Детство и юность мои прошли в небольшом городе, часах в трёх езды от Москвы. Мать с отцом развелись, когда мне было два года. Я, естественно, остался с матерью после их развода. У меня есть родной брат, старше меня на 18 лет, который вскоре после прихода из армии женился и уехал на Дальний Восток. Рос я весьма послушным мальчиком, стараясь не огорчать маму, которую я очень любил и люблю до сих пор. С учёбой у меня было всё в порядке, и учился я всегда на одни пятёрки (кроме физкультуры, ну, и иногда рисования и пения). С самых ранних лет у меня, как и у любого ребёнка из неполной семьи, появилось много взрослых обязанностей — я ходил в магазины за покупками, готовил сам себе еду (когда мама дежурила в ночную смену), гладил сам себе рубашки и брюки, зачастую убирался в квартире, ну и, конечно, помогал маме в дачный сезон на огороде.
Так получилось, что у меня не было друзей — как-то некогда было дружить, да и ребята из класса мне, честно говоря, казались людьми неинтересными: я много времени проводил за чтением книг, они — за сигаретами, пивом, в драках и на дискотеках. Вполне понятно, что ребята из класса относились ко мне скептически, считали ботаником и размазнёй, однако не задевали, поскольку я парень не жадный и всегда давал им списывать уроки. Я жил абсолютно беспроблемной жизнью… до подросткового возраста. Годам к тринадцати я начал острее ощущать своё одиночество — парни из класса начали влюбляться в девчонок: зажимали их в школьных коридорах на переменах, лапали и громко в их присутствии говорили всяческие непристойности (что тут говорить — ярко выраженный спермотоксикоз). Девчонки, между прочим, тоже не отставали — отвечали скабрезностями на скабрезности парней, курили, пили пиво и шлялись по дискотекам.
Мне нравились некоторые одноклассницы, но подойти и заговорить с ними о чём-либо, кроме уроков, мне не приходило в голову — уже почти взрослые, оформившиеся четырнадцатилетние девушки -девятиклассницы просто осмеяли бы меня, щуплого 13-летнего пацана (я пошёл в школу с шести лет, поэтому я младше на год своих одноклассников). Мечтая о близкой дружбе с девушками, я иногда подрачивал в ванной или в своей комнате, когда матери не было дома. Выстреливая несколькими капельками жиденькой спермы, мой небольшой член опадал, однако уже через полчаса от бурных эротических фантазий он снова стоял как кол, и уложить его можно было только дрочкой и излиянием семени. Естественно, свою привычку к онанизму я тщательно скрывал и больше всего на свете боялся, чтобы кто-нибудь (особенно из моих одноклассников и тем более одноклассниц) ненароком не догадался о ней. Поэтому всякий раз после забав со своим членом я тщательно мылся под душем с ароматным мылом, чтобы отбить запах спермы. Мне казалось, что из всего класса один только я занимаюсь самоудовлетворением.
Но вот однажды на перемене ко мне подошёл мой одноклассник Вовка Жариков. Он был самым старшим парнем в классе — ему осенью уже стукнуло пятнадцать, и на переменах он постоянно сосался в школьном коридоре со Светкой Грищенко — самой красивой девчонкой во всех девятых классах (так считало большинство парней). 183 см ростом, с огромными кулаками и постоянной наглой улыбкой на лице, он внушал неподдельный страх многим моим одноклассникам, так как запросто мог накостылять любому, кроме, пожалуй, Серёги Скворцова, который, хоть и был на полголовы пониже Вовки, серьёзно занимался спортом и имел уже взрослый разряд по боксу. Этот Вовка был заводилой в классе, и если на перемене он кого-то хотел громко высмеять, над его шутками смеялся почти весь класс. Чаще всего объектом его насмешек являлся я — то на физкультуре не смог подтянуться более одного раза, то на трудах неаккуратно выточил деталь, то из-за того, что я не курю, то из-за того, что я, учась в 9 классе, не разу ещё не брился.
В этот раз, подойдя ко мне на перемене, он почему-то не ухмылялся, а был сильно озабоченным. — Слышь, Смирнов, — обратился Жариков ко мне, — ты у нас вроде умный по алгебре-то? — Бывают и умнее, — буркнул в ответ я. — Да ладно, хорош те стрематься, — продолжал Вовка, — у тебя первое место на городской олимпиаде. — И чё дальше-то? — спросил я. — Нина, сука, прижала, — пожаловался Вовка, — хочет парашу в четверти мне влепить. А у меня в первой и второй четверти уже параши стоят. Если ещё в этой будет — двойка в году, придётся комиссии устно сдавать экзамен, а я его по любому не сдам. — Ну? — не вытерпел я. — Гну! — передразнил меня Жариков, — останусь без аттестата, х** меня потом примут в училище. Я токарем хочу стать, понимаешь, а эта Нина вообще уже зае**ла своими прогрессиями. Так я это к чему, — Вовка улыбнулся и заговорил вдруг просяще-дружелюбным голосом, — мож, ты мне покажешь, как эти примеры е**чие решаются, а то мне на тройку устно надо ответить.
Ну? — Тебе?! Помочь?! — изумился я — это исключено, Жариков! Обратись к своим дружкам, с которыми ты постоянно ржёшь надо мной на переменах. Может, они тебе объяснят. Каждый из них безумно талантлив, — спокойно продолжал я, — прямо Лобачевский с Гауссом. Короче, отвали, а то в столовке поесть не успею из-за тебя, -отрезал я. Я развернулся и пошёл прочь. — Э!…Юр!… Я остановился и оторопело оглянулся — первый раз в жизни Жариков назвал меня по имени. Вовка догнал меня. — Слышь, Юрок, ну ты, это, — он оглянулся и убедился, что рядом с нами в коридоре никого нет, — извини. Такой х**ни не будет больше, бл* буду. — Точно? — недоверчиво спросил я. — Слово пацана, — выпятив глаза, заверил меня Жариков, после чего щёлкнул передний зуб ногтем большого пальца и провёл указательным пальцем себе поперёк шеи. Я молча глядел на него.
— Я понимаю, тебе стрёмно было от наших приколов, -продолжал мой собеседник, — ну ты… возьми в знак примирения, -он достал из внутреннего кармана ветровки лежащий в пластиковой коробочке диск без каких-либо опознавательных знаков. — Что там? — равнодушно спросил я. — Хы-гы-ы… Про любовь, -ухмыльнулся Вован, — ну, порнуха, короче… А чё, девки там красивые, подрочишь, — и тут, заметив моё оскорблённое лицо, он перестал улыбаться, — да ладно, не ссы. Все парни дрочат в нашем классе. Даже я, хотя я со Светкой… Прикинь, уже с августа её пердолю. А на прошлой неделе ей пятнадцать лет было, так я ей в подарок ещё и х** в рот завалил. Лажово сосала она, конечно, минут десять вафлила, пока я не кончил. Зато потом всю кончу проглотила, губы облизала и теперь каждый день сама просит, -увлёкся рассказом Вован. Но тут, вспомнив о главном, он спохватился. — Ну чё, по рукам? — спросил Жариков и протянул мне руку. — По рукам, — ответил я,и, находясь в шоке от его внезапной откровенности, пожал протянутую руку.
Не стану останавливаться на том, как я несколько раз после уроков объяснял тупому Вовану задачи по алгебре. Но результат был — прорешав добрую сотню убогих троечных примеров с моей помощью, Жариков всё-таки дотумкал что к чему и даже сдал Нине Филлиповне устный зачёт… Но вот диск, который мне он дал, перевернул всю мою жизнь… Придя домой и пообедав в день примирения с Жариковым, я сел за уроки. Мама дежурила в ночь (она врач-гинеколог) в больнице, так что после аккуратного выполнения уроков я начал работу по дому: пропылесосил, помыл посуду, вынес ведро и приготовил ужин. Закончив все дела, я прошёл в свою комнату и привычными движениями разделся догола, собираясь подрочить. Находясь всё ещё под впечатлением рассказа Вовки, я предвкушал то, как я закрою глаза и буду себе представлять Светку Грищенко, сосущую мне член. И вдруг, совершенно случайно я вспомнил про диск. Включив ди-ви-ди-плэйер, я достал диск из сумки, вставил и нажал на play.
Вован не обманул — на диске была порнуха. В свои 18 лет я знал о женских гениталиях всё — благо книги я читать люблю, а на книжной полке врача-гинеколога, поверьте, нашлось что почитать. Только вот знания эти были слишком теоретические, а настоящей голой женщины я, само собой, к тому времени ещё не видел. Между тем, на диске этом оказались порновидеоролики, а не какой-то конкретный сюжет. Диск поражал разнообразием — молоденькие девушки, лет 18-20-ти отсасывали огромные толстые члены, отдавались взрослым парням и мужикам на пляже, в душе, на полу, в лесу, в офисе… А позы! Лёжа, сидя, стоя, оперевшись на колени и локти, «раком» и даже повиснув на перекладине… Да, что там говорить — спать я лёг в два часа ночи, полностью просмотрев диск три раза подряд. За всё время просмотра я ни разу не дал отдохнуть своему члену — сразу после извержения я вытирал головку о живот и снова дрочил, и так несколько часов подряд. Глубокой ночью я остановился не столько оттого, что хотел спать, а оттого, что нестерпимо болел истерзанный член и ныли яйца.
Утром я едва не проспал, а в школе все семь уроков просидел, клюя носом и постоянно боясь заснуть. После этого случая я ещё раз внимательно просмотрел диск, отметив наиболее понравившиеся мне порноролики. Их было два: в одном из них две девушки — брюнетка и рыжая лежали на огромной кровати и трахали то себя, то друг друга различными предметами — исскуственными членами, огромными огурцами, ручкой от молотка; в конце ролика брюнетка ухитрилась даже запихать во влагалище рыженькой баклажан. Обе девушки были ослепительно красивы, с идеальными фигурами. Несколько раз в течение ролика девушки облизывали предметы, побывавшие в их кисках сами, или давали облизать их друг другу, или просто страстно целовались взасос. Весь клип сопровождался похотливыми стонами наслаждения.
Второй ролик был посвящён анальному сексу. Здоровенный накаченный парень-мулат трахал нежное белокурое создание в попку. Белокурому созданию, должно быть, только-только исполнилось восемнадцать, однако выглядела актриса из ролика не старше, чем на 16. Упругая девичья грудь с торчащими сосочками, плоский животик и юное личико — всё в ней напоминало мне Айну Берзинь — мою скромную одноклассницу, четыре года назад переехавшую с родителями в наш город из Елгавы. Айночка была моей мечтой — скромная, милая, тихая девчушка с прекрасным кругозором и весьма мощным для 18 лет интеллектом. Круглая отличница, победительница многочисленных олимпиад и творческих конкурсов. Она писала великолепные стихи (несмотря на то, что русский язык для неё не родной) и скромно, вежливо, тактично пренебрегала общением с распущенными одноклассницами, а уж тем паче с одноклассниками.
Она занималась бальными танцами и заканчивала музыкальную школу по классу фортепьяно. До седьмого класса каждый день после уроков её приходила встречать в школу мама. Самые распущенные и хулиганистые парни из девятых и десятых классов пускали по ней слюни, но никто никогда не решался подойти и пригласить её на свидание… А уж я-то и подавно… Еще бы. Бесконечно мила, бесконечно умна, бесконечно возвышена и… увы, бесконечно недосягаема. И этот ангел во плоти с развратной девкой из порноролика были похожи, как родные сёстры… У мулата был здоровый член, толщиной почти с лодыжку девушки. Безжалостно вползая в нежную попку, этот исполин растягивал дырочку всё сильнее и сильнее, пока вся головка не оказалась внутри. На этом дело не закончилось — верзила проникал всё глубже и глубже, пока его бёдра не упёрлись в ягодицы блондинки. Ощутив громадину члена в своем нутре, девушка болезненно застонала, и её лицо исказила гримаса боли. Но мулат был неумолим — вставив член до конца, он начал медленно извекать его, пока внутри не осталась одна головка.
