Андрюха, мой друган и сосед, развелся с женой. Причина была более, чем банальная. Заскочил домой на ужин и обнаружил в своей кровати инородное тело. Тело пренадлежало сантехнику, живущему в соседнем поъезде. Развелись без скандала, без шума и пыли. Детей у них не было и потому жена его, теперь уже бывшая, собрала монатки и дернула к маме. Мне даже было немного жаль ее. Андрюха был большой любитель выпить. Хмелел быстро, но страсть свою не бросал. Только где забулькало, он уж тут как тут.
На квартиру она не претендовала, а имущества они просто не успели завести, выкинув старый хлам перед ремонтом квартиры. И потому вечером мы с Генкой прихватили пузырек, или пару, кто теперь что припомнит, пошли утешить товарища и обмыть его новый статус. Дома у него была сестра Анька. В подвернутых Андрюхиных триконах, в его рубахе, наводила порядок, что-то бурча про сноху. Нас она не погнала, даже выставила закусь. Знал я Андрюху с дооармейских времен, знал и его родственников: отца, мать и двух сестренок.
Анька училась в технаре и часто оставалась ночевать у брата, не успевая на последний автобус в свой поселок.
Предложили Анне присесть с нами. Девушка не чинилась. Только вот присесть было не на что и я, не подумав, брякнул, что она может расположится на моих коленях. А эта дуреха с радостью расположилась, поместив свои пухлые полушария как раз на промежности. Да это бы еще не беда, только вот сидеть спокойно, как положено стеснительной девушке, она не могла, а ерзала на моих ногах, будто у нее в попе черви завелись. Ясен пень, что от этого ерзанья некоторые части тела проснулись и решили посмотреть, кто это им спать не дает.
Посмотреть не получалось, потому что трусы и брюки мешали обзору, и тогда товарищ стал рваться наружу. Эта бестия, почуяв под своей попой восставшую плоть, начала ерзать еще активнее, явно наслаждаясь неотразимостью своей задницы и моими муками. Я даже немного подвинул ее зад, быстро, пока она не восстановила позиции, поправил конец, расположив его в положение на двенадцать часов. Она хмыкнула, но дело было сделано и она затихла, обдумывая новую пакость. Анька как-то уже пытала меня, что я, мол, запал на нее и хочу, даже страстно желаю, насадить ее невинную пипку на кукан.
Насчет невинности помолчала бы, оставив ее в пионерском лагере еще несколько лет назад. Водка кончалась, мы хмелели. Анька, зараза, вроде бы желая подтянуть сползающее трико, завела руку за спину, просунув ее меж нами, и, будто бы нечаянно, попала мне в штаны. Ухватила головку и мяла ее, сделав невинную мордашку и даже поддерживая разговор. Блин! И так в голове шумит, а тут еще и это. Чуть не взвыл. Но стерпел и вежливо так прошептал на ушко, что ежели эта негодница сей же час не уберет свою руку, то ни о какой невинности речи идти не будет и ее пипка точно сегодня насадится на что-то поболее пальца.
Она так же вежливо прошептала, что ей приходится держаться за что-нибудь, что под руку попало, потому что я так плохо ее держу, что она боится упасть. И если мне что-то не по нраву, то это мои проблемы. С этими словами переместила мою ррочке. Она оперлась руками о стол позади себя, а я поднял ее ноги, держа их на весу, трахал девочкину пипку. Дышали как загнанные собаки. только что языки не положили на плечи. Она, задыхаясь и заикаясь от толчков, попросила кончать скорее. Обычно женщины просят подольше. Видимо, накрутила жопой на торчащем конце, вот и завелась. Кончил, раз просит. Анька, не подтягивая трико и путаясь в нем ногами, потопала в ванну. Подтянул штаны, присел, перевел дыхание. Пришла из ванны без штанов, обмотав задницу полотенцем. Посетовала, что ничего не осталось выпить. Утащили Андрюху в комнату и положили на единственную постель.
Спросил Аньку, где же она будет спать, ведь места нет, а Андрюха спросонья может и выебать, не разобравшись, что под ним сестра. Махнула рукой. Теперь его самого можно трахать, все одно не проснется. А утром больная голова не даст ему пошевелиться, не то, что кого-то ебать. Снова села ко мне на колени. А ведь уже и свободные стулья появились. Хрен там. Ну и ладно, залез Аньке под рубаху. Титьки у нее ничего себе, приличные. Полотенце само упало. Сосались долго. Ну ладно рот занят, а руки то свободные.
Вот они и изучали Анькино тело. Запретов Анька не делала, можно было лапаться везде. Я и лапал. Расстелил полотенце на столе и снова разложил Аннушку. В этот раз неторопливо прошелся по ее соскам, животику, поцеловал пупок. Заставил Аню своей рукой развести губки и поцеловал ее туда, куда незадолго до этого хуй пихал. Анька завелась. А я уж давно был заведенный. И закончился этот завод очередным семяизвержением.
Попрощались с Аней тепло. Пожюрил ее за то, что совратила дядьку, старше себя возрастом. Анька, перефразируя известное выражение, сказала, что пизда ровесников не ищет. И готова, даже будет рада, еще раз или сколько там получится, впустить более старшего, чем ее пипка, товарища. пусть поласкаются, им понравилось.
Ласкались часто. Анька, после развода братца, оставалась ночевать по несколько раз на неделе. Надо было только прийти к Андрюхе с пузырем и можно было тереться пупками хоть до утра. Тем более, что Андрюха купил мебель и теперь было где прилечь.