Meine liebe Mutter

     1.
     Сквозь приспущенный до пола тонкий полог тюля сотнями лучиков в глаза било утреннее солнце. Несмотря на легкий полумрак комнаты, в ней ясно вырисовывались очертания мебели. Элегантный столик — биде, вычурный силуэт стула черного дерева с решетчатой спинкой, справа — сервант с горками украшенной вычурными вензелями посудой, матовый экран телевизора на кронштейне, слева — двуспальная кровать. «Ложе» — поправил себя Джордж. Именно таким в его представлении было определение кровати. Не лежбище, не траходром — упаси Господи, на ней ведь спали его родители, а именно Ложе. Причем с большой буквы.
     Босые ноги погрузились в ворсистую ткань индийского ковра, привезенного отцом из командировки. Рисунок был двусмысленным: женщина оседлавшая тигра, залезла рукой ему под брюхо. В детстве Джордж полагал, что она, наверно, гладит ему брюхо. Сейчас он готов был предложить более волнующие версии.
     Под прозрачной простыней шевельнулась тонкая фигура. На мгновение — а он это делал почти каждый раз, когда будил по выходным мать, Джордж приостановился. Сквозь простыню проглядывался силуэт тела, при виде которого он ощущал, как сердце начинает гнать кровь по сосудам с удвоенной силой маленьких и резких ударов. Мать, как всегда, спала на животе, раскинув руки и ноги, словно находилась в неведомом беге. Рыжая прядь разметалась по подушке, закрыв щеку , обрамленный изящными губами рот был полуоткрыт и в его глубине поблескивали белые жемчужины зубов.
     Джордж даже пожалел, что сегодня — в отличие от большинства суббот и воскресений, простыня с головы до ног покрывала мать. Обычной картиной было видеть сбившуюся простыню или одеяло, приоткрывавшие кусочки тела — часть бедра, спины или ноги. Особенно запомнился случай, когда взору Джорджа предстало своего рода уникальное видение — бесподобная по красоте спина и лишь наполовину прикрытая часть задницы матери. Тогда Сергею уже было 18 с половиной лет, и он уже мог сравнивать тело человека, прозанимавшегося долгое время спортивными и бальными танцами с неуклюжими фигурами своих сверстниц, сплошь прыщавых и прокуренных.
     Сквозь простыню можно было даже разглядеть ажурный узор трусиков. «На этот раз черные» — отметил Джордж. А вот силуэта лифчика не было — значит, мать его сняла перед сном? Такое редко случается — на его памяти раз пятый или шестой. И от чего это зависело он не знал.
     Отношения с родителями у Сергея с детства были простыми и легкими — его никогда не били, отец старался даже голоса не повышать. Вполне возможно, это было связано с его неплохой успеваемостью в школе (хорошие оценки, впрочем, не мешали ему водиться с местной шпаной) а также природной смышленностью или, как говорила покойная бабушка — внутренней толковостью.
     С детства Джордж — кличка закрепилась за ним чуть позже, когда он превратился в компанейского красавца-парня, отменно бацающего на гитаре, посещал пару-тройку различных спортивных секций, кружков моделирования. Успехов больших нигде не добивался, но везде был признан одаренным, хотя чуть и ленивым. Легкому течению жизни немало способствовало положение отца — подполковника, а затем добравшегося до заветной звезды генерала, офицера — летчика. В деньгах семья никогда не испытывала нужды, а свезенные со всего мира — точнее из Анголы, Кубы, Вьетнама, Индии, Китая, Египта, ГДР, Франции и так далее, сувениры были главной гордостью Джорджа в детстве. В квартирах же некоторых его знакомых, чьи родители тарабанили на местном комбинате, сувениров, окромя пустых бутылок из-под водки никогда не водилось. Послушать «Грюндиг» или первый в их городе двухкассетник «Шарп» у Сергея дома в классе записывалась очередь. По вполне понятным причинам, годам к 14 предпочтение он стал оказывать наиболее смазливым представительницам слабого пола.
