Катюша, любимая моя

Увеличить текст Уменьшить текст

     1.

     Тринадцатилетняя Катенька с интересом рассматривала мой пульсирующий член, осторожно, по-детски как-то даже наивно и трогательно сжимая его в крохотном кулачке. Ее затянутые тонкой пленкой тумана огромные глаза смотрели на член удивленно и жадно:
     -Какой большой, — протянула она, — совсем не такой, как у пацанов во дворе.
     Я судорожно сглотнул слюну, и стал совершать едва заметные поступательные движения. Член немного двигался в руке Катюши. Получалось, что она невольно ласкает его.
     — Не шевелись, дай еще посмотреть, — попросила Катенька, и поднесла член вплотную к лицу.
     -У-у, — замычал я тяжело, — возьми его в ротик, маленькая моя, любимая, возьми его в ротик:
     -Как это? Зачем? — Катюша несколько удивленно посмотрела на меня.
     Мне показалось, или в ее огромных голубых глазах действительно плясали бесенята?
     -Это: вкусно, — выдавил я из себя.
     Мне было необходимо ее прикосновение. Я сейчас просто сойду с ума. Ну, пожалуйста, солнышко мое, маленькая моя, хорошая, девочка моя, Катенька, Катюша, любимая: Я готов был рыдать от нежность к этому милому маленькому созданию, и, одновременно, от желания кончить:
     -Вот так? — спросила Катюша, и осторожно, как бы пытаясь распробовать на вкус, лизнула бордовую головку.
     -У-у, — замычал я, отбрасывая назад голову, и закрывая глаза.
     Волна наслаждения одной большой и мощной струей прошла по моему телу.
     -Возьми его, — стал просить я, судорожно тыкая членом в ее слегка приоткрытые губки, — в ротик, в ротик:
     Катюша взяла головку члена губками и принялась осторожно посасывать:
     -Продолжай, пожалуйста, не останавливайся, — прохрипел я, и принялся гладить мою маленькую девочку по голове.
     -Дим, Дим, — девочка начала давиться моей плотью, которая никак не могла полностью поместиться у нее во рту:
     -Еще, еще, — я уже завелся.
     На глаз Катеньки появились слезы, она смотрела на меня с мольбой, но, тем не менее, продолжала сосать член.
     Через несколько секунд я кончил. Выдернув член изо рта девочки, я принялся стрелять зарядами густой спермы в ее личико. Я люблю тебя, Катюша, маленькая моя:
     Обессилено я упал на матрац и закрыл глаза. Член все еще стоял. Катюша через несколько секунд села мне на ноги. Катя провела пальцем по щеке. Посмотрела на сперму. В ее взгляде не было омерзения: Он излучал шок, удивление, и любовь: Такую большую и восхитительно мощную.
     -Мы занимались любовью? — наконец спросила она, прервав молчание.
     -Да, — ответил я, и улыбнулся.
     Она ответила мне тем же: улыбкой — самой прекрасной на свете, сила ее была поистине неземной. Я задрожал от нежности, прижал ее хрупкое тельце покрепче к себе, и принялся как сумасшедший целовать ее личико, чувствуя вкус спермы на своих губах.
     -Любимая, любимая, — шептал я.
     -Димочка, хороший мой, — задыхалась от слез нежности она.

     2.