И опять — новый напор, новое усилие — член полностью в анусе. С каждым рывком мулат двигался внутри девушки всё быстрее и быстрее, а под конец ролика трахал её как сумашедший. Стон девушки временами переходил в крик, но это уже был крик наслаждения. Между стонами девушка шептала что-то по-немецки (порнушка была импортная). Чёрт! Услышав немецкую речь, я вспомнил сильный латышский акцент Айночки. Даже в этом они похожи. Закатив глаза, мулат несколько раз со всей дури вонзил член и остановился, введя его полностью. Блаженно зажмурясь, он несколько мгновений стоял неподвижно, после чего начал медленно вынимать свой агрегат из прямой кишки «белокурого ангела». Головка вышла из сфинктера с громким чавканьем. Попка, почувствовав облегчение, попыталась закрыться, но лишь судорожно сжималась, не в силах сомкнуться совсем. Из превращённого в огромную дыру ануса медленно вытекала сперма.
Когда сперма потекла по гладко выбритой киске, мулат нагнулся к девушке, стоящей на коленях и локтях и начал вылизывать своё семя сначала с киски, а потом с попки (вернее, высосал из анальной дыры). Поелозив небритым подбородком по краям раздолбанного анала, мулат помог встать девушке в полный рост и, нагнувшись над ней, медленно выпустил тягучий плевок спермы из своего рта в её рот. Ролик закончился… Выключив дивидишник, я отложил пульт и опустил руки. Меня трясло. В голове носились обрывки мыслей. Что делать? Дрочить? Плакать? Смеяться? Как я в прошлый раз три раза подряд пропустил этот ролик? Не заметил в угаре дрочки? Поразил меня не сам ролик, а увиденный только что контраст между очень похожими внешне девушками. Айна?!!! И жёсткий анал?!!! Вдруг мне вспомнилось, что мулат так и не засунул блондинке в киску. А что? Анальный секс сохраняет девственность и сводит к нулю вероятность беременности.
Вот бы Айночку в попку! Это просто мечта… Представив на месте порноактрисы свою мечту, я моментально возбудился и начал онанировать. Кончив через несколько секунд, я успокоился и перевёл дух. Ну, допустим, — подумал я, — блондинка — это Айна. Тогда мулат — это я, что ли? Мне сделалось смешно от этой мысли: стоящая в полный рост блондинка едва была по плечо мулату, при условии, что она стояла в босоножках на каблуке, а он босиком; я же выше Айночки от силы на 7-8 см. Потом, мулат — взрослый накаченный парень, а я — тринадцатилетний мозгляк, немногим шире девчонки в плечах. И самое главное… у него толщиной почти с лодыжку и длиной никак не меньше двадцати, а мой членик в состоянии эрекции имел 14 см длины и был толщиной в два моих пальца.
Эх, почему я не этот смуглый красавец-амбал с громадной елдой? Хотя… Даже если бы я был таковым, Айна-то приличная девушка, а не какая-то шлюха из порнофильма. Захотела ли бы она, а самое главное смогла бы принять в попу такую дубину? А сам бы я, интересно, смог? Эта мысль показалась мне небезынтересной, и я решил попробовать. Попробовать настоящий мужской член желания не было, да и где его взять? А вот длинный толстый круглый предмет, напоминающий член по форме, найти можно было без проблем. Вспомнив порноролик про лесбиянок, я мысленно перебирал: огурец (можно), баклажан (не влезет никогда в жизни), ручка от молотка (далеко не стерильно, да и, не дай бог, занозишься), искусственный член из сексшопа (никогда не отважился бы купить, со стыда сгореть можно).
Итак, остаётся огурец. Метнувшись на кухню, я раскрыл холодильник и с досадой понял, что огурцов дома нет. А что есть? Окинув беглым взглядом кухню, я не нашёл ни одного продолговатого предмета и направился в ванную. Та-а-ак! Что у нас здесь? В ванной была полочка, на которой мама хранила свою парфюмерию и косметику. Дезодорант, гель, крем, молочко для тела… целый арсенал, и всё в круглых продолговатых баллончиках или бутылочках. Остановив свой выбор на дезодоранте и молочке для тела, я стал досконально изучать форму упаковки. Молочко было в цилиндрическом пузырьке с закручивавшейся крышкой полушаровой формы, причем диаметр полушара совпадал с диаметром самого пузырка. Пузырёк и в самом деле сильно напоминал мужской член. Баллончик от дезодоранта-спрея имел более узкий колпачок по сравнению с самим баллончиком.
Конечно, пузырёк реалистичнее, чем баллончик, но потолще — диаметром около трёх сантиметров, а баллончик — около двух с половиной. И всё же я в нерешительности колебался: мне казалось, что пузырёк слишком велик для моей попки. Поставив потенциальные дефлораторы моего ануса на место, я пошёл в большую комнату и нашёл на маминой полке книгу, посвящённую эндоскопии. Внимательно прочитав всё то, что было посвящено обследованию толстого кишечника, я вернулся в ванную. Набрав в большую спринцовку тёплой воды из-под крана, я приставил наконечник к своей дырочке и слегка надавил на сфинктер. Чуть-чуть утопив наконечник, я нажал на грушу. В мою прямую кишку полилась вода. Выжав всё из груши, я почти сразу почувствовал сильный позыв к испражнению и побежал в туалет.
Освободив кишечник, я повторил процедуру ещё пару раз, взял баночку с вазелином и забрался с ногами в ванную, не наливая туда воды. Помыв с мылом попку, я вытер её насухо полотенцем и мазнул из баночки вазелином. Вся эта скурпулёзная процедура приготовления к анальному вторжению изрядно меня возбудила и по телу пробегала слабая дрожь. Сидя на корточках в ванной и массируя анус пальцем, смазанным вазелином, я вызвал у себя страшной силы эрекцию. Странно! Я ведь не фантазировал в этот раз о сексе с девушкой, наоборот, я фантазировал, что я и есть девушка и меня собираются отыметь. Выходит, такие фантазии тоже меня возбуждают… Указательный палец надавил на дырочку, я потужился, как в туалете, и палец проскочил наполовину внутрь. У-ф-ф-ф!!! Необычные ощущения!
Я трогаю себя пальцем изнутри! Ещё раз потужившись, я ввёл палец полностью. Никакой боли не было, только странное ощущуние заполненности в попе. Переведя дух, я пошевелил пальцем внутри себя. Кла-а-а-асно! Вращая пальцем, я продолжал тужиться, стремясь ещё больше расширить анал. Спустя несколько минут я вытащил палец, и, смазав флакон из-под молочка вазелином, приставил его к дырочке. Слегка надавил — дырочка не поддавалась. Надавил сильнее… О, чёрт! Слёзы сами хлынул и из глаз. Дикая боль обожгла сфинктер. Отшвырнув флакон, я, охая, стал потирать пальцами пострадавшую попку. Потирание помогло и боль утихла. Я снова очень медленно ввёл один палец и неторопливо стал совершать им поступательные движения. Было приятно, и я обратил внимание, что в прямой кишке есть один участок, на передней стенке, который трогать приятнее всего.
Продолжая себя трахать, я развернул палец так, чтобы каждый раз задевать этот участок. Ощущения были потрясающими и потихоньку нарастали. Как же я теперь понимаю эту блондинку с порнодиска! Вытащив указательный палец, я смазал средний и продолжил себя трахать, но уже им. Через минуту я вытащил средний палец, потужился что есть силы и медленно ввёл сразу два пальца. Боли не было, но пальцы вошли с трудом. Подержав их внутри и пошевелив ими, я вытащил их и добавил смазки. Теперь у меня получалось медленно трахать себя сразу двумя пальцами. Я постоянно задевал «приятный участок», и сладкая истома медленно разливалась у меня внутри живота. Не в силах больше стоять на корточках, я вынул пальцы, лег спиной на дно ванны, задрал вверх и развёл в сторону ноги, согнутые в коленях, и продолжил сладкую процедуру самотраха.
Блаженствуя, я и сам не заметил, когда стал охать и постанывать. — Как шлюха… Ну и пусть! — пронеслось у меня в голове. Член мой до предела налился кровью и туго упирался в живот. Оказывается, он у меня не очень-то и маленький! Дотронувшись до головки, которая почему-то была в чём-то прозрачном и вязком, я начал её неторопливо гладить. Не прошло и пяти секунд, как из моего рта вырвался громкий стон — первая капля спермы почти долетела до потолка ванной, настоящее цунами оргазма накрыло моё хрупкое мальчишеское тело и прокатилось от попки, члена и низа живота до самых кончиков пальцев ног. Задранные вверх ноги безвольно разъехались в стороны, пока не упёрлись коленями в бортики ванной.
Моё лицо, шея и грудь были забрызганы каплями спермы, а на животе образовалась густая белая лужица. Забыв вытащить пальцы из попки, я лежал и переводил дух несколько минут. — Обычная дрочка просто ничто по сравнению с таким райским наслаждением, — подумал я вдруг. Попытавшись вытащить пальцы, я почувствовал сильное сопротивление — сфинктер плотно их обхватил. Удовлетворённая попка никах не хотела расставаться с источником своих вожделений. Не поддаваясь панике, однако, я начал медленно и глубоко дышать, одновременно тужась и вытаскивая пальцы, которые медленно, словно нехотя покидали свою новую, уютную норку. Приняв душ и тщательно отмыв от вазелина пузырёк из-под молочка, я вышел из ванной и сел на диване перед телевизором. По телевизору передавали новости, но ни одно слово не долетало до моего сознания.
В голове роились мысли: «почему мне было так приятно? Я ведь не девушка! Или девушка, но по ошибке родился парнем? Почему я так возбудился, готовя себе к этому новому наслаждению, если не подозревал, что будет так хорошо? А вдруг кто узнает? Например, пацаны из класса. Они будут относиться ко мне как к шлюхе? Может, даже предложат трахнуться или отсосать… А если я не соглашусь? Да кто шлюху будут спрашивать? Особенно если она… в мальчишеском теле. Уж точно не залетит, да и заявление в милицию вряд ли напишет. Так что скрутили, связали руки и по кругу её… Это поначалу, а потом… потом шлюха сама будет просить, умолять, в ногах валяться, лишь бы её поимели и отвафлили, желательно в групповухе. А если… узнает Айна?!!! От этой мысли у меня захватило дух.
Не общаясь со мной даже сейчас, тогда она вообще отвернётся от жалкого, ничтожного пидора, который додумался сам себя отыметь в задницу. Она такого человека будет просто в открытую презирать… «Но, стоп! А почему об этом должен кто-то знать? И как кто-либо может об этом узнать? Я лично трезвонить об этом не собираюсь!» Выдержав эту внутреннюю борьбу сам с собой, я пришёл к выводу, что всё же не нужно отказывать себе в удовольствии, особенно если оно никому не вредит. Тем более , я уже решил, что повторю подвиг блондинки из порноролика (в смысле размера). А что? В самом начале с трудом влез один палец, и то наполовину, а немного погодя я уже влёгкую наяривал себя двумя. Так что задницу, разумеется, можно растянуть.
