Меня так засосали такие сексуальные увлечения, что я понимал, что никогда уже не выберусь из этого. Я до сих пор не могу забыть такого своего детского влечения. Трудно поверить юному отпрыску, что такое может быть, и я сам бы это не воспринимал за чистую монету, если бы не был в эпицентре того, о чем хочу рассказать в следующих своих повествованиях.
Со временем я стал, даже, ревновать своего Тахира к другим ребят и это меня так угнетало.
В первой части я рассказывал вам, как все происходило и сколько мы с Тахиром наслаждались нашими сексуальными утехами, и вскоре у меня самого появилась малафья. Она у меня появилась, когда я просто не ожидал, но тот первый момент был незабываем. Произошло все в туалете. Я ни с того ни сего возбудился, мой писун напрягся, хотя, я не так уж был в том состоянии, чтобы играться с ним. Некоторые даже испытавшие это говорят, что оргазм происходит только с появлением спермы, но я получал сладостное ощущение и до этого, только что не испускал спермы. Залупка все равно так же натиралась и увеличивалась, и происходил момент сладострастия.
Я говорил вам, что очень завидовал моему партнеру — Тахиру, когда из него выстреливала масса теплой спермы (малафьи). У меня Оргазм стал намного красочней и, предчувствие его приближения немного страшил. Мой разум улетал с этими чувствами в бездну сладострастий, сначала были только игривость и любопытство. Представить себе не могу, что большую часть дня думал об этом, только какие-то мероприятия в отряде отвлекали от секса, а так только ночью, иногда и днем мы старались удовлетвориться похотью. Иногда я был инициатором, а то и сам Тахирчик просил, что бы уединились в каком-то месте лагеря, но так, чтобы никто не мог видеть.
Трехмесячное «заточение» меня и моего Тахира в пионерском лагере дали свои результаты. Ходили слухи о наших непристойных делах, но Тахир каким-то образом разруливал, но доставалось тем распространителям кто это делал.
Я рассказывал, что он был старше нас и меня на три года, а такого переростков побаивались, и о нем старались не говорить ничего плохого. Теперь расскажу, как один пацан из нашего отряда проговорился. Прошел слух по лагерю, что Тахир любит мальчиков. Об этом я узнал после, но то что произошло потом, постараюсь описать в подробностях.
До Тахира дошло это, и в тот же день, когда все были в кино, он вызвал из кинозала этого болтуна, и мы пошли в конец лагеря, где были старые постройки. Говорили, что в них когда-то жили сотрудники лагеря, и их просто не успели разобрать, но тем ни менее для нас это был Клондайк, где мы тайно что-то делали, как это делали золотодобытчики в американских штатах.
Я не знал, что он задумал, но мы часто посещали это место, и когда было время, то просто предавались нашей любви здесь; в одной из комнатенок был лежак типа кровати; вполне, на нем можно было совершать наши грехи. Вот мы оказались в этом месте с Фимой, так звали нашего виновника. Он у нас в отряде появился во втором заезде, и мы ничего плохого за ним не видели. Когда мы мылись вместе в бане, он ничем по всем характерным не отличиям и не выделялся от всех, если только тем, что у него на правой стороне ягодицы была родинка. Сначала казалось, что это что-то прилипло к нему, но оказалось, что это его родимое пятно. Кто-то сразу ему дал кличку «Родинка» и все понимали за что.
Ефим всем своим нутром не представлял, что от него хотят и зачем он оказался в заброшенном строении.
— Все пришли, теперь Родинка расскажи, что ты там болтаешь про нас? — с таким монологом обратился к нему Тахир. Только теперь и до меня дошло, что он решил с ним разобраться и даже при мне, хотя, такого он не делал при мне никогда.
— Я ничего такого не говорил, ты что Тахирчик… он промолвил это с таким плачевным голосом, словно его привели на расстрел, — не надо, извините, я что угодно для вас сделаю.
Я понимал его и сам не любил никаких физических унижений: я решил, чтобы как-то это сделать по-другому и чтобы Тахир не перешел к рукоприкладству иначе.
Я вызвал Тахира в другую комнату и предложил его не трогать, а сделать так, чтобы соблазнить самого говоруна на секс.
