна накатывает внизу живота. Я двинул ещё несколько раз бедрами, и потоки горячей спермы вырвались, ударили в матку, обжигая внутренности.
— «Не надо туда …», — вскрикнула Ирка, чувствуя, что её переполняет семя, но уже было поздно.
Она умаляла выйти из неё, но влагалище думало иначе, крепко сжимая и продолжая жадно всасывать в себя трепещущую плоть. Неожиданно Иринка затихла и начала дрожать, судороги побежали по телу, из горла вырвался тихий вопль.
— «Ещё, … ещё …, — стонала она, и я продолжал её трахать пока член окончательно не обмяк, выскользнул из разгоряченного чрева. – Хорошо, …ой, как хорошо …»
Она лежала на столе, тяжело дыша, широко расставив ноги, а я смотрел, как из раскрытого влагалища медленно вытекают сгустки моей спермы, перемешенные её соками.
И вдруг Иринка зарыдала, закрыв ладонями лицо:
— «Что ты сделал? Так нельзя!»
— «Ты же сама хотела этого, — пытался оправдать себя. – Я хотел закончить всё раньше, не доводя дело до оргазма. Ты же попросила сама!»
Но она не соглашалась со мной, продолжая рыдать.
— «Тебе что, никогда не кончали туда?», — неожиданно спросил, поднимая её за руку со стола.
— «Нет, — солгала она, но немного задумавшись, всхлипнув, добавила. – Было, но всего один раз»
Мысленно я улыбнулся её наивной лжи, но вслух произнес:
— «Вот видишь, ничего же страшного не случилось!»
— «Ладно, проехали, … пойду, подмоюсь …», — обреченно произнесла, соскальзывая со стола и прикрывая ладонью влагалище, чтобы не накапать остатками спермы на пол.
***
Она лежала на животике, читая книжку, когда я тихо зашел в её комнату и присел на край кровати. Коротенький подол халатика высоко оголял стройные ножки, слегка прикрывая упругие, покатые холмы ягодиц.
Ладонь нежно скользнула, по бархатистой коже, поднимаясь вверх, а она не проронив не слова, опустила голову, уткнувшись лицом в подушку.
— «Ты на меня не обиделась?», — тихо произнес, слегка сдвигая рукой подол халатика, обнажая белоснежные ягодицы, обтянутые черной тканью трусиков, и нежно провидя по ним пальчиками.
Но она не ответила, продолжая лежать, уткнувшись лицом в подушку, всем своим видом показывая пренебрежительное отношение ко мне. Человеку, который её изнасиловал, воспользовавшись шантажом и минутной слабостью.
— «Я не хотел тебя обидеть, — тихо шепнул, наклоняясь и целуя в упругую половинку. – Я же тебя люблю»
А она словно не слышала моих слов, своим молчанием заставляя встать и с неприятной тяжестью в душе выйти из комнаты.
***
— «Спишь?», — услышал ласковый голос одновременно с прикосновением теплой ладони.
— «Нет, думаю о тебе», — улыбнулся, открывая глаза.
— «А мне хорошо было с тобой, как никогда», — провела она ладонью по щеке.
Я обнял желанное тело, целую в пухленькие губки:
— «Мне тоже, я же люблю тебя»
Она хохотнула, покрывая лицо поцелуями.
— «А кто у нас был ночью? – не давали ей покоя события, о которых она не помнила. – Скажешь?»
— «Никого не было. Я тебя раздел, уложил спать, ну и … не удержался от твоей небесной красоты»
— «Я так сразу и подумала, хотела тебя сковородкой по голове, но ты лихо развел меня, — засмеялась Иринка, прижимаясь соблазнительным телом. – Мы тебя в детстве силой, а ты — умом! И правильно, я нисколько не жалею об этом»
— «Да, сладкая получилась месть, — задумчиво произнес, чувствуя, как новая волна желания зарождается внутри. – Ложись рядом, полежим вместе»
— «Только полежим?», — игриво произнесла она, развязывая пояс халатика.
Полы халатика разошлись, и я увидел, что под ним ничего нет.
— «Всё от тебя зависит, я всегда готов, — вторил ей в ответ. – Раздевайся»
Она скинула халатик, и как дикая кошка прыгнула на меня, прижимаясь трепетным, желанным телом.
***
Иринка была ненасытна. Обессиленный я лежал на спине, а она всё продолжала играться с опавшим членом.
— «Жалко Тоньке нельзя рассказать, она бы от зависти умерла»
— «Ира, она же замужем? Ей, наверное, мужа хватает?»
— «Ой, если бы ты знал, какая она слабая на передок. Ещё в детстве меня подбивала с тобой трахнуться, но ты такой был злой и агрессивный, что мы побоялись»
— «Не говори глупостей»
— «Я тебе правду говорю, с тех пор как она увидела твой член, так и бредила им вплоть до замужества! — возмутилась Иринка моему неверию. – Она, наверное, тогда кончила первый раз в жизни, вместе с тобой, сидя на тебе верхом!»
Она стала рассказывать об Антонине всё, с умыслом или без, стараясь унизить сестру. Через несколько минут для меня не было секретов сексуальной жизни и предпочтениях старшей сестры. Она так откровенно расписывала её похождения, вызывая внутренне смущение и какое-то сладострастное влечение к ней, что я почувствовал, как внизу живота опять разливается приятная тягучая истома и опавший член вновь набирает силы.
— «Если не веришь, то позвони ей с предложением, так она быстро с мужем поругается и к нам приедет с ночевкой. Ноги расставит и просить её не надо будет!», — унижающим Тоньку тоном, закончила она.
— «А ты не будешь ревновать?»
— «Буду, конечно, но – немножко! Она же моя сестра, а с сестричкой надо делиться всем!»
Я засмеялся, прижимая податливое тело, и неожиданно раздался резкий звонок.
— «Лежи, я посмотрю, кто пришел?», — вскочила Иринка, набрасывая на голое тело халат.
Не прошло и минуты, как открылась дверь и с порога сестричка заявила:
— «Ты не поверишь! Тонька с мужем поругалась, пришла к нам ночевать! Узнала, что родители уехали. Вот тебе и накаркала!»
И кокетливо улыбнувшись, понизив голос, продолжила:
— «Так что и ей можешь отомстить, я буду только рада. Об одном прошу, не надо говорить про нас, пусть это останется нашей тайной»
Она наклонилась, поцеловала в губы, и рука скользнула под простынку, обхватила набирающий силу член:
— «Только намекнула, а ты уже готов! И откуда у тебя столько сил?»
— «Хоть трусы надень, мститель! — лукаво улыбнулась она, закрывая за собой дверь. – А то перепугаешь девочку!»
Я лежал, слыша, как они возятся на кухне, о чём-то перешептываясь, готовя поздний ужин, смотря в потолок, совершенно не представляя, что ожидает меня в ближайшем будущем.
Конец