Для этого необходимо лишь время, много смазки и постоянная тренировка… Следующим вечером, запершись в ванной (мама была дома), я повторил самотрах двумя пальцами, не дотрагиваясь до члена (а то опять кончил бы и растёкся по дну ванны в изнеможении), но на этом не остановился — разработав дырочку, я вытащил пальцы и стал вводить обильно смазанный вазелином баллончик от дезодоранта. Колпачок скользнул внутрь без проблем, а сам баллон, уткнувшись в сфинктер, упорно не хотел входить. Небольшое усилие… А-а-ай! Немного больно. Тужусь изо всех сил, глубоко дышу и повторяю лёгкие натиски на попку, каждый из которых вызывает лёгкую боль. Ещё, ещё…
Ура, баллон вошёл почти наполовину! Медленно вынимаю, добавляю смазки и опять ввожу. На этот раз 15-сантиметровый баллончик почти полностью во мне. Лёгкая боль потихоньку прошла. И я отпустил руки, оставив баллончик торчать из меня наружу и лёжа при этом в чисто женской позе на спине на дне ванной. Привыкнув к ощущениям, я медленно вытащил баллончик, добавил смазки и начал медленно вводить его снова. Потом вытащил наполовину, ввёл до конца… Я медленно трахал себя баллончиком, постепенно наращивая амплитуду. Душ был включён сильно, и мать не могла услышать моих стонов. А стоны были… ещё какие! Из дырочки на головке члена медленно вылезала прозрачная капля. Было очень хорошо… Внезапно вспомнив о «приятном месте» в моей попе, я попытался вводить балончик под углом, массируя им переднюю стенку прямой кишки. А-а-а!!! Да!!! Да!!! А-а-а-а!!!!! Низ живота медленно плыл в мощных волнах блаженства.
Из члена медленно текла тягучая струя, похожая на струю спермы, только прозрачнее. Я кончил??? Не прикасаясь к члену? Разве так бывает? Нет, после того как кончишь, ничего уже не хочется, а я всё ещё хотел продолжения. Недоумённо глядя на выползающую из члена струю, я вытащил баллончик и потрогал дырочку. Дырочка была скользкой и широко раскрытой. Один палец практически беспрепятственно скользнул внутрь. Два… Три!? Сначала почувствовав, я только потом сообразил, что в моей попе почти целиком находятся три пальца. Новый рубеж был взят… Через неделю в попе уже свободно гулял трёхсантиметровый в диаметре флакон из-под молочка для тела. К этому времени я уже не представлял себе жизни без этого пикантного удовольствия…
Ещё через неделю в ход пошёл флакон от шампуня диаметром 3,5 см, толстые и длинные огурцы, с которых я потом срезал кожицу и съедал, тщательно вымытые толстые морковки. Почти уже получалось трахать себя четырьмя пальцами одной руки… Каждый раз, когда мать дежурила в ночь, я занимался самотрахом в комнате — снимал в ванной большое прямоугольное зеркало со стены, приносил его в комнату, облокачивал на шкаф, так чтобы оно стояло почти вертикально, ложился, задрав ноги, на спину перед ним, и, внимательно наблюдая за своей попочкой, подолгу трахал себя различными толстыми предметами. Перед зеркалом я себя трахал и лёжа на боку, и в коленно-локтевой позе (в этой позе тяжелее получать кайф, лично мне, зато вид в зеркале открывается обалденный — стоит подвинуть яички вперёд и сомкнуть бёдра поплотней, как в зеркале перестают быть видны все мои мужские достоинства).
После продолжительных трахов мне нравилось вытаскивать предмет из попки и наблюдать за ней — дырочка никогда не закрывалась сразу, края её были алыми и припухшими, обильно покрытыми смазкой (а в попе есть ещё и своя, какая-то слизеобразная смазка, и когда я в этом убедился, я отказался от вазелина, заменив его своей слюной). Отражённая в зеркале моя сокращающаяся воронка напоминала мне раздроченные женские вагины, виденные мною неоднократно в порнухе…
А между тем всё шло своим чередом: я ходил в школу, бросал на Айну частые робкие взгляды, а, встретив её взгляд, сразу отводил глаза. Всё было по-прежнему, только вот на переменах надо мной никто больше не ржал — Володька Жариков был настоящим пацаном и умел держать слово. В конце апреля в нашей школе всегда проводилась «научная неделя» — во второй половине дня всю эту неделю 8-11-классники выступали с докладами по темам внешкольной программы перед учениками, учителями, преподавателями колледжа. Каждый день слушались доклады по одной или нескольким секциям.
В 8 классе я уже выступал с докладом в математической секции, в этом году собирался выступать в двух — математической и физической. Айна выбрала математическую и экономическую. Остальные наши одноклассники не выступали с докладами вовсе. Нина Филлиповна предложила нам на выбор темы, и каждый из нас этот выбор сделал. Неделя была отпущена на подготовку, и я обложился книгами по математике и журналами «Квант». В день доклада разрешалось не приходить в школу на свои уроки, а прийти сразу к выступлению, во вторую смену, дабы лучше подготовиться. Но я был готов и так, поэтому на уроки пришёл. Айна тоже пришла. Увидев меня в день доклада в классе, она долго смотрела на меня острым внимательным взглядом. Всякий раз, натыкаясь на этот взгляд, я краснел и отводил глаза, но подняв их снова, неминуемо натыкался на всё тот же внимательный взгляд.
Прозвенел звонок, и игра в гляделки закончилась… Быстро отстрелявшись на физической конференции, я сходил в столовую и к пяти часам поднялся на третий этаж, где должна была проходить конференция по математике. Народ собрался, и конференция началась докладом какого-то одиннадцатиклассника о регулярных и хаотических фракталах. Я выступал вторым. Закончив повествование об уравнениях Пелля, я предложил аудитории задать мне вопросы. Какой-то десятиклассник задал совершенно пустячный вопрос, на который я с лёгкостью ответил. Остальные молчали. — Ещё есть вопросы? — спросил я. — Если заменить в правой части уравнения общего вида единицу на тройку, оно будет разрешимо в декартовом квадрате эн при любом значении коэффициента при игрек-квадрат или нет? — громко и с сильным латышским акцентом раздался чей-то голос.
Нина Филлиповна и Ангелина Юрьевна (тоже учитель математики) тяжело вздохнули в один голос, ученики перестали шушукаться, а дядечка-кандидат-технических-наук, преподаватель колледжа, вдруг дёрнулся как ужаленный, отложил газету, которую с упоением читал, и торопливо снял большие роговые очки. Вся аудитория вылупилась на Айну. — Нет, не при любом, — спокойно нарушил тишину я. Приведя контрпример соответствующим значением коэффициента, я по-быстрому доказал неразрешимость полученного уравнения в указанном множестве, используя сравнения по модулю. Когда я закончил, снова воцарилась гробовая тишина. — Ещё вопросы к докладчику будут? — нерешительным голосом спросила Нина Филлиповна… Снова гробовая тишина. — Спасибо, Юра, садись , — с облегчением сказала моя учительница, и я отправился на место. К доске вышла Айна.
Её доклад был посвящён свойствам мультипликативной группы комплексных корней из единицы. Дойдя до середины доклада, девушка была прервана преподавателем колледжа: «Скажите пожалуйста, а-а-а группа э-э-ээ, ну-у-у о которой Вы говорите, является абелевой?». Айночка смутилась, и доцентишка злорадно заулыбался. Расстеряно посмотрев на доску, Айна замолчала. Я сидел на первой парте. С быстротой молнии выхватив из кармана пиджака чёрный маркер, я написал огромными буквами на белом тетрадном листке: «Абелева обозначает коммутативная» и развернул листок к объекту своей страсти. Боковым зрением уловив движение на первой парте, девушка взглянула на листок, и уже через полминуты удовлетворённый её ответом препод довольно закивал головой. Закончив доклад, Айна села на место… После конференции люди стали расходиться, но Айна подошла к Нине Филлиповне и что-то у ней спросила. Учительница пригласила её сесть рядом за парту, взяла ручку и листок и стала что-то объяснять.
Мне хотелось поговорить с Айной и поздравить её с удачным выступлением, а заодно выразить своё восхищение по поводу её осведомлённости в теме моего доклада; но у них с Ниной Филлиповной разгорелась какая-то дискуссия — обе с жаром что-то говорили и что-то черкали по очереди на маленьком бедном листочке бумаги. Решив подождать её внизу, у раздевалки (чем чёрт не шутит, может разрешит себя домой проводить), я стоял и думал, как бы половчее разговор о выступлении перевести на личную тему… Входная школьная дверь хлопнула, и в школу вошёл незнакомый парень, на вид лет семнадцати. В светлых джинсах, остроносых ботинках, чёрной водолазке и дорогой коричневой кожаной куртке он выглядел очень стильно.
Ростом под два метра, широкий в плечах, с лёгкой небритостью, голубыми глазами и светлыми волосами он, без сомнения, был темой мастурбационных фантазий всех своих знакомых девушек. Проходя мимо раздевалки, верзила заметил мой взляд и остановился. Повернувшись ко мне всем корпусом, он пристально посмотрел мне в глаза недобрым, тяжёлым, грозным взглядом. Не желая связываться с этим незнакомым амбалом, я отвёл глаза, и этот по-заграничному модный чел пошёл дальше, по направлению к школьной лестнице. Через пару минут я услышал цоканье каблучков по кафельной плитке школьного коридора, и через несколько мгновений из-за раздевалки вышла Айночка… с этим амбалом… под руку. Не взглянув в мою сторону, парочка прошла мимо и вышла из школы.
Потеряв дар речи, я с минуту стоял, уставившись в одну точку, после чего закинул сумку на плечо и уныло побрёл домой. — Дурак! — мысленно говорил я сам себе, — Дебил! Кретин! Мачо недоделанный! Да как ты посмел подумать, что у тебя с ней что-то получится? Неудачник, — подвёл я итог мысленному монологу…
Стараясь не мечтать больше о ней, я иногда всё же бросал короткие взгляды в её сторону на переменах, и… почему-то при этом всё чаще натыкался на её спокойный и внимательный взгляд. — Чё она пялится? Со своим суперменом сравнивает, что ли? — недоумевал я. Но время шло, и я старался как можно скорее забыть о своих глупых и несбыточных мечтах… Между тем закончился девятый класс, и наступал новый, более взрослый, серьёзный и ответственный этап жизни каждого выпускника: больше половины класса собиралось поступать в колледжи, профессиональные училища или переводиться в другие школы, где в десятом классе учиться полегче, чем у нас (в нашей школе собирались набирать два десятых класса, и оба профильных — физ-мат и социально-экономический, причём в оба класса должны были быть отобраны лучшие ученики со всего города).
Трое человек собирались остаться в нашем физ-мат классе (и я в их числе), ещё человек семь — в социально-экономическом. Сдав выпускные экзамены, все мы, нарядно одетые и счастливые, пришли на торжественное вручение аттестатов о неполном среднем образовании. Директор поимённо объявлял каждого ученика, вызывал на сцену школьного актового зала и лично, пожав руку, вручал аттестат. Родители наши толпились вокруг: кто-то шутил, кто-то смеялся, кто-то вытирал платочком скупую слезу умиления. После вручения аттестатов звучали многочисленные хвалебные речи — членам родительского комитета, учителям, администрации школы, администрации города, лично начальнику гороно; вручались грамоты наиболее активным ребятам.
Выпускники, изрядно уставшие от обильных пафосных речей, раздающихся со сцены, не могли дождаться окончания торжественной части — ведь за торжественной частью должна была последовать неофициальная. Неофициальная часть заключалась в праздновании нашего выпуска в большом летнем кафе с примыкающей к нему танцплощадкой. Родители скинулись и решили сделать нам вот такой подарок. Правда, кафе было арендовано только до полуночи, но парни и девушки собирались после окончания банкета ещё погулять до утра по городу. Весь стол был оплачен наперёд — салаты и закуски, горячее, фрукты, пирожные, чай, лимонад. Естественно, никакого алкоголя — как-никак дети всё же. Некоторые родители также должны были пойти с нами и проследить, что бы мы не наделали глупостей.
