Вечером меня вызвал начальник разведки армии полковник Чернов с просьбой — слетать в тыл, одна группа дала условленный сигнал, есть важные документы. Лететь лучше всего на «Шторьхе», так и сделали. Садиться он может просто на пятачке. Ребята мигнули фонариком, как условились, дали мне портфель с документами и девушку в немецкой форме со связанными руками, она была в машине какого-то немецкого чина, которого ребята из РДГ застрелили.
Загрузившись, я взлетел, но по пути мотор стал чихать и глохнуть. Пришлось сесть — вот так летать на чужой незнакомой машине. Вылез я из кабины злой, как сто чертей — а что дальше? А пока решил поесть, перед вылетом не успел, а то кишка за кишкой стала гоняться. Развязал руки этой девушке, красивая кстати, луна светила вовсю, да и фигура классная. Мы поели, а как только я встал и положил рюкзак с едой в салон, эта стерва подскочила и бежать. Я догнал её, сбил с ног, навалился и почувствовал сильное желание. Ах так, стерва немецкая — поставил её «рачком», задрал узкую юбку и, стянув трусы, лихо вошел в неё, она только заохала. А кончить я решил в её попу аппетитную, которая светилась белой кожей в полутьме. Она вновь заохала и взвыла:
— Ой, не надо туда, больно так, — так она русский язык знает. А это тебе в наказание, не нужно было убегать.
Кончил я с удовольствием и, притащив её к брезенту, где мы поели, кинул её там. А соблазнительно она лежит! Немного допросил её, она призналась, что была в подполье, получила приказ внедриться, передавала данные под условным именем, а теперь все погибли подпольщики — гестапо не дремлет. что ей осталось делать? И А теперь и разведчики убили её шефа, что ей делать, куда податься?. Я стал её успокаивать, вскоре мы стали целоваться и я нагло устроился между её ножек. Кончить она разрешила в неё, мол особисты всё равно расстреляют. А когда я кончил, то весь в неге полежал между её ножек и тут мне дошло — есть идея!
Вот в таком пикантном положении мы и поговорили, девушка, зовут её Надежда, теперь получила надежду и согласилась со мной. А потом она так тихо попросила меня, опять поцеловав:
— Я согласна, товарищ капитан. Только слезьте с меня, мне в туалет нужно.
Ну хорошо, мне тоже. А когда я отлил, тут до меня дошло — второй бак, я же не переключил кран. Идиот! Вскоре мы летели обратно. Утром начальник разведки, явно не спавший всю ночь, крепко обнял меня, увидев документы. А начштаба чуть не затанцевал — последние данные по вермахту. Он сразу позвонил в штаб фронта, так что вскоре летит туда. И всем пряников будет, сообщил Петрушевский, весьма довольный. А насчёт Нади я сказал, что парни спасли её, она работала в подполье и тут она назвала ему на ухо, но я услышал — «Минск 1221». Тот аж подпрыгнул, взвыв, мол она же пропала и потащил её к телефону, нужно сообщить начальнику разведки фронта, а тут и особисты прилетели с пистолетами в руках, увидев девушку в немецкой форме. Вскоре все совещались в кабинете начштаба, ситуация важнейшая, а меня отправили спать. Через час меня вдруг стали будить особисты, я чуть их не пристрелил спросонья. Как я матерился — идиоты тыловые! Пришлось вставать и рассказывать. Предупредив, что если меня будут бить и требовать признаться, что меня завербовала немецкая разведка, взорву их всех. Но теперешний особист был более адеквантный и только засмеялся, сказав, что контрразведка фронта требует сведений о полёте, очень важные бумаги я привёз.
Потом была радиограмма — парни в тылу попали в засаду, их окружили, так что эта группа замолчала. Вот так Надю они спасли.
