Разговор их крутился вокруг красот пейзажей русской природы. О кудрявых белоствольных березах, о треугольниках темных елей, о ветвистых соснах, широколистых кленах. Виктор Петрович рассказывал, как лесничие по фотографиям лесных массивов, сделанным с воздуха, подсчитывают количество деревьев тех или иных пород, выявляют больные деревья. Светлана Георгиевна с интересом все это слушала. …
После ужина Виктор Петрович и Светлана Георгиевна пошли побродить по дорожкам санаторного парка. По въевшейся офицерской привычке он твердо пресек все попытки Светланы Георгиевны взять его под правую руку и идти справа. Светлана Георгиевна безропотно подчинилась и шла рядом с Виктором Петровичем, слегка прижимая локоть его левой руки к себе, весело щебетала о Набокове, Дене Брауне, еще о каких – то Паланике, Сафоне, Мариасун Ланде, о которых Виктор Петрович никогда не слыхал, но, тем не менее, внимательно и с интересом слушал, отдавая должное начитанности Светланы Георгиевны.
Уже начало темнеть, когда они, нагулявшись, вернулись в свой номер. Виктор Петрович, теперь немало Светланы Георгиевны не стесняясь, разделся до трусов и, объявив:
«Теперь я первым!» — скрылся в ванной.
Не прошло и десяти минут, как он появился возле кровати все так же в трусах, с голым торсом и влажными волосами.
«Битте дритте, фрау мадам» — произнес он шутливым тоном, цитируя Яшку – артиллериста из известной кинокомедии, и широким жестом пригласил Светлану Георгиевну в освободившуюся ванну.
Светлана Георгиевна, тоже не церемонясь, переоделась уже в ночную рубашку, которая мало что скрывала, прихватила с тумбочки гребень и направилась в ванную. Проходя мимо Виктора Петровича, она шутливо шлепнула его ладонью по низу живота, и быстро чмокнув в щеку, скрылась за дверью ванной комнаты.
Виктор Петрович уже начал погружаться в сон, когда Светлана Георгиевна, закончив процедуру подготовки ко сну, появилась возле него и со словами:
«Ну, что? Отложенную партию продолжим?» — откинула одеяло, перекинув одну ногу через ноги Виктора Петровича, прижалась к его груди. От тяжести навалившегося на него тела Виктор Петрович очнулся от дремы и увидел прямо над своим лицом смеющиеся глаза Светланы Георгиевны. В следующее мгновение она обхватила голову Виктора Петровича ладонями и прильнула к его губам. Не желая оставаться в долгу, он обхватил Светлану Георгиевну руками, крепко прижал к себе, отвечая на поцелуй. Ладони его скользнули по спине Светланы Георгиевны к плечам, потом двинулись в обратный путь к талии и дальше. Огладили мягкие ягодицы, добрались до подола ночнушки, прихватили его и вместе с ним двинулись в обратный путь, оголяя округлые холмы, спину Светланы Георгиевны. Она же, немало не противясь, привстав на коленях, оторвала свое тело от Виктора Петровича, вытянула вперед руки, давая тем самым возможность освободить ее от лишнего.
Через мгновение ночнушка полетела в сторону, а перед глазами Виктора Петровича закачались две белые значительного размера выпуклости груди Светланы Георгиевны, украшенные каждая небольшим изящным коричневым кружочком с торчащим из него более темным пупырышком соска. Конечно, Виктор Петрович не удержался от соблазна и, чуть приподняв голову, быстро лизнул слегка сначала один, а затем и другой пупырышки. В ответ Светлана Георгиевна, оперевшись на руку, другою подхватила холм груди, сжала ее так, что пупырышек соска еще более выпятился, и направила к губам Виктора Петровича.
Он вскинул руки на спину Светланы, надавил ими и широко раскрытым ртом заглотил предложенное ему лакомство и стал сосать. Пососав немного, переключился на другую грудь, с готовностью предложенную Светланой Георгиевной. Оторвавшись от груди Светланы, он притянул ее к себе и прильнул к губам, одновременно ладони его медленно заскользили по спине. Ощущение необыкновенной гладкости, бархатистости и нежности кожи приятно поразило Виктора Петровича. Некоторое время он гладил спину, бока Светланы Георгиевны, получая от этого громадное наслаждение, а потом, не разнимая своих рук, перекатил ее на спину и оказался лежащим на ней. Ладони Светланы Георгиевны легли ему на спину и крепко прижали к груди.
