Я всегда любила тихих и стеснительных девушек: они особенно преданны и по-своему соблазнительны.
Их такая спокойная страсть, приправленная нотками огненной стихии дарила мне крышеносные ощущения.
В институте жизнь протекает совсем иначе, и до недавнего времени я не обращала внимания на эту второкурсницу- этакая неприметная серая мышка с вечными косичками, придающими ей какой-то по-детски невинный вид, открытое личико, ясные, умные глазки, пухлые губки, которые так хотелось облизать…
Упругие грудки обтягивал медицинский халат, узкие кисти и тонкие пальцы с ровными ногтями, длинные ноги, открытые до середины бедер в юбках, или обтянутые простенькими джинсами. Мои мысли заняла эта девчонка, которая явно не догадывалась о том, что я вечерами стонала ее имя, представляя, какова она на вкус и мечтая увидеть ее лицо, когда она будет кончать подо мной.
Наше знакомство, построенное на моем предложении помочь в учебе, на которое девушка восторженно и удивленно согласилась, протекало довольно спокойно: моя Машенька, как я ее про себя называла, проникалась симпатией ко мне, пусть и дружеской, но все же.. Незаметно для нее я стала ее привычкой: когда меня не было, она нервничала, писала смс-ки, на которые я не всегда отвечала, ждала меня у института, на обеде и переменах. Множество наших «дополнительных занятий» я предложила перенести в более формальную обстановку. И вот, мы уже не в библиотеке и не в пустующих кабинетах, а в кино на новом фильме, в кафе с чашкой горячего шоколада и конспектами по всей поверхности столика, а постепенно и у нее дома.
Парочку встреч я намеренно пропускала, «Забывала» предупредить, что не приду, но всегда извинялась, откупаясь чем-нибудь сладким и цветочным, бывало таскала букеты, дарила за просто так,за хорошую учебу,красивые глазки, брала ее за компанию шопиться, и за компанию же покупала ей что-нибудь. Она волновалась сильно моему отсутствию и иногда нервно шутила, что без меня она, как колека без костылей. Маша девочка впечатлительная и не наглая — в роскоши не росла, в отличие от меня, и была умильно наивной. И вот, мои ухаживания,принимаемые ею сначала с недоумением, затем с робкими улыбками и алыми щеками, наконец дали плоды: прошло почти полтора месяца, мы вместе сдали очередную сессию и я пригласила ее отметить в кафе, заодно с Рождеством.
В последнее время я ее приодела, так что она стала более сексм на щелочку надавливаю, поглаживая кружками лобок. Нравится, понимаю, чувствуя влагу на трусиках. Она губу закусила, теребит зубами и вздыхает. Я тяну руку назад, словно бы расстроившись, на то, что она не ответила, провожу слегка мокрым от ее секрета пальцем по ободку ее бокала и отпиваю глоток, наблюдая за Машей. Моя девочка неотрывно следит взглядом за бокалом.
Я встаю и беру сумку, оборачиваясь к ней с пожеланиями хороших праздников.
Бросаю на стол пару купюр рядом с практически нетронутыми тарелками с тортом и пустой бутылкой шампанского — мне-то этого мало, чтобы опьянеть, а Маша, похоже, в свои девятнадцать, пьет чуть ли не впервые. Видимо это придает ей смелости, или это от отчаяния, когда она, может, думает, что я уйду сейчас навсегда, потому как девушка встает и, слегка пошатываясь, но с какой-то поразительной решимостью, идет за мной к выходу.
-Ксюша! Подожди, пожалуйста.
Я оборачиваюсь и смотрю на нее: глаза зажмурены, руки сжимают ремешок сумочки, на щеках пылает стыдливый румянец.
-Маша? Посмотри на меня.-говорю спокойно и тихо, но твердо.
На улице метет снег, время ближе к одиннадцати, поэтому довольно холодно, не смотря на то, что зима теплая. Она дрожит на ветру, беззащитная, словно котенок, смотрит на меня просящими глазищами.
-Маша, -говорю, -ты очень красивая, и нравишься мне. Извини меня за то, что руки распускаю, я уйду, а у тебя обязательно будет хорошая подруга, другая.