Потом меня попросили слетать на Пе-2, он один в этой авиадивизии, экипаж мне дали, навести полк И-15 на станцию. Я зашёл с запада, впустив шасси, так я стал немного похож на «Лапотник» и смог сбросить «ОФ-100» и осветительную бомбу на позиции зенитчиков. Ну а ребята на И-15 разгромили станцию, уничтожив почти танковый полк на платформах. Мы полетели обратно, а в пути вдруг резко запахло бензином, пришлось сесть, увидев в свете луны отличную длинную поляну. Оп-па! — а тут стоит наш У-2, крыло сломано, а дальше вт, а тут мы слышим идиотский приказ:
— Руки вверх! Бросайте оружие! Лечь на землю!
— Дура ненормальная, не ори, немцы услышат. Быстрее иди к нам, быстрее,, мы сейчас улетаем.
— Нет, сдавайтесь и бросайте оружие, я буду стрелять.
— Да иди ты на хер, ненормальная. Всё, командир, улетаем, — и мы пошли обратно. Ещё точно выстрелит.
А хитрый татарин, засунув девушек в бомболюк, тут же стал таскать туда и ящики из кучи, стоящей у деревьев. Один ящик засунул мне за сиденье, второй себе, сообщив, что там кофе, точно — пахнет так обворожительно! А я, посветив аккуратно, сунул к штурману два небольших ящика с красными крестами — медикаменты, это ещё важнее. И тут прилетает, громко топоча, эта юная совсем дурочка и машет пистолет, мол, берите и её немедленно, а то она будет стрелять. Ну ненормальная, точно!
— Быстро раздевайся, а то мы улетаем. Быстро!
— Да вы что, я ещё девушка! Мне всего 18 лет. Я Вам не дам, вот! Я вас застрелю и сама застрелюсь!
Полная идиотка, она решила, что я буду её насиловать — самое время! Сильная пощечина и она полетела в одну сторону, а пистолет — в другую. Пистолет, кстати, был без патронов. Через минуту с моей помощью и Равиля она осталась в одних трусах, мы одели на неё немецкую обнову, а бомболюк уже закрыт и там и места нет. Равиль придумал — раз девчонка такая маленькая, он посадил её к себе на руки в кабине стрелка, стрелять всё равно нечем.
Утром в авиаполку был переполох — когда мы с трудом сели, нас ждал и начштаба и начальник разведки. Я вылез и доложил, а тут штурман потихоньку открыл люк, а оттуда выползли девушки в немецких комбинезонах. Особист стал орать типа «Хенде хох!», а высокая девушка подошла к командиру полка и представилась «Капитан Воронина! 223 полк ночных бомбардировщиков!»
А тут ещё и гостинцев море. Ну а один ящик с консервами и кофе я утащил в девушкам-снайперам, им очень такое нужно. Благодарили они меня две ночи подряд, тут и наша Зоя, ставшая женщиной, с удовольствием отдалась мне. Девчонки сказали, что после ночи со мной они совершенно спокойны, чувствуют себя отлично и у них ничего не болит, хотя после минометного обстрела немцами у них несколько порезов и ран. А я вспомнил рассказ моей любовницы, врача нашего медсанбата:
— Секс, мои дорогие — это обезбаливающее сильнее валиума. После секса уровень гормона окситоцина повышается,что приводит к выбросу эндофрина, убирающего любую боль. Вот вам, пример, мои красавицы. Зоя, когда ты кончила, я тебе в попку всунул, тебе больно было? Не красней, нет, потому что я рассказал вам. Так что, мои красотки, наши ночные посиделки и полежалки — это смерть фашистским оккупантам!
Девушки захихикали, а Зоя попросила ещё полежать с ней, чтобы она крепче заснула — завтра им опять на позицию. А когда мы обнялись, она тихо хитренько спросила:»Павел Иванович, а Вы ещё хотите?» Ну разве скажешь девушке, что ты не хочешь. Пришлось постараться, а кончил я в попку Зои, похоже ей такой способ предохранения понравился.
Утром девушки ушли, а меня вызвал начштаба.