Не удовольствовавшись этим, Светлана Георгиевна обхватила бедро Виктора Петровича своими ногами и стала ритмично прижиматься к нему низом живота, тереться всем телом о живот и грудь Виктора Петровича, не отрываясь ни на секунду от его губ.
Но вот она отстранилась от губ Виктора Петровича и прошептала ему в ухо:
«Трусы сними».
Виктор Петрович едва удержался от смеха. Уж очень ему напомнило знаменитое: «Шляпу сними» из известного фильма о приключениях Шурика. Тем не менее, он скатился со Светланы Георгиевны и, выгнув спину, стянул трусы, отправил их на пол в общество лежащей в одиночестве ночнушки и вернулся на Светлану Георгиевну, успевшую уже развести широко в стороны свои ноги.
«Федор Иваныч» при всем при этом не остался безучастным созерцателем. Он воспрянул духом, увеличился до традиционных размеров и принял «боевую стойку», показывая тем самым готовность к «бою».
Как только живот и грудь Виктора Петровича коснулись тела Светланы Георгиевны, она вскинула вверх согнутые в коленях ноги и крепко сжала его. Теперь Виктор Петрович целовал шею, плечи Светланы Георгиевны, скользил губами между ее грудями, не забывал и пупырышки сосков.
«Давай, не томи» — громким шепотом вырвалось у Светланы. Она изогнулась, прижимаясь промежностью к низу живота, придавив его «Федор Ивановича» к своему лобку. Чуть отстранилась. Потом снова прижалась, сжав при этом бока Виктора Петровича бедрами.
«Ну что же, ты?» — вырвался изо рта Светланы Георгиевны нетерпеливый почти крик. Виктор Петрович не заставил себя ждать, поелозил, нащупывая заветное местечко, и резко подал низ своего живота навстречу Светлане Георгиевне. От этого движения «Федор Иваныч» резко ворвался в пещеру, пронесся по ней до самого ее конца и остановился, как бы раздумывая: «А дальше что?».
А дальше не пускали соседи «Федор Иваныча», к которым он любил притулиться в расслабленной неге, когда и они бывали расслабленными и мягкими.
Пауза дала возможность «Федор Иванычу» прийти в себя и ощутить окружившее его пространство. Хотя он и легко проскользнул в «пещерку», но вход не был таким уж широким. Теперь он ощущал, как плотно охватывает его основание колечко входа пещерки. Плотно, но в тоже время очень нежно.
Виктор Петрович качнулся назад, член полностью вышел. Виктор Петрович подался вперед и медленно, не тороетровича и подалась низом живота вверх: «Я и не знала, что такие сладости бывают».
Виктор Петрович еще некоторое время побаловал Светлану Георгиевну новыми для нее «сладостями», а потом перешел к традиционному действию. Светлана Георгиевна не оставалась безучастным наблюдателем. Она крепко обхватила Виктора Петровича за шею и стала прижиматься к нему грудью и низом живота. Постепенно движения эти становились все резче, низ живота поднимался все выше.
«Ай, ой!» — вырывалось теперь изо рта Светланы Георгиевны. Глаза ее были закрыты, голова начала мотаться из стороны в сторону. Виктор Петрович тоже увеличил частоту своих движений вверх, вниз и делал он это теперь резче, жестче.
«Ой, Витя, не могу! Не могу, Витя» — в голос вскрикивала Светлана Георгиевна, подбрасывая вверх животом и тазом так, что Виктору Петровичу, чтобы не слететь со Светланы Георгиевны, приходилось крепко держаться за ее плечи. Он продолжал свои размашистые резкие движения. Через некоторое время Виктор Петрович почувствовал приближение финала, остановился и снова стал подергивать низом живота, заставляя раскачиваться «Федор Иваныча». Светлана Георгиевна нимало не обратила внимания на изменения и продолжала неистово выгибаться под Виктором Петровичем. Через некоторое время напряжение в члене ослабло, и Виктор Петрович вернулся к прежним размашистым резким движениям. Светлана Георгиевна не отставала от него: подбрасывала свой низ живота навстречу, стараясь теснее прижаться своим лобком к лобку Виктора Петровича, судорожно сжимала бедрами его бока.
«Ой! Не могу! Сильней, сильней. Витя, сильней!» — в голос призывала она.