Специально был приглашён ди-джей с опытом работы на выпускных вечерах… Итак, к шести часам мы стали собираться у большого летнего кафе. Другое летнее кафе в том же парке, находящееся метрах в двухстах от нашего, забронировали родители 9 Б класса. Парни широко улыбались — каждый подходивший к уже собравшимся хвастался принесённой выпивкой: банками пива, коктейлей или чекушками водки. После одобрительных возгласов товарищей все прятали бухло в карманы брюк, чтобы горячительное не прихватизировали родители или класснуха. Моя мама не смогла прийти — в ту ночь она дежурила в больнице, и едва дождавшись окончания торжественной части, побежала на работу, напоследок чмокнув меня и утерев платком слезу. Вообще, из всех родителей класса пришло три мамаши и два отца…
Подойдя к компании собравшихся парней, я неторопливо поздоровался с каждым за руку (несмотря на то, что мы виделись утром). — Ну, чё у тебя, Юрок? — спросил одноклассник Славка Бубнов. — У меня ничего, — ответил я, сразу догадавшись, о чём это он. — Неужели даже сегодня не дерябнешь? — спросил Вован. — Нет, — ответил я. — Короче, будете со Скворцом вдвоём трезвые, как два дурака, — продолжал Вован, и парни весело гоготнули. — Не, ну у Скворца-то спортивный режим, тренировки, а у тебя? — продолжал донимать Славка Бубнов. — А у меня принципы! — отрезал я и парни отстали с дурацкими вопросами. — Мальчики! Девочки! За стол! — позвала нас мама одной из одноклассниц. Мы поплелись рассаживаться за столом, собранным из множества лёгких квадратных столиков этого летнего кафе. Айна сидела далеко от меня, на ней было красивое голубое платьице, прекрасные белокурые волосы были собраны и заколоты наверху заколкой, только две тонкие пряди были закручены и свисали, обрамляя ангельское личико.
Неброский макияж лишь подчёркивал скромность девушки, придавая всему её облику неземное очарование. Не желая напрасно дразнить себя, я отвернулся и стал накладывать себе салат. Из колонок негромко звучала русская попса… Заморив червячка, парни откинулись на спинки стульев, девчонки скучали. Чей-то бойкий отец подошел к ди-джею и что-то ему сказал. Сразу громко зазвучала какая-то танцевальная хрень и парни, кивая друг другу, стали выходить из-за стола и неуклюже топтаться на танцплощадке, далеко не всегда попадая в ритм. Несколько девчонок присоединилось к ним. — Медленный танец!!! Юноши приглашают девушек!!! — гаркнул через две песни в матюгальник ди-джей, перепугав до чёртиков наших девчонок. Пацаны неторопливо подходили к девчонкам, и, потупив глаза, приглашали их. Уныло ковыряясь вилкой в тарелке с салатом и куском ветчины, я заметил, как поддатый Вован подошёл к Айне и что-то сказал ей. Вежливо улыбнувшись, Айночка что-то ответила, и Володька, виновато улыбаясь, развёл руками и ушёл.
— Облом, Вова! Где тебе до того самого блондина-модника? — не без злорадства подумал я. Во время медленного танца я несколько раз смотрел на Айну украдкой, и всякий раз отмечал, что Айна тоже украдкой поглядывает в мою сторону. Медляк кончился, и некоторые мои одноклассники вернулись за стол подкрепиться… После нескольких танцевальных мелодий снова начался медляк. На этот раз к Айне нерешительно подошёл силач Скворцов. Будучи даже менее многословным, чем Вован, и абсолютно трезвым, он просто нерешительно потоптался в трёх шагах от девушки, а встретившись с ней взглядом, потупился, безнадёжно махнул рукой, и, не сказав ни слова, поплёлся восвояси. Равнодушно посмотрев на уходящего Серёгу, Айна Берзинь глотнула лимонаду и задумалась. — Да, даже Скворцу далеко до её хахаля, — печально подумал я.
По окончанию второго медляка официанты подали горячее и пригласили всех за столы. Несколько парней побрели к кустам, чтобы вне досягаемости взрослых глотнуть горячительного, а возвратившись, закусить картошкой с мясом. Музыка стала звучать тише. Ещё несколько лимонадных тостов, поднятых родителями, ещё полчаса весёлого смеха и жадного чавканья… Громко заиграла ещё одна медленная песня. Несколько парочек, обнявшись, топтались на танцплощадке. Никто из парней не решался больше подойти к Айне, помня неудачные попытки двух самых крутых пацанов класса. Посмотрев на Айну, я увидел, что она снова смотрит на меня испытывающим взглядом. Собравшись с духом, я наконец решил выяснить, что означают эти взгляды. Поднявшись со стула, я неторопливо пошёл в сторону Айны, не сводя с неё недоброго колючего взгляда. По мере того, как я подходил, девушка не отрываясь смотрела на меня своими большими голубыми глазами. В двух шагах от неё я остановился. — Добрый вечер! — спокойно сказал я, не отводя глаз от ангельского личика.
Девушка смутилась и отвела глаза, но через несколько мгновений снова робко посмотрела на меня. — Юра! — нерешительно сказала она, — а почему ты не пригласишь какую-нибудь девушку на медленный танец? Стесняешься? — лукаво улыбнулась она. — Ничего я не стесняюсь, — грубо буркнул я, — только вот… Кроме тебя здесь не с кем танцевать! — неожиданно смело выпалил я, сам удивившись своей прыти. Повисла пауза. — Ну, вообще-то я как раз себя и имела в виду, — спокойно ответила мне Айна. — А… а… — потерял вдруг дар речи я, — а как же твой парень? — Какой парень? — с неподдельным удивлением посмотрела на меня одноклассница. — Ну… тот, длинный… который тебя после конференции провожал домой, — пояснил я. Девушка, помолчав и нахмурив брови, будто что-то вспоминая, вдруг улыбнулась и весело рассмеялась. — А… ты так и будешь стоять? Я устала уже задирать на тебя голову, — непринуждённо произнесла она. До меня наконец дошло, что всё это время я стоял, засунув руки в карманы брюк и сверху вниз глядя на Айну. Сбитый с толку, я подвинул чей-то свободный стул и уселся на него напротив собеседницы. — Этот, как ты говоришь, парень, -улыбаясь, продолжала девушка, — ни кто иной, как мой двоюродный братик Янис.
Он живёт в Риге, и очень редко приезжает к нам в гости… А у тебя феноменальная память, если ты его запомнил. Ну так, что там насчёт танца? — вспомнила вдруг Айночка. — Пошли потанцуем? — робко предложил я. Айна кивнула и подала мне руку. Взяв девушку за руку, я вывел её на танцплощадку, повернулся к ней лицом и в нерешительности остановился. — Положи ладони мне на талию, — шепнула мне на ухо Айна и положила свои ладошки мне на плечи. — Просто переступай с ноги на ногу и медленно поворачивайся, — подсказывала мне партнёрша. Когда я наконец почувствовал ритм, мы медленно закружились. Какое счастье, что эти рок-баллады такие длинные! До конца песни мы, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза и улыбались. Танец закончился. Весь класс, раскрыв рты, молча таращился на нас. Поблагодарив девушку за танец, я проводил её на место и собрался идти восвояси, но тут ко мне подошла староста Майя Ткачук и предложила поменяться местами (её место было возле Айны), если, конечно сама Айна не против (и она вопросительно посмотрела на соседку).
Убедившись, что никто не против, я перенёс свою тарелку с другого конца стола и уселся рядом с девушкой-мечтой. Перекинувшись с ней парой ничего не значащих фраз, я вдруг почувствовал, что сильно хочу отлить. Извинившись, я встал и, выйдя из-за стола, пошёл по направлению к кустам (в туалете кафе всегда слишком накурено). — Э! Слышь, Смирный! Тормозни-ка! -раздался чей-то пьяный голос. Обернувшись, я увидел Виталика Конкина из 9Б, неизвестно зачем забредшего на дискотеку нашего класса. Конкин стоял, облокотившись на ограду танцплощадки. — Чё те? — обернулся я. Конкин шатающейся походкой подошёл ко мне. — Слышь, не надо так близко тереться возле Берзы. Сегодня я с ней замутить хочу, — сказал Виталик, выкинув окурок и сплюнув на землю . — Отдохни, Конь! — начал потихоньку заводиться я, — я подошёл к ней первый, и танцевать с ней сегодня тоже буду я. Ясно тебе? — выкрикнул я. — Ну ты, урод… — Конь тоже начал заводиться, — «не отвалишь — **зды получишь…
А её я всё равно вые…» Договорить Конь не успел — неуклюже размахнувшись, я двинул ему кулаком по носу. Удар получился не очень сильный, да и пришёлся как-то сбоку, но из Виталиного носа сразу закапала кровь. — Ты чё, гандон? — заорал Конь, вытерев ладонью нос и таращась на кровь на ладони. Второй удар уже был сильнее, и пришёлся прямой наводкой в губы. Раздался хруст, и резкая боль обожгла мой кулак. Сплюнув кровь вместе со сломанным зубом, Конкин вылупился на меня. Сжав кулаки, я молча смотрел на него. Конкин попятился и, отойдя на несколько шагов, прохрипел: «П**дец тебе, сука». После этого он поковылял обратно, шатаясь, оглядываясь и постоянно вытирая кровь с лица. — Красавчик! — послышался у меня за спиной низкий знакомый голос. Обернувшись, я увидел Серёгу Скворцова, стоящего поодаль.
— Хотел на подмогу тебе прийти, да, видать, ты и сам с усам, — засмеялся Скворец. — Удар, конечно, ни к чёрту, но за смелость уважаю, — оценил боксёр. — Почему ни к чёрту? — не понял я. — Да потому! Вон себе руку расхреначил как, а этого пьяного дохляка даже с копыт не свалил, — вынес своё резюме Серый. Посмотрев на тыльную сторону правой ладони, я увидел рваную рану в районе сустава среднего пальца. — Ладно, пошли к столу, — дружески положив мне руку на плечо, сказал Скворцов. Зайдя в умывалку внутри кафе, я промыл руку под краном и кое-как перевязал её большим носовым платком. Вернувшись за стол, я, как ни в чём не бывало, сел на своё место рядом с Айной. — Что случилось? — взволнованно спросила девушка, глядя на мою замотанную руку. — Да так, пустяки, оцарапался ненароком, — беспечно улыбнулся я.
Официанты убирали салаты и приносили тарелки с пирожными и чайные чашки. Я посмотрел в противоположный конец стола и увидел, что Скворцов наклонился к Жарикову и что-то говорит ему; при этом оба парня смотрели на меня и озадаченно кивали головами. Положив на тарелку Айны два пирожных — фруктовое и шоколадное, я собирался выбрать что-нибудь и себе, но вдруг почувствовал чью-то тяжёлую руку, опустившуюся на моё плечо сзади. Обернувшись, я увидел Олега Рогова, самого сильного пацана из 9Б. — Смирный, пошли отойдём, — глядя на меня с высоты 190-сантиметрового роста, пробасил волейболист Рогов. — Не видишь что ли, я ем! — дерзко ответил я. — Потом доешь, — ухмыльнулся Олег, — в больнице. Я лично тебе принесу чё-нить сладенького. Или испугался? — посмотрев сначала на Айну, потом на меня, спросил он. В ответ я молча встал и, и бросив Айне «я щас», пошёл за Роговым.
Выйдя с танцплощадки, я увидел Коня с распухшей рожей и ещё троих пацанов из его класса. — Ну чё, сука, — злобно кривя губы, начал заметно протрезвевший Конкин, — я же тебя предупреждал, тварь. Отойдите, пацаны, — сказал он своим одноклассникам. — Ну чё, падла, теперь поговорим? — прорычал Конкин, выхватив что-то из кармана. Увидев в его руке нож, я похолодел. Длинное лезвие кухонного ножа безжалостно отражало свет далёкого фонаря. Даже впотьмах я мог разобрать на лице отморозка животную ярость. Мгновение я стоял, парализованный ужасом, как вдруг… огромная тень метнулась правее меня. Короткий удар — и тело Витали Конкина бесчувственно растянулось на траве. Нож отлетел в сторону. — Полный нокаут, — поучительно сказал выросший как из-под земли Серёга. Чуть левее меня стоял Вовка. Рогов и три пацана медленно направились к нам.