     Отец по роду службы — к тому времени он прочно осел в штабе и заведовал материальным снабжением чуть ли не целого корпуса (или армии?), частенько мотался по командировкам. Джордж не обремененный тяжестью материнского надзора вел жизнь веселого шалопая, неглупого и чего-то хотящего от этой жизни. В первый раз он остался с матерью наедине, когда отец отправил их обоих в Варну на две недели. И как позже догадался Сергей, сделал это не без задней мысли — одинокая красивая женщина на курорте рано или поздно станет объектом желания. А кольцо на пальце — ну, что же — его всегда ведь снять можно. Жара, в конце концов…
     Мать догадывалась о роли Сергея, хотя он сам ни черта в играх этих взрослых не смыслил, и вела себя крайне аккуратно. По крайней мере, Джордж, позже вспоминая эту поездку был уверен, что мать никто не трахнул или, что в общем при ее темпераменте тоже было возможным, она никого. В то лето Сергею исполнилось двенадцать лет, и отец им был вполне доволен…
     2.
     Он дотронулся до атласной кожи плеча и легонько его потряс.
     — Мам, вставай, уже половина десятого.
      Мать заворочалась и внезапно резко и, мягко как кошка, перекатилась на спину. Простыня при этом не оголила ни сантиметра тела. В лицо Джорджу взглянули широко распахнутые, несколько миндалевидной форсы, серо-зеленые глаза.
     — Сколько? — позевывая спросила она
     — Полдесятого, — оттарабанил на автомате Сергей.
     Мать протянула к его шее нежные смугловатые руки, слегка тронутые золотистым пушком, привлекла его к себе и аккуратно поцеловала в щеку.
     — Спасибо, моя радость. Давай иди в ванную, а я пойду на кухню — тебе сегодня яичницу с ветчиной и помидорами?
     — Как всегда, — подтвердил Джордж и вышел из комнаты.
     Выйдя из ванной, он включил в большой комнате телевизор и настроил его на канал MTV. С кухни донеслись тем временем звуки закипающего чайника и дразнящий аромат яичницы. Посидев для приличия еще пару минут перед голубым экраном ( в конце концов, здоровый парень, в армию скоро забрать грозятся, а завтрак себе готовить не хочет), Сергей отправился на кухню.
     Мать, с водопадом рыжевато-светлых волос на плечах и не слишком длинном домашнем халатике, стояла, наклонившись к отделению духовки плиты, спиной к нему. На обозрение Сергея предстали две стройные, бронзовые от загара ноги и разделенная на два полушария задница, контуры которой проглядывали сквозь ткань халата. Чуть ниже живота засвербило и он почувствовал, как его член начинает непроизвольно вставать. Единственный выход из неловкой ситуации — поскорее сесть на стул и заняться чем-либо посторонним, а не разглядыванием аппетитной попки и стройных ног собственной матери.
     «Это сведет меня с ума. Рано или поздно» — решил про себя мрачно Джордж. Последние пару лет, когда он стал обращать внимание на мать (этот интерес долгое время им не осознавался, пока он случайно не встретил ее на улице в ее любимом летнем наряде — шпильки, короткая юбка и красивый светлый пиджак), мысль о том, что он может иметь с ней отношения не только матери-сына, будоражили воображение. Тем временем, мать, похоже, не замечала того воздействия, которое она оказывала на своего подрастающего сына.
     Встречая сына из школы или института, она привычно обнимала и целовала его. Лишь однажды она что-то заподозрила, когда Сергей, обнимая ее за талию, случайно рукой прошелся по ее заднице. Это стало причиной вопроса во время вечернего чаепития, который ввел Джорджа в большое смущение. Мать как-то наивно и прямо спросила его о том, не возбуждается ли он после этих поцелуев. Сергей пробурчал что-то вроде того, что нет, тема была замята, но осадок неловкости остался.
