Уговор был такой. Она делает ему две очистительные клизмы, чтобы вымыть все ненужное из кишечника. И делает третью, объемом литр. И они идут гулять. Она давно об этом мечтала. Это безумно её заводило. Его не так чтоб очень, но он готов был попробовать. На спор — он до последнего удерживает воду внутри, она до последнего удерживается от оргазма.
И вот они вышли. Осень, тепло, оба без шапок, лёгкий ветерок. Хорошо. Они пошли вдоль улицы. Довольно долго все было спокойно, он не подавал никаких признаков беспокойства и она стала уже переживать, не рассосалась ли в нём вода. Разговаривали они о чем—то отвлеченном. Потом в какой-то момент он остановился, чуть опустил голову, прикрыл глаза и напрягся. И замер так. Её между ног свел сладкий спазм.
— Как ты? — спросила она.
— Ничего, в порядке, — ответил он.
Они вошли в парк. На многих скамейках никого не было и они решили присесть. Они сидели и смотрели, как пожилая пара на соседней лавочке кормит голубей. Он вдруг сжал кулаки и заерзал, переминанаясь попой по сиденью. Его лицо порозовело. Он старался дышать медленно и глубоко. Сидел напряженно. Она вдохнула ртом и задержала дыхание, стараясь удержать свою руку и не коснуться ею своей промежности. Уговор есть уговор — иначе они идут домой.
Стало вечереть. Они решили ещё пройтись. Как только встали, его, видимо, накрыл сильный спазм, он вытянулся в струнку, зажмурился, сжал с силой ягодицы и чуть качнулся в сторону. Она протянула руку чуть подхватить его и нечаянно коснулась собственного соска под тонкой кофточкой — лифчика не было. Тут ей стало уже до не него. Она сама стала часто дышать и пытаться найти, на что отвлечься. Старики все так же кормили голубей. Это чуть помогло сбавить темп.
Она обернулась к нему, ему тоже стало чуть легче. И они медленно побрели в сумерках к выходу из парка, по направлению к дворам. Говорили все напряжённые или больше молчали. У неё нарастало нестерпимое возбуждение, у него — желание сходить в туалет. Но вместе с тем, к своему собственному удивлению, он и сам был в диком возбуждении. Член рвался из штанов, непривычно долгое напряжение не оставляло в покое анус, а сам он метался, чего же сейчас он хочет больше. аждение. Такого возбуждения, казалось, ей никогда не приходилось переживать. она спросила:
— Чем я могу помочь тебе?
Он округлил глаза. Такого в сценарии не было.
— А чем ты можешь мне помочь?..
— Я могу закрыть твою попку пальчиком.
При одной мысли, что она сейчас прикоснется к нему, внутри него будто все взорвалось. Еле сдерживаемый анус раскрылся и выпустил маленькую струйку.
Его трясло от возбуждения, напряжения и стыда.
— Это конец. Я сейчас укакаюсь. Я больше не могу. Какой ужас. Я не думал… Не смотри… Прошу… Только не смотри…
Она смотрела во все глаза. И уже поглаживала свои соски. Он то выпрямлялся в струну, то сгибался чуть в поясе, стараясь удержать воду в кишке, не расслабиться окончательно кольцо ануса. Но это было уже не в его силах. Она услышала характерный звук, он охнул и прижался ягодицами к стене в последней надежде.
Она приложила руку к своей промежности и продолжала, часто дыша смотреть на него. А его волнами сводили конвульсии — вырывающейся из ануса воды, текущей по ногам, скрытым длинным плащом, и семени, сильными порциями извергающимися из его члена. Она кончала вместе с ним, упершись рукой ему в плечо. И пристально глядя ему в глаза.