— А чё вы тут делаете, пацаны? — приветливо улыбаясь, спросил Олег, глядя сверху на нас троих. — Мы-то? Выпускной отмечаем. А вы? — в тон ему, с улыбкой ангела ответил Скворцов. — Нехорошо, ребят, -поучительно продолжил Рогов, перестав улыбаться, — у парней разговор был один на один, а вы влезли. — Ты кого лечишь-то? — с лица Серёги тоже исчезла улыбка, — У Коня нож в руке был. По честнухе подраться у него очко что-ли сыграло? — Какая те разница? — взревел вдруг один из трёх отморозков, с меня ростом, пухленький и со шрамом на лбу (уж не помню его фамилию), — «были тёрки один на один. Какого х*я вы влезли, бараны?!!!!!» Пухлый растопырил было пальцы, но через мгновение охнул и осел на колени, схватившись за сломанный нос. — Мы не бараны, -сОлег.
— А с этим поговори сам, — Серёга кивнул на лежащего на траве Конкина, начинавшего приходить в себя, — ещё раз его с ножом увижу — накажу и тебя, и его. А теперь забирай своих инвалидов и свободен, — закончил разговор Серый. Парни из 9Б побрели вглубь парка, а мы пошли обратно в кафе. Ещё с танцплощадки я увидел Айну, сидящую на стуле и безучастно смотрящую куда-то в бесконечность. Девушка нервно теребила в руках ремень от своей сумочки. Рядом с неё ходил взад и вперёд Славка Бубнов, потрясая ладонями и что-то с жаром доказывая. — Нормально всё будет, — услышал я его слова, подходя ближе, — Жар со Скворцом прикроют, если чё. А вот и он сам, кстати, — махнул Славка рукой в мою сторону. Айна вышла из оцепенения и быстро подошла ко мне. — Юр! С тобой всё в порядке? — девушка с неподдельным волнением пытливо смотрела мне в глаза.
— Всё хорошо! — ласково улыбнулся я в ответ, подавляя внутреннюю дрожь (вообще-то пять минут назад меня чуть не зарезали), и нежно обхватил ладонями две маленькие ладошки своей богини. — Пойдём прогуляемся! — предложила Айночка. — Конечно, — тихо и нежно отозвался я. Мы вышли из кафе. Айна взяла меня под руку, и мы неторопливо пошли по аллее парка. — Наверно, со стороны можно подумать, что это МОЯ девушка, — пронеслась у меня в голове дерзкая и шальная мысль. Некоторое время мы шли и молчали. — Юра! — робко начала вдруг моя спутница, — спасибо тебе… за подсказку на конференции… И извини, пожалуйста… — За что? — изумился я. — За тот дурацкий вопрос, который я тебе задала… Понимаешь, я специально готовила его дома, чтобы тебя засыпать.
Ну… я лучшая ученица в классе, а тут… всегда выходило, что ты в математике умнее. Теперь я понимаю, что ты действительно умнее… И я поступила тогда плохо. А ты… наоборот, поступил очень благородно, не позволив попасть девушке в глупое положение, — высказалась Айна. — Да ладно, пустяки, — промямлил я, ошарашенный её признанием. — А ещё, знаешь… я с самого первого дня в этой школе поняла, что ты не такой, как все… Серьёзный, воспитанный, умный, добрый… А я тебе хоть немножечко нравлюсь? — своим вопросом девушка заставила меня вздрогнуть и остановиться. Повисла секундная пауза. Девушка, тоже остановившись, умоляюще смотрела на меня огромными голубыми глазами. — Айночка, — дрогнувшим голосом начал я, с удивлением осознав, что первый раз в жизни так ласково обращаюсь к ней.
— Айныня, — улыбнувшись, поправила она. — Что? — переспросил я удивлённо. — Ласково моё имя звучит «Айныня», — нежно улыбаясь, прошептала она. — Айныня, — продолжал я, решив рубануть с плеча, — «я… люблю тебя, милая… люблю больше жизни… ты… самая лучшая в мире…» Айна подошла ко мне вплотную, и её руки плотно обвили мою шею. — Юрочка, — прошептала мне на ухо любимая, — я тоже очень-очень сильно люблю тебя. Поцелуй меня, родной, — сказала она и её губки стали приближаться к моим губам… Это был очень долгий поцелуй. Коснувшись губами её губ, я приоткрыл рот и робко проник в ротик своей девушки языком. Подхватив мой язык, её язычок затеял с ним дикую пляску, заставляя дрожать меня всем телом и подкашивая мои ноги — в этой пляске наши языки играли в догонялки, забирались в самые далёкие и потаённые уголки наших ртов, молниеносно проскакивали под губами, или, напротив, медленно тёрлись друг о друга.
— Какой же насыщенный сегодня день! Первый в жизни танец… Первая в жизни драка… Первый в жизни поцелуй… с моей первой в жизни девушкой, — проносилось в моей опухшей от впечатлений голове. Закончив поцелуй, мы устало перевели дыхание. — Мой первый в жизни поцелуй с парнем, — прошептала Айныня, прижавшись щекой к моей щеке и продолжая стискивать меня в объятиях. — Мой первый поцелуй с девушкой, — прошептал я в ответ, продолжая крепко обнимать любимую за талию. — Неплохо для твоего первого поцелуя, — мысленно похвалил я Айну… Мы пошли по дорожке дальше, непринуждённо болтая. — Юрочка, милый, я не могла себе представить, что ты мог подраться из-за меня, — нежно сказала моя любимая. — Почему же? Разве ты недостойна того, чтобы за тебя сражаться? — строго спросил я. — Ну, я надеюсь, конечно, что достойна, но… ты мне всегда казался таким нерешительным, — осторожно усомнилась Айныня.
— Теперь, когда мы вместе, я стал намного храбрее, — заверил я свою девушку… Мы гуляли уже несколько часов, и никак не могли наговориться — вспоминали школьные годы, смеялись, рассказывали друг другу о себе. Из рассказов Айны я узнал, что живёт она недалеко от меня, в роскошном трёхуровневом коттедже. Отец её, серьёзный пятидесятидвухлетний мужчина, доктор технических наук, занимал пост технического директора в крупной компании, занимающейся разработкой и созданием программного обеспечения. Почти не появляясь дома, он почти всё рабочее время проводил даже не в Москве, а в Европе или в Америке. Мать Айны была на 18 лет моложе отца и не работала, а только занималась собой и воспитанием единственной дочери. Да ещё, от нечего делать, получала заочно вот уже третье высшее образование… Выйдя из парка, мы свернули на мою улицу и медленно пошли по ней.
Проходя мимо моего дома, я сослался на чувство голода и предложил девушке зайти ко мне домой и чего-нибудь перекусить. — А мы маму твою не разбудим? Всё-таки уже час ночи, — обеспокоенно сказала Айна. — А она и не спит сейчас… Правда, она не дома, а на дежурстве в больнице, — успокоил я. Поднявшись в квартиру, я пригласил подругу пройти в комнату, а сам метнулся на кухню ставить чайник. Вернувшись с кухни, я увидел Айныню, разглядывающую книги на маминой полке. — Ну, как? — спросил я, подойдя сзади и мягко обняв девушку за талию. — Потрясающе, -ответила Айна и повернулась ко мне лицом. Я наклонился к любимой, сделавшейся без босоножек немного пониже меня и коснулся губами её нежных губок. Снова долгий и страстный поцелуй… Не отрываясь от её губ, я взял её на руки и понёс к дивану. Сев на диван и посадив девушку на колени, я продолжал буравить языком её ротик.
Моя рука скользнула по платью в районе упругой девичьей груди… Ещё раз… Ещё настойчивей… Айна перестала целоваться и строго посмотрела на меня. — Милый! А чайник ещё не закипел? — наивно спросила она. — Чёрт! Болван! — сказал я мысленно себе и, радуясь, что не успел напугать девушку своей настойчивостью, пошёл на кухню. Выключив чайник, достав печенье и наделав бутербродов с сыром и колбасой, я пригласил Айну к столу. Выпив чаю, Айна попросила меня показать ей свои детские фотографии. Достав фотоальбом, я начал медленно листать страницы, положив его на колени своей подруги и добавляя, где нужно, устные комментарии. Вдруг раздалось громкое пиликанье. Недоумевая, я посмотрел вокруг. Айна потянулась к своей сумочке и вытащила… сотовый телефон!!!!! (это в 2001-то году, да в нашей дыре…) -Йаа! Мааминя? — громко сказала она по-латышски в трубку, и, иногда поглядывая на меня, весело защебетала на родном языке. Прекратив телефонный разговор, она сообщила, что мама обеспокоена её долгим отсутствием и просит побыстрее возвращаться домой.
— Ты проводишь меня, котёнок? — задала Айныня мне риторический вопрос… Недолгий путь до её дома в ясную лунную ночь. Страстный и долгий поцелуй на прощанье (прижавшись к девушке во время этого поцелуя, я сгорал от стыда из-за своего несгибаемого члена, даже через трусы и штаны упрямо давящего ей в живот). — Зайди за мной завтра, точнее уже сегодня, в три. Погуляем, — сказала любимая мне на прощанье и скрылась за дверью калитки коттеджа. Сияющий от счастья, я поспешил домой. Выйдя на свою улицу, я увидел стоящую у меня на пути компанию молодых парней и девчонок, о чём-то оживлённо беседующих и иногда весело смеющихся . — Ю-ууурка-а-а!!!! — весело завопил кто-то из девчонок. — Подгребай к нам, Юрец, — пьяным голосом выкрикнул Бубнов. Я подошёл, и одноклассники наперебой стали обнимать меня и трясти меня за руку.
— Молоток, братэло, — раздавались вразнобой голоса парней, — не уронил честь класса! Классно ты его разукрасил! Девятый бэ — лохи! Девятый вэ — круто!!! — Юрочка, ты был великолепен, — громким пьяным голосом сказала Светка Грищенко из 9А, подруга Вовки Жарикова, недавно примкнувшая к нашей компании. Я и вправду чувствовал себя немного героем. — А где Берзинь? — крикнул кто-то из пацанов. — Юрбан насмерть её заездил, — вякнул кто-то спьяну. — Заткнись! — резко оборвала говорящего Майя, и тот прикусил язык. Потихоньку наша компания двинулась с места и побрела в сторону моего дома. Скворцов пристроился со мной рядом. — Слушай, давай, начинай заниматься спортом… Хотя бы в общеукрепляющих целях, — заговорщицким тоном сказал он, положив мне руку на плечо. Я удивлённо посмотрел на него . — Я каждое утро бегаю в лесопарке, в шесть двадцать подхожу к началу дорожки, — настойчиво продолжал он.
— Короче, завтра выспись, вернее уже сегодня, а через день подходи, вместе побежим, — завершил свой монолог Серёга и отошёл ближе к Жарикову. Подойдя к своему двору, я попрощался с одноклассниками и пошёл домой. Дома я наскоро снял напряжение дрочкой члена, и немного позабавился с попкой при помощи молоденького тонкого кабачка (кстати, анальные забавы в последнее время почти полностью вытеснили из моей жизни классический мужской онанизм). Приняв душ, я, донельзя утомлённый впечатлениями этого удивительного дня, быстро уснул. Кое-как разбуженный в полдень мамой, я позавтракал и начал с нетерпением ждать часа Икс… Зная, что уроженцы Прибалтики очень любят точность, я уже без двух минут три подошёл к калитке коттеджа… Мои часы пропикали пятнадцать ноль-ноль, и я нажал на кнопку звонка. Почти сразу дверь открылась, и красивая молодая женщина, улыбнувшись, внимательно посмотрела на меня. — Здравствуйте! Извините, а… Айна дома? — растерялся я.
-Да, конечно, проходите, пожалуйста, — ответила женщина с сильным акцентом, приглашая меня пройти во двор и усаживая на стул за красивым резным столом под навесом. — Меня зовут Ирма Карловна, а Вы… Юра? — спросила меня женщина. — Да, я Юра, — робко ответил я, вскочив со стула и приложив ладонь правой руки к груди. — Сидите, сидите, — умилённо улыбнулась женщина, — может, хотите кофе? — Нет, спасибо большое, — вежливо сказал я, ещё раз привстав со стула. На пороге большого дома появилась Айна. — Привет, — весело сказала мне она. — Здравствуй, — восхищённо отозвался я. Моя богиня стояла передо мной с распущенными и завитыми светлыми волосами до плеч, в голубом топике и белой юбочке до колен. Изящные босоножки почти не скрывали великолепных ступней со старательно ухоженными пальчиками.