— Тахир, а давай займемся сексом при нём и посмотрим, как он будет себя вести. Услышать наш разговор Ефим не мог.
— Сём, ты что, он еще больше разнесет… я не могу рисковать так.
— Ты не боись, он сам не вытерпит этого… Начнем с раздевания и так далее, согласен? Тахир немного помыслил и улыбнувшись, кивнул мне в знак согласия.
Не скрою от вас свою глубокую тайну: с одной стороны мне Родинк чуть ниже бедер, и каждый раз казалось, что его петушок выглянет оттуда нежданно. Ефимка спал рядом с моей кроватью, и ему было известно, наверное, чем я занимаюсь с Тахиром. Мы, хотя, с ним и остерегались, ждали, когда все заснут, но могли много не видеть, при всех сексуальных настроениях голова шла кругом. Я несколько раз замечал, что Фима, притворившись спящим, все же следил за нами.
Мы знали, что во время кинопоказа никто не сможет нам помешать, весь лагерь и персонал были в кинозале и, тем более, тогда завезли кинокомедию « Джентльмены удачи».
Моя идея меня завела, даже, больше чем предполагалось. Мы Фимку усадили на лежак, и даже предложили располагаться, как ему удобно, а сами стали изображать себя действующими актерами.
— Садись и смотри, мы тебе покажем кое-что, — сказал очень вежливо Тахир нашему вынужденному зрителю.
Я много раз участвовал в спектаклях, и кое-какие навыки пробрел, держался очень раскованно, словно, никого рядом и не было.
Я сбросил с себя футболку и помог это сделать Тахиру. Я стал целовать своего партнера, и своим взглядом незаметно косился в сторону Родинки. Мы это делали с таким звуковым эффектом, что даже тугоухий мог слышать это. Его толстые губы я старался вместить в себя: а он мне нравился; и я его гладил по телу; не забывал лобызать его мочки уха. Он это любил и со звуком откликался на это. Я почувствовал такой прилив эрекции к моему дружку, что, даже, мои треники стали палаткой. Тахир понимал, что мы больше работаем на Фимку; положение заняли такое, чтобы ему это видно было отчетливо.
Я перешел уже на сосочки и так смаковал ими, что напарник так меня прижал к себе, что думал, он меня раздавит. Мы так вошли в роль, что ничего другого и не мыслили, на время забыли, что за нами наблюдают. Я начал стягивать с Тахира спортивные трусы, которые мне нравились. Он их одевал на игры в футбол или волейбол, баскетбол не практиковался в лагере. Спортивные трусы были из атласного материала, алого цвета, по краям и бокам трусов была белая окантовка: таких в лагере не у кого не было и этим он выделялся своим видом.
Торопиться никак не хотелось, но я чувствовал, что его дружок рвет уже ткань. Я не скрвываю, что работая на свое удовлетворение, мне захотелось видеть Фимку, он сидел на кровати и, откровенно, краснел; чувствовалось, что на него свалилось такое испытание, которое мог бы перенести только самый отпетый импотент. Тахир сдвинул с меня треники ниже колен, но плавки на мне выдавали мой стояк. Я не стал снимать кеды, а стянул плавки через них и бросил на кровать возле Фимки, так я поступил с трусиками Тахира.
Для меня последний момент всегда был самым утомительным и страстным. Я приспустил плавки друга и оттуда, как пружина выскочил его пенис. Снова его запах меня пленил так, что сам ели сдерживал себя, чтоб вы не свалиться от накативших чувств. Крышу сносит так, чтобы только удержаться, здесь даже кончилась вся наигранность, только осталось то, что присуще таким страстям. В моей руке уже был мокрый писун Тахирчика, он что-то говорит, но я чувствую, что он уже в той невесомости сексуальных страстей. Я заметил, что Фимка не выдержал такого спектакля и запустил уже руку к своим причиндалам. Я и сам бы не выдержал, это же явь, а не просто что-то???
«Он же раньше нас отдрочиться, если его не остановить» с такими мыслями я продолжал нашу любовь с Тахиром. Кулак хлюпал, таких эмоций Тахир сам не ожидал получить.
— Тебе нравиться…? — промолвил мой партнер.
— Я сейчас сам спущу, — это я вторил ему…
( продолжение следует)