     Кроме этого, в отношениях Сергея с матерью был еще один аспект, который так или иначе можно было истолковывать разными способами. Дело в том, что увлекшись лет с одиннадцати фотографией, Джордж быстро обнаружил в себе недюжинные таланты. Его фотографии постоянно занимали первые места на школьных выставках, а годам к пятнадцати за сделанные им снимки он стал получать первые деньги — это произошло после того, как он отослал несколько самых удачных в пару газет и журналов. Впрочем, само по себе это банальное занятие не было бы столь увлекательным, если бы с тринадцати лет Джордж не начал фотографировать мать.
     Поначалу она отнеслась к этой затее скептически, но затем привыкла, и ей даже стало льстить, что собственный сын уделяет ей столько внимания. Большинство фотографий были совсем банальными: типа «в кругу родственников», но некоторые были более откровенными. Например, серия снимков, запечатлевшая мать в разных комбинациях нижнего белья. Или мать в мини-юбке и в туфлях на высоких каблуках. Отдыхающая, привычно закинувшая ногу на спинку дивана: И многое другое.
     Мать, однако продолжала громыхать сковородками в нижнем отсеке плиты. И хотя она могла присесть на корточки, она наоборот, еще больше наклонилась. Теперь из под кромки халатика отчетливо проглядывали тонкие ажурные трусики. Мысль буквально штурмом ворвалась в голову Сергея. Это было так и неожиданно, но с первого взгляда логично, что даже не хотелось этому верить.
     » Она знает, что я у нее за спиной. Но продолжает стоять в такой позе. Зачем?» И если бы не излишняя перевозбужденность, которая одолевала Сергея с того момента, когда он утром вошел в комнату матери, он вряд ли сделал бы это. Но сейчас мозг был отключен, и в дело вступили инстинкты и чувства — древние как Земля, и властные, как старинные языческие боги.
     Сергей на автомате встал со стула, сделал два шага к наклонившейся вперед фигуре и неожиданно сам для себя положил руки на талию матери. Затем они заскользили выше, пока не нащупали мягкие и сочные полушария грудей. Торчащий как столб в домашних трениках член, уткнулся в обтянутую синей материей задницу.
     — Сергей, ты что? Совсем с ума сошел? — попыталась оттолкнуть Джорджа мать. Однако сделала она это как-то не очень активно. Даже наоборот — ее тело слегка выгнулось под давлением пальцев сына, одна рука которого уже сместилась чуть ниже живота. Каким-то пятым чувством поняв, что никакого отпора мать не собирается оказывать, несмотря на ее возгласы, Сергей стал действовать активней. Его руки проникли глубоко под халат матери и вот, оно!
     Пальцы Джорджа прошлись по чудесным шелковистым волосам лобка и он погрузил их во влажную щель половых органов. С каждой секундой Сергей учащал движения своих рук и мать, отбросив томной рукой прядь рыжих волос с лица, громко застонала. Ее стоны становились все громче и громче и наконец она стала изгибать свое тело в такт движениям рук сына.
     — Поглубже…- страстно прошептала мать, и Сергей, пыхтя от усилий опустился на колени перед матерью и потянул прозрачные трусики вниз. Мать, повернувшись лицом к сыну и опершись на кухонную стойку, грациозно, как лань, переступила ногами и трусики с влажным пятном на них красиво спустились с ее стройных, несколько полных в ляжках ног на пол.
     Затем Сергей, стараясь почему-то не смотреть матери в лицо, поднял полы легкого халатика и прильнул лицом к темнеющему на фоне загорелого тела, чуть ниже подтянутого живота, треугольнику волос. Язык нащупал набухшие от возбуждения половые губы и теплую, сочащуюся влагой щель между ними. Мать снова застонала — на этот раз гораздо громче, и запустила пальцы в спутанную шевелюру волос Джорджа.
     — Давай, давай, поглубже, — глуховато простонала она. Руками она стала задавать Сергею ритм, двигая его голову то вверх, то вниз. Язык Сергея проник глубоко внутрь пылающего страстью отверстия, и каждое его движение вызывало бурную реакцию матери — она крутила бедрами, которые властно обнимали руки сына, стонала, изгибалась телом.
     Это длилось достаточно долго, пока мать неожиданно оторвала голову сына от своей вагины и задрала ее вверх. В лицо Джорджу брызнули два зеленоватых огонька, плескавшихся в море глаз матери. Они манили, просили, они приказывали…
     — Дорогой, давай я тоже тебе помогу… — с хрипотцой произнесла мать. Она наклонилась и нежно, в долгий засос поцеловала сына в губы. Ее язычок ворвался в рот Джорджа и прошелся по внутренней стороне щеки.
     — Ну почему так поздно! — возникло в голове у Сергея, но мысль исчезла быстрее, чем пришла. Его руки нежно гладили бедра и ноги матери, а два пальца большой руки он ввел ей в пизду и начал энергично им не прикрывал крепких, загорелых ног.. Потом мать снова взяла в рот и член Сергея начал пульсировать в такт ласкам губ матери.
     Издав глубокий стон, Сергей начал продвигать член в рот матери. Фактически он ее трахал — только в рот. Пальцы матери мяли его яички и раздувшись на мгновение как пожарный шланг в момент подачи воды, член Сергея выплеснул в рот матери водопад густой и жирной как сметана спермы…
     3.
     Подождав, пока мать не вышла из ванной, Сергей властным рывком привлек ее к себе и его губы впились в ее рот. Тонкий, игривый язычок порхал у него во рту, а его язык грубо и упрямо долбил ротовую полость матери. Их ласки, перемежающиеся стонами и чмоканьем продолжались несколько минут. Затем мать легонько оттолкнула Джорджа и сказала:
     — Ты, наверно, голоден, милый? Пойдем на кухню, яичница и кофе уже готовы.
     Сергей покорно последовал за ней. На кухне мать быстро разложила завтрак по тарелкам и они с удовольствием принялись его уплетать. Уже отхлебывая кофе из своей любимой красной чашки, мать прищурилась и произнесла:
     — Я не ожидала от тебя такого! Что будет, если отец узнает?
     — Мам, — возмутился Джордж, — ну как он узнает? Я ему ничего рассказывать не буду. Да и ты этого делать не будешь, верно?
     Мать кивнула головой в знак согласия.
     — Ну вот, — продолжил он. — А чего тогда бояться? Пока его нет, мы с тобой…
     — Ты хочешь, чтобы я с тобой и дальше продолжала заниматься любовью?
     Вместо ответа Сергей опустился на колени перед матерью, ласково обнял ее ноги, задрав халатик до уровня бедер, начал нежно и аккуратно ласкать шелковистую кожу.
     — Ты, понимаешь Сергей, что это плохо? — более резко спросила его мать. Впрочем, она так и не сделала попытки отстраниться от ласк сына. Джордж почувствовал это сразу.
     — Как там — снявши голову — по волосам не плачут, да? Ну так в чем же дело?
     — Ну нельзя же, глупенький, заниматься любовью с мамой… — попыталась мягко возразить мать.
     — Почему? Что здесь такого плохого? — искренне удивился Сергей. — Ты красивая женщина, молодая — тебе только 34 года, да вообще — когда ты идешь по улице, почти все мужики на тебя заглядываются!
     — Дело не в этом, — отпив кофе, сказала мать. — Спасибо за комплимент, но ты ведь — мой сын!
     — А ты хочешь, чтобы я трахался с какими-нибудь соплячками, от которых мало ли чего подхватишь?
     Это несколько разозлило мать.
     — Уж не хочешь ли ты сказать, что я — это замена твоей подружки?!
      Почувствовав в голосе матери нотки металла, Сергей поцеловал ее бедро и быстро ответил:
     — Нет, нет — что ты! Просто я говорю, что хочу заниматься сексом только с тобой — с опытный зрелой женщиной, от которой я просто без ума!
     Джордж, слегка раздвинув ноги матери, приник к ее теплой щели — трусов мать после ванны не одела.
     — Хорошо хоть, что пока не говоришь, что хочешь от меня ребенка, — чуть недовольно проворчала мать.
     — Кстати, хорошая идея! — рассмеялся Джордж. — Почему бы и нет?