Едва уловимый макияж не взрослил её ни на день, и из огромных голубых глаз её веяло неутолимой жаждой жизни неполных пятнадцати лет. — Мама, мы немного погуляем? — кротко спросила дочь. — Пожалуйста? — умоляюще добавил я, взглянув на Ирму Карловну. — Конечно! — улыбнулась нам мать. — С Вами, Юрочка, я не боюсь отпускать свою дочь, — ласково добавила она, обращаясь ко мне… Мы вышли на улицу и Айна взяла меня под руку. Я наклонился к девушке, чтобы поцеловать её, но она сделала страшные глаза и сказала: «Ты что делаешь? Дай нам хоть с нашей улицы уйти!». Как только мы завернули за угол, я впился в губы любимой и сжал её в объятиях. Руки Айныни обвили мою шею. — Юрочка! — с грустью сказала девушка, когда поцелуй закончился, — я завтра уезжаю. — Куда? — опешил я. — В Канаду, — тяжело вздохнула она, — папа туда едет по работе и забирает нас с собой.
— А… Когда ты приедешь? — обеспокоенно спросил я. — Числа первого или второго, наверное, — ответила Айныня. — Жаль, если второго, — подумал я, — «у меня первого июля день рождения. Хотелось бы видеть на нём самого дорогого мне человека». Заметно погрустнев, я предложил пойти прогуляться в лесопарк. День был рабочий, и на дорожках лесопарка было пустынно. Разговаривая о всяких пустяках и каждые пять минут страстно целуясь, мы прошли по всей круговой тропе, которую спортсмены и любители облюбовали для пробежек. — Айныня, — вдруг вспомнил я, — а почему твоя мама сказала, что не боится со мной отпускать тебя? — Потому что я ей рассказала, что ты за меня заступился, когда хулиганы хотели ко мне пристать, — объяснила девушка. — А вообще мама у меня строгая, — добавила Айна, — но папа ещё строже, и если он узнает, что я уже встречаюсь с парнем, мне не поздоровиться. — Почему? — изумился я.
— Он вообще у меня старомодный, — махнула рукой Айна, — но на маму ты прозвёл отличное впечатление, и, я надеюсь, она расскажет папе о том, какой ты у меня хороший. — Почему надеешься? — встревожился я. — Только в этом случае я смогу вас с папой познакомить, — ответила девушка… Вскоре Айна заспешила домой, сославшись на то, что ей пора собираться в дорогу. — Я буду очень скучать, котёнок, — грустно сказала моя любимая, поцеловавшись со мной у калитки. — Я тоже, зайка, — печально ответил я. Калитка закрылась за Айной и я остался один. Со следующего утра я начал пробежки по лесопарку с Серёгой Скворцовым. Серёга всегда бегал по четыре километровых круга, я — по три, и то в первый день еле-еле смог пробежать только два.
Пока я отдыхал и восстанавливал дыхание, Серёга успевал пробежать четвёртый круг, а потом мы шли домой. Однажды, после такой пробежки, по дороге домой Серёга познакомил меня с Игорем Волченко, кандидатом в мастера спорта по боксу, который оказался совсем не страшным, а, наоборот, добродушным парнем. Узнав о том, что это я расквасил морду Конкину на выпускном, Игорь рассмеялся и пожал мне руку. Также я узнал, что двоюродный брат Игоря, Колян, переводится в нашу школу, и в десятом классе будет учиться вместе со мной.
…Вообще эти две недели пролетели как один миг — по утрам пробежка, душ, завтрак, потом кое-какие дела по дому, чтение книг, просмотр фильмов по телеку, вечерами — хлопоты на огороде. Кроме того, ни один день не проходил без так полюбившихся мне анальных забав.
Моя ненасытная попка всегда требовала ласки, и в дырочке теперь гуляли предметы около 4,5 см в диаметре — молодые кабачки или сложенная лодочкой ладошка без большого пальца. Членик свой подёргал я только один раз за все эти дни, когда вспомнил страстный Айночкин поцелуй на диване у меня в гостях… Наконец, наступило первое июля… — Юрочка! Вставай, сыночек, день рождения проспишь, — пропел рано утром мне мамин голос. — Ну-у-у, ма-а-ам, -заныл я, — в такую рань… Я сегодня не бегу, я же просил вчера не будить, — канючил я. — Бежишь, — весело сказала мама, — только не в парк, а в круглосуточный магазин. У меня чернослив кончился. — Он тебе срочно нужен? — спросил я. — Срочнее не придумаешь. Мне к восьми на работу. Надо доделать торт, иначе он не успеет пропитаться, — строго сказала мама. Я нехотя оделся и побежал в магазин. Когда через пятнадцать минут я вернулся, на мамином лице играла лукавая улыбка.
— Сынок! Мы с Геной (Гена — это мой родной брат, который живёт с женой и дочкой на Дальнем Востоке) собрались и решили сделать тебе небольшой подарок, — торжественно сказала мама и сделала приглашающий жест рукой в мою комнату. Торопливо зайдя в комнату, я увидел несколько больших коробок на полу. — Компьютер, — восхищённо выдохнул я. — Спасибо, мамочка! — крикнул я и сгрёб маму в объятиях. — Ой! Задушишь! С днём рождения, сыночек, — ответила мама и достала из кармана халата телеграмму из Находки: «Дорогой братишка поздравляем четырнадцатилетием желаем здоровья счастья успехов слушайся маму Гена Ирина Алёнушка». — Спасибо, Генка, — восторженно сказал я и поцеловал телеграмму. Мама ушла на работу, а я завис за компьютером. Да-а-а! Чего тут только не было! Нортон коммандер… Ворд… Эксэль … Пэйнт Браш… А сколько DOSовских игр-то… Проторчав за компьютером несколько часов подряд, я наконец оторвался и ринулся на кухню резать салаты. — Скворца пригласить, что ли? — думал я, нарезая овощи. — Не-е, а вдруг сегодня Айна приедет…
Тогда они с Серёгой будут стеснять друг друга, — возразил я сам себе, ставя на плиту вариться картошку. — Так что… или только Айна, или никого, — рассудил я, дожёвывая одну из отбивных, приготовленных мамой вчера к сегодняшнему столу. Заправив салаты, я разобрал в большой комнате стол и принялся его накрывать, поставив на него всё, кроме горячего и сладостей. Закончив с этим, я полетел к дому Айны. Нажав на кнопку звонка,я с нетерпением замер. Послышались шаги и дверь калитки отворилась. — С приездом, любимая, — сказал я открывшей мне Айночке. — Спасибо, милый, — сказала девушка усталым голосом и впустила меня во двор, — а как ты узнал, что я уже приехала? — Никак, — радостно сказал я, — ты ведь обещала приехать первого числа, ну вот я и зашёл наугад… Собирайся, пойдём! — За-а-ай! Куда? — недовольно протянула девушка. — Ко мне на день рождения! — торжественно отчеканил я. — О-о-ой! Юрочка! Что ж ты мне раньше не сказал? Неудобно как… Мне и подарить-то тебе нечего, — озадачилась Айныня.
— Всё очень просто, — улыбнулся я, — подари мне себя. — Держи, — рассмеялась девушка и распахнула объятия. Я сгрёб подругу в охапку и закружил её, оторвав от земли. — Ну так что, идём? — спросил я. — Да, только папу поставлю в известность, — ответила Айна и побежала в дом. Я остался стоять у порога коттеджа. Минут через пять дверь отворилась и на пороге показалась нарядная Айна, а рядом с ней высокий плотный мужчина в дорогих тонких очках и с благородной сединой на висках. Мужчина, не торопясь, подошёл ко мне. — Вилис Янович, отец Айны — сказал он строго и без малейшего акцента, протянув мне руку. — Юра, — робко ответил я, пожав протянутую руку. — Я поздравляю тебя с днём рождения, — медленно и негромко продолжал он, — и отпускаю с тобой дочь. Но чтобы в восемь вечера Айныня была дома. Она устала с дороги. — Да, конечно. Спасибо Вам, Вилис Янович, — вежливо ответил я. Отец ушёл, ещё раз пожав на прощанье мою руку.
Мы двинулись в путь. — Понеси сумку, дорогой, — попросила Айна и передала мне свою сумочку. — Уй! — удивился я, приняв ношу, — у тебя что, кирпичи там? — Нет, просто большой фотоальбом. В нём фотографии с последней поездки, — засмеялась девушка. — А твой папа совсем без акцента говорит по-русски, — заметил я. — И не только по-русски, — ответила моя подруга, — ещё по-английски, по-немецки, по-французски, по-португальски, по-шведски и по-литовски. Ну, на родном латышском само собой. А ещё немного понимает по-украински и по-казахски, потому что его папа — мой дедушка — был офицером, и служил по всему СССР. Так что мой папа учился и в латышской, и в русской школе… и даже год учился на Украине, и год — в Казахстане. — Ух ты! — восторженно выдохнул я, — он просто гений. .. но ты вся в него.
— Спасибо, — улыбнулась девушка, но свободно я говорю только по-русски и по-латышски, а вот по-английски, по-французски и по-литовски намного хуже. — Да разве этого мало для пятнадцати лет? — изумился я. — Для четырнадцати, — поправили Айна, — мне ещё нет пятнадцати. — А когда будет? — спросил я. — Ровно через неделю, восьмого июля, — ответила она. — Ну, слава богу, хоть успею подарок выбрать, — пронеслось в моей голове… Мы пришли ко мне домой. Мама уже пришла с работы. — Мам, познакомься, это Айна, — представил я свою девушку. — Очень приятно, — улыбнулась мама в ответ, — меня зовут Ольга Викторовна, можно просто тётя Оля. — Здравствуйте, — скромно улыбнулась Айна в ответ. — Проходи, проходи, Айночка, — захлопотала мама, — Юра, предложи гостье тапочки.
— Ага, — сказал я, открывая тумбочку. Втроём мы уселись за стол и принялись за еду. — Ма, а Айна только что из Канады, — похвастался я, — у неё с собой полно фотографий. — Ничего себе, -удивилась мама, — покажешь потом? — обратилась она к Айне. Съев горячее, мы стали смотреть фотографии. Из фотоальбома на нас с мамой смотрел абсолютно незнакомый, удивительный мир заграницы. Каждую фотографию Айна подробно комментировала — торговый центр в Торонто (рассказ о торговом центре), телебашня, самая высокая в мире (история возникновения, год постройки), и т.д. Я смотрел на свою девушку с восхищением. — А тут? — указал я на первые страницы альбома. — А тут прошлогодние, — сказала Айна, — это Нью-Йорк, статуя свободы, Манхэттен, башни-близнецы (те самые, которые через два с лишним месяца будут стёрты с лица Земли); это Рейкьявик, здание альтинга, собор Халгримскиркья (до сих пор не понимаю, как она это выговорила), ледяной бар, фьорд… Мы с мамой, затаив дыхание, слушали рассказы моей девушки. Посмотрев всё, мы принялись пить чай.
