1.
Младший лейтенант Алексей Крылатов – новоиспеченный советский летчик-ас, мог переиграть многих летчиков Люфтваффе, сбить всего за 4 месяца 10 самолётов–не каждому дано. Попав в свой полк в апреле 1941 года–в среду уже признанных орденоносных истребителей он был принят как-то по-особенному тепло, как будто этот долговязый паренек с единственным кубиком в петлице прошел в ними уже не одну войну. Из пополнения подобным образом приняли только его одного, по какому-то неведомому чувству что начнется война(а она когда-нибудь должна начаться)–то этот молодой даст фору многим из них.
Война действительно не заставила себя долго ждать, и когда 22 июня 1941 года всех летчиков подняли по боевой тревоге, и в небе уже виднелись полчища мрачно ползущих по небу бомбардировщиков–молодой ас показал себя как нельзя хорошо. В первом бою выпустив весь боекомплект в резво отстреливающийся бомбардировщик Хенкейль, наблюдая с неподражаемой победной улыбкой за пикирующим горящим шаром, Крылатов возвращался на аэродром в состоянии поднесенном.
Их полк сражался в Прибалтике, затем защищал воздушное пространство над Ленинградом, и в этом Аду под облаками и проявил себя молодой ас. После 10-го сбитого его наградили орденом Ленина, пропечатали в газетах, его совсем молодое отретушированное лицо смотрело на жителей Ленинграда с выражением говорящим: не бойтесь товарищи, пока мы в небе–будут гореть немцы ярким пламенем.
Новым асом быстро заинтересовались и немецкие истребители, которым поднадоело сбивать менее удачливых коллег Крылатова, составлявших большую часть летного состава ВВС РККА. Немцы не заставили себя долго ждать, с их боевыми счетами, у многих перевалившими за 20 сбитых у Крылатова не было шансов. Во время своего 108-го боевого вылета в ноябре 1941 года, Крылатов с остатками эскадрильи в составе 3-х МиГов вылетел на прикрытие бомбардировщиков Пе-2. Что мог один решивший прикрыть товарищей летчик против 4-х мессершмидтов с зелеными сердцами на фюзеляже, половина из которых сбила не один десяток таких как он. Крылатов, вступивший в бой с двойкой мессеров все таки сбил одного из них, однако второй сбил его, и выпрыгивая из горящего МиГа, он был в легком шоке от нового чувства—теперь он проиграл.
Приземляясь в заснеженный лес, и отстегивая парашют, он все таки был рад что остался жив, в отличии от сбитого им немца, чей самолет взорвался ещё в воздухе. Надо было идти на таран, как Кирсанов–размышлял сбитый летчик, вспоминая до этого непонятный поступок покойного боевого товарища, сбившего в своем последнем бою два самолета, второй из которых–своим самолетом. Но Кирсанов был мертв, а он остался жив, однако непонятно было что же делать теперь–на земле. В какой стороне фронт? На Севере или на Востоке? Сколько идти? Где я вообще? Отлетели километров 70, не больше, значит надо тал хотя бы тот факт что он вышел к какому-никакому признаку цивилизации. Соображал он уже весьма слабо, и привел в чувство окрик: Halt!
Оглянувшись он увидел метрах в 10 перед собой такого же уставшего как и он сам человека, в немецкой форме с растерянным лицом, и явно жалеющий о том что окрикнул этого одиноко бредущего по заснеженной дороге человека, сзади немца стоял крытый трёхтонный грузовикОпель-Блитц. Немец кинулся к машине, однако Крылатов успел два раза выстрелить в спину замешкавшемуся водителю, два кровавых пятна расползлись по немецкой шинели. А интересно это все таки, не с самолета их, а из пистолета, совершенно другое ощущение–размышления Крылатова удивляли безжалостностью даже его самого. Оттащив немца в лес, Крылатов сел в кабину грузовика и поехал в неизвестном ему направлении.
2.
В теплой кабине ехавшего по заснеженной дороге где-то под Ленинградом грузовика Крылатов разжился автоматом и тремя банками немецких консервов. Кузов оказался пустым.
Первым населенным пунктом к которому подъехал одинокий грузовик был небольшой райцентр Ленинградской области, неделю назад оккупированный немцами. Алексей не помня себя от усталости свернул с дороги ведущей к КПП на въезде в город и заснул прямо в кабине. Одинокий Опель по непонятным причинам не вызвал интереса проезжавших мимо машин, и сон Алексея никто не нарушил.
Проснулся он когда было совсем темно, бросил грузовик, прихватив консервы и оружие. В город он вошел за километр от КПП по снежному полю, оставшись незамеченным. Продолжались размышления мучившие его с момента сбития. Чтобы не сойти с ума в лесу он постоянно говорил сам с собой на все темы сразу, анализировал свои воздушные бои, обсуждал сам с собой весь состав полка, кого только знал, размышлял о том насколько ему в глубине души безразлична идеология, и что летать это всё таки не его призвание