     Мать вместо ответа тихо рассмеялась и привлекла голову сына к своей дырочке.
     4.
     Днем мать дважды отсасывала у Сергея. Но охватившее его желание не уменьшалось от этого. При одной только мысли о ней, член вставал сам собой и буквально каменел, стоило матери взять его в свои нежные и ласковые ручки. Ближе к вечеру мать ушла к соседке, а Сергей немножко прогулялся по улице. Перекинувшись парой слов со знакомыми и выпив бутылку пива, он успокоения так и не нашел.
     Вернулся уже затемно — хотя на дворе кипел июль. Мать уже была дома и смотрела какую-то программу по телевизору. Деловито погромыхав посудой на кухне, Сергей взял еду и пошел в комнату к матери.
     — Мам, ты уже ела? — спросил он ее.
     — Спасибо, сынок, я уже поела, — нежно проворковала мать, а затем как-то странно и красиво, как кошка, потянулась.
     -Либо сегодня, либо никогда — подумал про себя Сергей. Давать в рот собственной матери, конечно, бесподобно, но самый кайф — взять и отодрать ее, как следует. Ебать до тех пор, пока уже сама не взмолится… В общем сделать то, что всегда присутствовало в его юношеских сексуальных фантазиях.
     Словно прочитав его мысли, мать со смешком произнесла:
     — Тебе Сергей повезло, что у тебя такая мать…
     Вилка у Джорджа замерла где-то на полпути до рта.
     — Представь, если бы я была старой и невызывающей у тебя влечения? А?
     — К счастью, моя мамочка не такая, — несколько елейно сообщил Джордж.
     — Ну ты и подхалим! — улыбнулась мать.
     Досмотрев до конца свою программу, она ушла в ванную, где с наслаждением поплескалась добрых полчаса. Когда она сушила волосы феном, сзади к ней подошел сын и обнял за талию.
     — Сынуля хочет мамочку? — насмешливо спросила мать.
     — В общем, да! — подтвердил Джордж.
     — Тогда, марш в ванную — неужели ты думаешь, что я буду спать в одной кровати с грязнулей?!
     Сергей пулей слетал за чистой одеждой, скинул свои шмотки и очутился в ванной. Мать, закончив сушить волосы, потерла ему спину и несколько раз ласково коснулась его члена, весьма бурно реагировавшего на эти прикосновения.
     Когда Сергей вышел из ванной, мать уже лежала в постели и читала какой-то детектив. Сергей молча разделся, и скользнул под одеяло. Мать отложила книгу на столик и повернулась к сыну лицом. У Джорджа даже возникло ощущение, как будто это он проделывал каждый день и в общем они оба уже успели к этому привыкнуть.
     Сергей приблизил свое лицо к ней и нежно, но страстно поцеловал ее в губу. Ответ последовал незамедлительно: тонкий и гибкий, как маленькая змейка язычок скользнул ему в рот. Дальше себя сдерживать смысла не было и Джордж рывком привлек тело матери к себе. Его рука прошлась по гладкой поверхности бедра и по-хозяйски впилась всеми пятью пальцами в мягкое полушарии задницы матери. Они целовались как сумасшедшие, тесно прижавшись друг к другу и их руки, казалось, пытаются насладиться телом партнера…
     Мать закинула ногу на бок сыну и через мгновение она уже оседлала его, заключив его торс в теплый капкан своих стройных ног. Она вытянулась вдоль его тела и начала тереться своей киской об устремленный ввысь, как шпиль Эйфелевой башни, член Сергея. Она сползла вниз и взяла его в свои руки. Ласковые пальцы матери дело знали и вскоре Джордж застонал от наслаждения. Мать комбинировала — то играла его членом ртом, вбирая его в себя, а затем выпуская из губ, сосала и насаживалась на него, мяла и облизывала яички сына, дрочила. Сергей почувствовал, что еще пара минут такого наслаждения, и он просто зальет весь мир своей спермой.