Виктор Петрович, сколько мог, отвечал на призывы Светланы Георгиевны. Лоб, спина и грудь его уже начали покрываться потом. Заметна была испарина и на теле Светланы Георгиевны. Но Виктор Петрович продолжал прилежно трудиться. В какой – то момент, продолжая свои размашистые движения, он вдруг ощутил, что там, в глубине у Светланы Георгиевны что – то изменилось. Теперь, когда он подавался назад, и член начинал выходить, он явственно чувствовал, что стенки влагалища сжимаются на стволе и головке, плотно охватывая, словно не желая ни миг расстаться, как будто боясь, что «Федор Иваныч», выйдя наружу, больше уже не вернется. Колечко входа еще сузилось так, что головка, которая была у Виктора Петровича намного шире остального ствола, явственно за него цеплялась своей выступающей частью.
Но нет, «Федор Иваныч» возвращался снова и снова. Светлана Георгиевна вскидывалась навстречу, судорожно сжимая Виктора Петровича руками и вскинутыми ему на спину ногами.
«Ой! Не могу! Не останавливайся! Сильней, Витя, еще сильней» — не переставая, кричала в голос она и неистово мотала головой.
Виктор Петрович и не останавливался. Светлана Георгиевна уже столько напускала «слюнок» в свою пещерку, стенки ее так плотно охватывали ствол и головку, что они (слюнки) чуть ли не фонтаном выплескивались наружу, когда «Федор Иваныч» в неистовстве врывался в покинутое на короткое мгновение место. Внизу, под попкой Светланы Георгиевны уже целая лужица натекла ее выделений, растекающихся мокрым пятном по простыне. Со лба Виктора Петровича скатывались и падали на Светлану Георгиевну капельки пота, на которые она не обращала никакого внимания.
«Ой! Не могу! Сильней, сильней, давай сильней!» — кричала в голос она.
«Кончай» — наконец, выдавила с хрипом Светлана Георгиевна.
Еще несколько раз подбросила Виктора Петровича своим телом и замерла, раскинув блаженно в сторону руки и выпрямленные ноги.
«Все!» — приподнимая голову и ища губы Виктора Петровича для благодарственного поцелуя, почти шепотом произнесла она. Виктор Петрович еще некоторое время покачал неподвижно лежащую Светлану Георгиевну, сжал ее бока руками и с силой вогнал член во влагалище. Член дернулся раз, другой, и из него выплеснулась сперма. Стенки влагалища расслабились и уже не так тесно обхватывали член. Теперь он свободно скользил в жиже, образованной выделениями Светланы Георгиевны и спермой Виктора Петровича.
Виктор Петрович скатился со Светланы Георгиевны и, тяжело дыша, расслабленно вытянулся рядом со Светланой Георгиевной, смакуя полученное удовольствие.
Светлана Георгиевна шевельнулась, открыла глаза, закинув руки за голову, потянулась всем телом в блаженной истоме. Потом приподнялась на локте и, заглядывая в глаза Виктору Петровичу, тихонько, почти шепотом с нежностью произнесла:
«Устал! Натрудился!» — свободной рукой провела по его влажному от пота лбу. Потом наклонилась и поцеловала в губы.
Виктор Петрович с нежностью обнял одной рукой Светлану Георгиевну и хмыкнул в ответ:
«Еще бы! Это тебе не пирожки лепить, а все равно, что пульмановский вагон с углем на станции разгрузить».
И потянулся губами ко рту Светланы Георгиевны. Она с готовностью подставила свои губы, потом отстранилась, вытянулась рядом. Одну руку она положила Виктору Петровичу на грудь, другую вытянула вдоль их тел, ладошка ее коснулась усталого «Федор Иваныча». Закинула ногу на бедро лежащего на спине Виктора Петровича и, опустив голову ему на плечо, прошептала в ухо:
«Спасибо! Отдыхай» — похлопала ладонью по груди и затихла.
Виктор Петрович чуть повернул голову и чмокнул Светлану Георгиевну в макушку, покоившуюся на его плече, глубоко удовлетворенно вздохнул и закрыл глаза в блаженной истоме.
Один за другим потекли санаторные дни, похожие один на другой: завтрак, хождение по процедурам, обед. А после обеда прогулка по окрестностям санатория до самого ужина, благо, погода стояла прекрасная.