Айна уже клевала носом. Без пятнадцати восемь я сделал Айне жест, и мы стали собираться. — Спасибо огромное, тётя Оля, — поблагодарила Айныня, — всё было очень вкусно. — Пожалуйста, милая, — улыбалась в ответ мама, — «только всё, кроме торта и отбивных, приготовил Юрочка». Айна восхищённо посмотрела на меня; я скромно потупил глаза. На прощание мама, несмотря на возражения Айны, завернула ей с собой три громадных куска торта («сама покушаешь и маму с папой угостишь»)… Без двух минут восемь я страстно поцеловал девушку, подведя её к уже хорошо знакомой мне калитке. — Юрочка, — сказала моя любимая на прощанье, — завтра я буду спать без задних ног. Давай, я сама за тобой зайду ближе к вечеру. — Конечно заходи, завтра всё равно мама в ночь уходит, и я весь вечер один, — ответил я без всякой задней мысли и нажал кнопку звонка…
Следующий день состоял из утренней пробежки, несложных хлопот по дому, зависания за компьютером, и, конечно, ставших привычными анальных наслаждений. Вечером мама ушла на дежурство, а я оделся понаряднее и стал ждать Айну, от нечего делать играя в игрушки на компьютере. Раздался звонок в дверь. Открыв, я увидел Айну. — Проходи, я сейчас, только компьютер выключу, — сказал я, приглашая девушку пройти. Выключив компьютер, я вернулся и заметил, что Айныня очень взволнована. — Что случилось? -тревожно спросил я. — Милый! Давай у тебя посидим, — робко и нерешительно попросила она. — Ну, конечно, давай, — растерянно сказал я, — проходи, пожалуйста, — и девушка сняла босоножки и обула предложенные мной тапочки. Айныня прошла в мою комнату. — Здорово у тебя тут, — сказала она, остановившись у моего книжного шкафа. — Юрочка! А мы вроде в прошлый раз не досмотрели твои детские фотографии, — печально сказала Айна. — Да-а! — протянул я, — хотя, какие там фотографии.
Вот у тебя — действительно фотографии: Канада, Америка, Исландия. — Ну и что же, — возразила Айна, — зато ни на одной из них нет маленького тебя. — Ну, без проблем, конечно, посмотрим, — успокоил я девушку и принёс фотоальбом. Во время просмотра фотографий Айночка прижалась головой к моей груди и замерла так. Досмотрев альбом, она обняла меня и еле слышным шёпотом сказала мне на ухо: «Любимый! Сегодня я хочу подарить тебе себя. Помнишь, ты хотел этого? Но мне очень страшно…» И нерешительно, маленькими дрожащими пальчиками мой ангел начал расстёгивать пуговицы на моей рубашке. Моё сердце, неистово колотясь, готово было выпрыгнуть из ушей. Трясущимися руками я гладил любимую по спине, ища застёжку на платье. И вот, платьице медленно опускается вниз, обнажив небольшую девичью грудь.
Моя рубашка давно отброшена в сторону… Брюки полетели вслед… Не решаясь лишить друг друга последней, самой важной детали одежды, мы крепко обнялись и осторожно, словно в первый раз, начали целоваться. Я потянул руку к девичьему соску, но в нерешительности остановился. — Можно? — робко спросил я. — Да, милый, -прошептала девушка, улыбаясь. Я осторожно стал гладить упругую грудь, возобновив поцелуй. Айна нежно обняла меня за голову и потянула ниже. Я принялся целовать шейку любимой, иногда щекоча её языком. Айныня глубоко и шумно дышала, слегка приоткрыв рот. — Ни-и-иже-е-е… — донёсся до моих ушей еле слышный то ли шёпот, то ли стон. Я начал нежно посасывать и облизывать тёмно-розовые сосочки. Айночка чуть слышно стонала. Её ладошки робко нащупали мои и, обхватив их, аккуратно и медленно положили их на трусики по бокам талии.
Я подцепил резинку и начал медленно стягивать последний лоскут, делающий неполной наготу моей любимой… Девушка легла на спину на мой разобранный вдвое диван, головой к стене, свесив ножки на пол, и восхищищенно смотрела на меня, полностью обнажённая и сказочно красивая. Секундное замешательство… Я срываю свои трусы одним движением до пят и перешагиваю через них. Налившийся кровью член плотно прижат к животу. Опустившись на корточки, я внимательно рассматриваю удивительный холмик, покрытый светло-русыми волосиками. Наклоняюсь ближе… ближе.. О-о-оххх! Доселе неведомый, чарующий аромат женщины кружит мне голову. Почти упёршись носом в пушистое чудо, я вопросительно скосил глаза на свою любимую. -Да-а-а, ми-и-илый! Да-а-а, — послышался просящий стон. Я бережно коснулся языком чуть влажной щёлки…
Провёл сверху вниз. — Сильнее, — чуть донёсся до меня умоляющий шёпот. Я осмелел. Через несколько минут мой язычок уже выделывал выкрутасы не хуже, чем при поцелуе, стараясь как можно чаще задевать маленький скользкий бугорок между губками. Девушка, закрыв глаза и приоткрыв рот, извивалась всем телом, издавая громкие стоны Самые прекрасные в мире ножки были согнуты в коленях, раздвинуты и дрожали мелкой дрожью. Извиваясь, Айна съехала попочкой на самый край дивана, и я не на шутку начал беспокоиться, как бы она не упала вниз. Вдруг … ноги девушки медленно опустились на пол и сомкнулись, слегка зажав мою шею. Переведя дух, Айныня снова раздвинула ножки, на этот раз прижав их, согнутые в коленях, к бокам… Её нежные руки погладили меня по волосам.
Поняв эту просьбу без слов, я снова припал губами к сладкой щёлке, однако ладошки любимой медленно двигали мою голову вниз. Высунутый язык, опускаясь, медленно протаранил всю киску, пока не уткнулся в колечко ануса. — Пожалуйста, любимый, — чуть не плача, умоляюще прошептала девушка. Оо-о-о! Мой язычок медленно прошёлся вокруг дырочки, исследуя новую территорию… Ещё… Ещё… и вот снова он устроил дикий танец, на этот раз в самом-самом-самом интимном месте человеческого тела… любимого тела… прекрасного тела… Айна громко стонала, и я решил усилить атаку — кончик языка надавил на дырочку и… медленно заполз внутрь. Постепенно наращивая амплитуду, я трахал Айныню языком в попочку. Касаясь в этой пикантной позе носом её щёлочки, я чувствовал, что девушка вовсю «течёт».
Прервавшись на несколько мгновений, я слизал влагу с вагины, и вновь ринулся на штурм попки. — Милый! Войди скорее в меня, — услышал я нежный шёпот. Не заставляя себя дважды просить, я приподнялся с колен и приставил головку члена к снова успевшей намокнуть щёлке. — Тс-с-с! — сказала Айночка, приставив палец к губам. — Я хочу остаться девушкой, солнышко моё, — и с этими словами она, обхватив ладошкой мой член, передвинула его ниже, к попочке. Я потихоньку подался вперёд. Айна положила мне руки на талию и тихонько, очень-очень медленно, стала прижимать меня к себе. Мой член помаленьку вползал в желанную дырочку. -Уф-ф-ф! — шёпотом сказал я, когда член вошёл полностью. — О-о-оххх! — выдохнула девушка. Переводя дыхание, она нежно смотрела на меня. Я, давно перестав что-либо понимать из-за обилия сегодняшних впечатлений, глупо улыбался, глядя на неё.
Ступни Айночки нежно гладили меня по плечам, по шее, по подбородку. Не удержавшись, я схватил девушку за ножку и принялся жадно лизать её подошву… пяточку, ухоженные пальчики с ярко-розовым педикюром… Войдя в раж, я обсосал каждый пальчик её ног, а напоследок оба больших пальчика одновременно. — Ты просто угадываешь мои желания, милый, — восхищённо прошептала Айна, когда я закончил ласкать её ножки, — начинай двигаться во мне. — Да, любимая, — нежно шепнул я, и начал медленно вводить и выводить своего маленького друга. — Да-а-а! Да-аа! — стонала девушка. Я начал увеличивать темп. Девушка стонала всё громче и громче. — Йа-а-а! Йа-а-а! Мана пэжа! Мана дырса! Эс эсму майта!!! — обезумев, кричала Айночка, перейдя на родной язык. Я громко охнул и замер, до конца введя член — струя спермы ударила в прямую кишку Айныни.
Ноги девушки в изнеможении повисли, руки раскинулись в стороны. С минуту мы молчали, переводя дух. Я начал медленно вытаскивать мой обмякший член. Айна встала с дивана. — Теперь ты ложись на диван на спину, — сказала мне она. Я лёг на диван в полный рост. Девушка провела пальцем себе между ягодиц, после чего с удовольствием облизала палец. — Ах ты, безобразник! Всю попку мне забрызгал, — игриво пропела она. — Сейчас ты меня подмоешь, — притворно-грозно сказала моя любимая, многозначительно подняв вверх указательный палец. Встав коленями по обе стороны от моей груди, она медленно опустила попку вплотную к моему лицу. Поняв всё без слов, я высунул язык и принялся вылизывать анальное отверстие девушки, стараясь проникнуть как можно глубже. В первый раз я тогда попробовал свою сперму на вкус.
Припав губами к сфинктеру, я жадно высасывал своё семя из горячей восхитительной пещерки. Айна подалась грудью вперёд и обхватила губами мой наливающийся кровью член, совсем недавно побывавшей в её попке. Через несколько секунд мой кол, подбадриваемый ловким язычком любимой, был несгибаем. Девушка, приподнявшись, поменяла положение, присев на корточки прямо над моим членом, лицом ко мне. — Замри! — повелительно сказала она, и начала медленно насаживаться попкой на мой кол. Когда ягодицы любимой коснулись моих бёдер, я положил свои руки на тонкую девичью талию… Начались дикие скачки. Держа подругу за талию, я помогал ей приподниматься и опускаться, в то время как руки Айныни массировали мою мальчишескую грудь, доставляя мне немалое наслаждение.
Мы, не останавливаясь, шептали друг другу всякие нежные глупости, по нескольку раз в минуту признаваясь друг другу в любви. Тяжело и громко задышав, я кончил… Вернувшись в позу взаимных оральных ласк, мы снова стали ласкать друг друга — я высасывал свою сперму из попки любимой, она обсасывала мой влажный пенис… После, попросив девушку опереться на колени и локти, я снова начал медленно входить сзади. Член сравнительно легко вошёл в уже раздолбанную дырочку, и я, глядя сверху на красивую прогнувшуюся спинку, начал двигаться внутри подруги, вошедшей в раж и повизгивающей от избытка чувств. Слегка наклонившись, я стал поглаживать грудь Айны, ни на секунду не останавливая движений тазом. Кончив, я вылизал уже незакрывающуюся попку девушки, оставшейся по моей просьбе стоять в коленно-локтевой позе. — Уф-ф-ф! — тяжело вздохнула Айныня, когда я закончил лизать дырочку. Она обессиленно растянулась на диване. Я растянулся рядом. В сумерках (а уже успело стемнеть на улице) я видел, как моя любимая потянулась рукой к поблескивающему от спермы члену.
— Я тоже хочу тебя поцеловать… не только тут, — прошептала девушка, гладя моего уставшего дружка ладонью. Я сделал непонимающее лицо. Тогда Айна попросила перевернуться меня на живот и стала гладить и целовать мои плечи и спину. Волна приятного расслабления окатила моё тело. Поглаживания и поцелуи спустились к пояснице. Девушка попросила меня приподнять таз, а когда я это сделал, подложила под него пухленькую диванную подушечку. Теперь я лежал с оттопыренной кверху попой, и Айна целовала мои ягодицы… по краям… медленно приближаясь к ложбинке. Наконец, мягко разведя мои булочки руками, подруга нежно пощекотала мой анус язычком… Сильнее… Настойчивей… И вот уже её язык трахает меня в попу. О, господи…
Какое же это блаженство! Впрочем, совсем немного подразнив мою дырочку, нежный ротик отправился ниже, на бёдра. Потом на голени, на ступни… Поцеловав каждый пальчик на моих ногах, девушка снова легла рядом. Я повернулся к ней, и она, обвив руками мою шею, подвинулась поближе. — Юрочка-а-а! А знаешь, мы с тобой очень-очень сильно похожи, — задумчиво сказала Айна. — Чем же? — полюбопытствовал я. — И ты, и я любим большие предметы в попе, — лукаво улыбнулась она. — Как же ты можешь свой прелестный язычок обзывать «большим предметом»? — притворно рассердился я. — Милы-ы-ый! Не прикидывайся дурачком, пожалуйста. Такому умному мужчине, как ты, это просто не идёт. Я, конечно, девственница пока, но анальные забавы уже давно люблю — каких только предметов у меня там не побывало!
Так что я с первого прикосновения язычком поняла, что у тебя там СЛИШКОМ широко, — спокойно аргументировала Айна. — Так что рассказывай давай, чем это ты себя так растянул? — с напускной строгостью спросила девушка. Я похолодел. Неужели она догадалась, что я… — я даже не смог подобрать слова, чтобы описать то, что я вытворял со своей задницей. НЕУЖЕЛИ? Вдруг, абсолютно внезапно, стыд, страх и нерешительность бесследно исчезли, и я совершенно спокойно произнёс: «Кабачком». — Чем??!!! — лицо Айны вытянулось от удивления. Я молча встал с дивана и присел на корточки. Нашарив под диваном тщательно вымытый с последнего раза кабачок, завёрнутый в большую салфетку, я достал его и выпрямился. — Вот этим, — пояснил я, разворачивая и протягивая девушке молодой овощ. Долгая немая сцена. — И… это что… ТАМ помещается? — с ужасом спросила Айныня.
-Почти целиком! — гордо произнёс я. — За-а-ай! А… может, ты покажешь своей любимой девочке, как ты с ним… ну… управляешься? — просящим голосом, но уже с безумным блеском в глазах, прошептала моя ненаглядная. — Ла-а-адно! Только, чур, ты мне поможешь, — строго ответил я. Устроившись на спине, я задрал вверх и согнул в коленях ноги, слегка разведя их. В правой руке я держал кабачок, а пальцем левой руки поманил девушку. Айныня подошла и наклонилась головой к моей попе. Влажный, горячий и сильный язычок принялся снова буравить мою пещерку, стараясь проникнуть как можно глубже. Я тужился, стараясь раскрыть свою «розочку» ещё шире. Язычок неистовствовал у меня внутри, массируя и увлажняя мои «врата». Наконец, я мягко отстранил голову девушки левой рукой, и приставил кабачок к моей дрожащей от нетерпения норке…
Медленно надавливая, я, превозмогая лёгкую боль, вводил овощ в прямую кишку, пока конец его не упёрся во что-то глубоко внутри. Из ануса едва торчал другой конец кабачка, увенчанный обрезком зелёного стебля. Айна, не отрывая от меня взгляда, гладила пальчиком свою киску, давным-давно истекающую соками. — А что-й-то ты прохлаждаешься? Иди снова на подмогу, — строго сказал я любимой. Медленно подвинувшись ближе, девушка вопросительно посмотрела на кабачок. — Ухвати его за кончик и медленно вытаскивай, почти до конца, — спокойно сказал я. Айныня послушно выполнила мою просьбу. — Теперь введи до конца, — томясь от удовольствия, пропел я. Кабачок медленно заполз внутрь. — Повтори это ещё много раз, — прикрыв глаза, прошептал я, и любимая начала трахать меня кабачком.
Когда, через некоторое время я посмотрел на девушку, я увидел, что она шарит ладонью у себя между ног, влюблённо глядя на меня и не прекращая движений овощем. — Быстрее, — простонал я, закрыв глаза. Движения ускорились. Я начал по-женски стонать, и вдруг ощутил нежное влажное тепло на своём топорщившемся члене. Не открывая глаз, я почувствовал, как губки любимой обхватили мой конец и стали двигаться вверх и вниз по стволу. Через насколько секунд, не выдержав сладкой пытки спереди и сзади, я сжал руками свои щиколотки и извергся прямо в рот девушке. Айныня, проглотив всё до капли, выпустила член изо рта и тоже блаженно застонала — она всё-таки довела себя ладошкой до экстаза… Мы, замерев, переводили дух.
Кабачок плотно засел в моей прямой кишке. Айна облизывала ладошку, влажную от её же соков. Передохнув, я не без труда извлёк вожделенный предмет из попы, и, снова завернув его в салфетку, спрятал под диван. Впотьмах я прошлёпал босиком в ванную, включил воду и позвал любимую принять душ. Мы стояли и намыливали друг друга, а потом, под струями тёплой воды, нежно целовались. Тщательно помывшись, мы набрали горячую ванну с пеной и блаженно растянулись в ней. Айна сидела в противоположном конце ванны лицом ко мне. Пальчиками ноги она нежно гладила мои грудь и живот. — Мой сладкий! Нежный! Извращённый! Похотливый! Самый лучший в мире мужчина! — медленно говорила она. — Да, я такой, — широко улыбнулся я. — Милый, а… — она запнулась, — ты с парнем ни разу не… — она не договорила и, состроив невинное личико, вопросительно посмотрела на меня.
— Нет! — резко ответил я, — и не собираюсь, — улыбка исчезла с моего лица. Повисла нехорошая пауза. — А ты с девушкой? — мстительно спросил я. Айна внимательно посмотрела на меня. — А я — да! — невозмутимо сказала она. — К-ка-а-ак? — вытаращился я. — Очень просто, — продолжала девушка, — я — бисексуалка… Благодаря тебе, потому что до сегодняшнего вечера я была лесби… Понимаешь, я безумно люблю её… И тебя… Вас обоих… Больше жизни… — Кого её-то? — выдавил я наконец. — Мою Илзе… Илзит… Ильзочку… Она моя двоюродная сестра. Помнишь моего двоюродного брата Яниса? — спросила она, и я кивнул, — ну так вот, это его младшая родная сестра. Она росла на небольшом хуторе в Курземе, куда я с родителями приезжала каждое лето погостить. Мне было тогда двенадцать, и я абсолютно не умела целоваться.
Илзе — тоже, хотя старше почти на полтора года. Это неудивительно, потому как ни одного парня, кроме Яниса, на хуторе не было. Итак, мы решили попробовать поцеловаться друг с другом… Попробовали, понравилось… Каждый вечер мы забирались на чердак, закрывались в маленькой комнате, и представляли, что мы — парень с девушкой. Мы страстно целовались, медленно раздевали друг друга, нежно гладили наши юные девичьи тела… Следующим летом я уже летела на этот хутор, как на крыльях. К тому времени мы обе понимали, что безумно любим друг друга. Мы находили укромные уголки в доме, в поле, в лесу, в кустах на реке, и там предавались страстным ласкам…
Мы похотливо вылизывали друг друга полностью, засовывали себе и друг другу в попки пальчики или небольшие огурцы, стараясь постоянно увеличить их размер. При этом мы ревностно хранили девственность, поэтому игры с нашими кисками всегда были осторожны и поверхностны, не заходя дальше оральных ласк… Ещё через год наши задние дырочки были уже здорово растянуты. У меня в попе хозяйничали одновременно четыре пальчика любимой, у неё — мой кулачок, — Айна, прикрыв глаза, гладила свою щёлку под водой. Я медленно гонял в кулаке член. — А зимой, — продолжала Айныня, — я получила от Илзе письмо. Она писала, что не утерпела и сама себя лишила девственности. Сначала было немного больно, а потом… девушка вошла во вкус, постоянно увеличивая размер.
В конверте с письмом была фотография, на которой… из киски торчало горлышко пивной бутылки… только горлышко, всё остальное было внутри… Из ЕЁ киски, ведь я помню каждую родинку у неё ТАМ. А парня у ней так и не было. Откуда они там? Да, если бы даже и были, разве кто-нибудь из них мог быть достоин моей Илзит… моего любимого ангелочка-а? Аа-а-а!!! — Айна затряслась всем телом, доведя свою пещерку до вершины наслаждения. Почти одновременно с этим я кончил прямо в горячую ванну. Струя спермы моментально свернулась, превратившись в белый скользкий липкий жгут. Айна обессиленно замолкла. Мы всё ещё сидели в разных концах ванны, гладя руками ступни друг друга, поднятые над водой и покрытые редкой мыльной пеной. Каждый из нас задумался, тщательно изучая взглядом лицо другого.
— Юрочка! — тихо и нежно сказала вдруг девушка, улыбнувшись. — Что, любимая? — улыбнулся я в ответ. — Ничего, котёнок! Просто мне очень захотелось назвать тебя по имени… Юрочка! Юра! Йу-ура! — странно протянула моё имя Айна и тихонько рассмеялась. — Что ты смеёшься, зая? — ласково улыбаясь, спросил я. — Ты знаешь, по-латышски «йуура» означает «море». — Это что-й-то я среднего рода-то? — скорчил я обиженную гримасу. — Ну-у, не знаю… но в латышском языке «море» — это существительное женского рода, — хитро улыбнулась Айныня. — Вообще здорово! — я помрачнел, как туча, — ты, что же, считаешь, что если я трахаю себя в зад кабачком, то я теперь баба? — Прости, милый, — тихо сказала моя подруга, — конечно же, нет. И ты знаешь, я… прекрасно тебя понимаю…
Даже мне хорошо, когда в попу… А ты — мужчина, и у тебя там рядышком предстательная железа. Во время своих забав ты массируешь её, и тебе становится приятно… Разве стоит отказывать себе в удовольствии, руководствуясь чьим-то чужим мнением или идиотскими предрассудками? Я твёрдо убеждена, что нет. — Ты это серьёзно? — ошарашенно произнёс я. — Абсолютно, — тихо и твёрдо произнесла девушка, — а Море — оно величественно и бескрайне, как ты… И поверь, оно намного выше понятий женского и мужского рода… Оно необъятно, как Вселенная, и ему абсолютно наплевать на чьё-либо мнение… Оно ведёт себя так, как считает нужным — одаривает нежными брызгами прибрежных купальщиков, позволяя наслаждаться собой, или напротив, шутя топит океанские лайнеры, повергая в ужас миллионы пока ещё живых людей на берегу…
Можно, я хоть иногда буду называть тебя Море? — неожиданно закончила свою мысль Айночка. — Да, любимая, — тихо ответил я, поражённый красотой мысли, — а… Раз уж мы начали разговор с латышского языка… что такое «мана пэжа, мана дырса, эс эсму майта»? — миролюбиво спросил я. Лицо Айны вспыхнуло, как факел. — Прости, родной! Это очень похабные слова на моём родном языке… Но во время экстаза меня всегда тянет на пошлости… По-русски мне стыдно произносить то же самое в твоём присутствии, — пристыжённо ответила моя любимая. — А твоё имя как переводится на русский язык? — не отставал я. — Имя никак не переводится, — терпеливо объяснила Айна, — а вот фамилия «Берзиня» — значит «берёзка». — Кла-а-асно! — засмеялся я, но ведь ты Берзинь, а не Берзиня. — Это я здесь Берзинь, а в Латвии — Берзиня… а мой папа — Берзиньш, — поучительно продолжала Айна. — А фамилию твоего папы как перевести? — подумав, спросил я. — Тоже «берёзка», только мужского рода, — важно сказала Айныня.
Я не выдержал и расхохотался. — Тише ты, — зашипела на меня Айна, — в ванной такое эхо, да и вообще, уже давно за полночь. — Ладно… — послушно сказал я шёпотом и подвинулся ближе к девушке. — Море моё любимое, — тихо сказала Айночка, крепко обняв меня. — Берёзка моя ненаглядная, — тихо сказал я в ответ, обняв свою любимую. Тут вдруг меня посетила важная мысль. — А что мне подарить тебе на день рождения? — озабоченно спросил я Айну. — Тоже себя, — весело ответила она, — правда, восьмого я буду в Риге… и не вернусь до самого конца лета, так что можешь дарить заранее. — Прям сегодня? — поинтересовался я. — Сегодня? — переспросила Айна, — ну, тогда… вылезаем, одеваемся и марш ко мне домой. — А родители? — изумился я. — Не волнуйся, дорогой! Они до завтрашнего вечера на даче у маминой сестры, за городом, — успокоила меня девушка. — Тогда вперёд! — бодро сказал я и помог Айне вылезти из ванны…