     Мягко отстранив мать, он повернул ее на спину. Она сама раскинула ноги и в ее глазах блеснули зеленые огоньки… Сергей поцеловав ее еще раз, стал языком ласкать коричневые соски красивых грудей. Его руки мяли бюст матери и она, запустив руки в его курчавую шевелюру, негромко вскрикивала.
     — Мам, тебе нравиться? — спросил Джордж.
     — Продолжай…
     Затем Сергей сполз немного вниз и, продолжая пальцами гладить нежную кожу материнских грудей и плеч, покрыл поцелуями ее животик. Чуть ниже начиналась самая сладкая часть ее тела — покрытый вьющимися волосами треугольник, где скрывалась маленькая щель, давшая Джорджу в свое время жизнь… С легким рычанием Сергей погрузился языком во влажную и теплую дырочку. Нащупав клитор, он стал ласкать его пальцами и губами. Мать уже не стонала, она вскрикивала, подбрасывая таз то вверх, то вниз и, закинув ноги на плечи сына, она испустила настолько громкий звук, что Сергею на мгновение показалось, что это услышали даже соседи. Не имея большого сексуального опыта, Джордж тем не менее понял, что его мама уже готова к совокуплению — его щелочка сочилась влагой, а сама мать, казалось, уже витала на седьмом небе от наслаждения.
     Привстав на корточки, Сергей как можно шире развел ноги матери в стороны, наклонился, и аккуратно ввел свой, к тому времени истекающий желанием, член в ее лоно. Она негромко вскрикнула, обхватила сына руками и ногами и привлекла к себе. Джордж испытал безумное, на грани помешательства наслаждение — он был внутри собственной матери, ее красивые руки ласкали его бедра, прекрасный ротик осыпал его лоб поцелуями, а полные и стройные ноги матери заключили его талию в мягкий тепло неземного наслаждения. О таком он не мог мечтать даже в своих самых откровенных ночных фантазиях!
     Навалившись на мать, Сергей с силой стал вгонять член в ее дырочку и с каждым толчком он убыстрял свои движения. Мать трахалась просто обалденно и она быстро приспособилась к ритму сына. Ее стоны перемежались с вздохами сына, который только усилием воли пытался отсрочить момент, когда его член выплеснет густую и тягучую белую жидкость…
     — Давай сзади — попросила мать.
     Она повернулась к нему задом и член сына ворвался в нее подобно тайфуну. Сжав ее бедра в своих руках, Сергей с силой насаживал ее тело на колонну своей, полыхающей огнем безумной страсти, плоти. Сколько так прошло времени, он не знал, но к тому времени когда мать испустила долгий и протяжный стон, переходящий в легкое завывание, Джордж уже был весь в мыле. Однако мать не была бы матерью, если не умела чувствовать собственного сына.
     — Я сейчас лягу на живот и сведу ноги, а ты можешь на меня просто ложиться и трахать, — предложила ему мать.
     Будучи уже порядком уставший, Сергей с легкостью согласился. Вдавив ее в кровать, Сергей стал не менее яростно буравит ее своим монстром. Оказавшись прижатым со всех сторон плотью матери, которая тесно свела ноги, член Джорджа отказывался повиноваться его приказам — продолжать трахать. Он уже пульсировал и вот, Сергей почувствовал, как обжигающе-горячая влага устремилась от его баллонов к кончику члена. Буквально в последнем приступе страсти, он одной рукой уцепившись за волосы матери, он развил совсем уже бешеный темп. «best»Мать была как никогда близка к тому, чтобы кончить во второй раз… И этот момент наступил — их крики слились в один громкий и яростный стон, прозвучавший как гимн союзу двух любящих людей. Удар члена сына совпал с семяизвержением и на какое-то время он прекратил двигаться, застыв, лежа на спине у матери. Мать также замерла, чувствуя как в нее вливается океан горячей спермы. Они оба бурно дышали и эти звуки были единственными, что нарушало тишину в квартире. Сергей нежно поцеловал спину матери и вытащил свой, уже начинающий опадать член из нее. Мать перевернулась на спину и улыбнулась — из ее щелочки сочилась сперма сына…