     Я прятался от чужих глаз в тени черных деревьев в глубине старого парка. Была глубокая осень. С неба падали мелкие жидкие капли холодной воды. Деревья в парке были черными, сырыми, мертвыми. Разразненно торчащими словно длинные ногти. Остатки листвы сгребли дворники и безжалостно сожгли в больших вонючих кучах. Под ногами была грязь — жидкая, тягучая и резко пахнущая прошлым.
     На мне была старая спортивная куртка. Я натянул на голову капюшон, прячась от ветра и посторонних взглядов. Меня плющило алкогольное похмелье. Дрожащей рукой я сжимал бутылку дешевого пива. Жадно пил, судорожно сглатывая кислую невкусную жижу. Тело бил мелкий озноб. Было холодно и противно на душе. Лишь потрескавшиеся серо-мясные губы время от времени жадно впивались в грубое темное стекло.
     Метрах в пятидесяти от парка находиласчек восьмиклассниц. Пять свежих влагалищ. Они милы, юны и свежи. Возможно, еще даже девственны, не тронуты чужой твердой плотью. Их сексуальная энергия пробивается мощным потоком через модные осенние курточки, голубенькие джинсы. Наверное, мне кажется, но я чую запах их влагалищ — сочный, резкий и вкусный. Но, увы и ах, не подходит. Их много. Они — стадо, которое будет защищаться: Они будут кричать, словно тупые коровы. Обыватели прибегут им на помощь, будут бить меня ногами по голове:
     Я снова делаю глоток дешевого пива. Дрожь на несколько секунд утихает. Я облегченно вздыхаю. Дети проходят мимо — по заасфальтированной дорожке, ритмично шагая между черными ногтями-деревьями. Я же стою в грязи под их сырыми стволами. Буквально метрах в пяти от них. Моя черная одежда сливается с такими же грустными и унылыми кусками древесины. Они меня не замечают. Не обращают внимания: Я для них — ничто. Обычный кусок мяса, образ и силуэт. Пока. Только пока.
     Вот идет потенциальная жертва: девочка лет двенадцати. Одиноко идет. У нее белые волосы. Розовая кожа лица. Уже развратная походка. Движение бедер манит самца. Просит его прорвать плеву-преграду своей плотью. М-м-м. Я жадно сглатываю слюну и выхожу из своего убежища.
     -Девушка, девушка, — зову я.
     Она с интересом смотрит в мою сторону.
     -Привет, — улыбаюсь я.
     -Привет, — говорит она приветливо, но настороженно.
     Тупорылое общество научило ее быть осторожной и недоверчивой. Не верить даже самым благим намерениям святых людей. Она сама — член обывательского стада. Она — сплошной комплекс. В будущем будет только хуже. Она не будет развиваться, не получит возможность ублажать свою плоть, свою естественную похоть. Она будет гнить в болоте, которое ее стадо называет нормальной жизнью. Хочу ли я ее спасти? Возможно. Я хочу украсть ее у племени, стада которому она принадлежит.
     -Меня Димой зовут, — говорю я.
     Мои налитые усталостью и алкоголем глаза хищно блестят.
     -Я очень рада, — она улыбается. Надменно, — мне домой нужно.
     -А можно вас угостить пивом? — спрашиваю я потухшим голосом.
     Чувствую, как мой энтузиазм испаряется серой дымкой в грустное плачущее небо.
     -Отвали, — коротко говорит она.
     Во мне все опускается. Мне кажется, что все смотрят сейчас только на меня. Показывают пальцем и говорят: «вы только посмотрите на это уебище, его только что опустила маленькая глупая сучка». «А давайте вызовем милицию, пускай она с ним разберется», — говорят другие, кровожадно улыбаясь, обножая кровавые сочные десна:
     Я вжимаю голову в плечи. Быстрым шагом иду прочь из парка. Быстрее. Напиться. Снова напиться. А потом заниматься онанизмом. До следующего утра: Ублажать себя. Короткими рывками дергать плоть, одновременно пить пиво и глупо словно корова таращится на мелькающую на экране монитора порнографию. А потом кончать. Бурно и грустно, и смотреть на то, как густые куски бесцветной спермы падают на покрытый кафелем пол:

     3.

     Мое пятое утро в парке. Уроки должны закончиться через десять минут. Все как обычно. На этот раз идет дождь — густой, холодный и, почему-то, совсем не веселый. Я купил в ближай

ДРУГИЕ РАССКАЗЫ ПО ЭТОЙ ТЕМЕ: