Час для нас пролетел быстро, и мы только успели с Матвеем привести себя в порядок.
— Матвейка приходи после работы, если можешь. Я буду ждать, давай встретимся в клубе, там сегодня кино будет, забыл название, — детям до 16-и.
— Там видно будет…- промолвил пастушок.
Еще раз мы соприкоснулись губами, обнялись, и он ушел сгонять скотину, уже слышался блеяние козлят и живности.
После его ухода, я стал поливать огород. Приходилось ходить на пруд, и ведрами таскал воду. После этого я мог отдохнуть в своем новом убежище и мне снова навеяли прекрасные сексуальные мотивы. Из писуна еще вытекали остатки сперма, и плавки, в которых ходил, прилично намокли. время как-то проскочило быстро, и уже надо было готовиться кино. Вечер был теплый и душным, очень хотелось пить и приходилось часто пользоваться колодцем.
В клуб подтягивались к восьми часам вечера, и там можно было встретиться с деревенскими и гостившими ребятами. Фильм оказался польский с названием «Мои каникулы». Кино закончилось поздно, пленка рвалась часто, и киномеханику пришлось её склеивать уксусом. Я только потом об этом узнал, что так ремонтируют ее. Там было несколько сюжетом, которые возбуждали, но так по себе ничего привлекательного. Матвей не пришел в тот вечер, сослался мне, потом, на ранний подъем… После просмотра с Колькой дошли до своих домов в другой конец деревни и расстались; он просил, чтобы я заглядывал к нему, у него через день был выходной.
С Колькой я продолжал общаться только вечерами, когда собирались в клубе на кинопросмотр или на танцы. Мать его пристроила пасти телят на колхозный телятник, в котором она работала телятницей. У него был сменщик Славка, и они работали так через день, детский труд оплачивался, так же как и взрослый, и ответственность они несли за всякие упущения. Такое случалось, когда телята повалом валились от переедания. Его отстранили на несколько дней от пастьбы. Не знаю, как там обошлось, но он продолжал работать и дальше. Он меня стал спрашивать, чем я занимаюсь, приглашал приходить к нему, но у меня не получалось.
Забежал в обед к Кольке домой, но застал его спящим полностью нагишом в постели. Он не услышал моего прихода и крепко спал. Я украдкой подошел к нему и стал его рассматривать, чтобы не разбудить я присел возле кровати. Мне не приходилось его видеть вблизи, на нашем пруду, когда мы раздевались, я только видел его попку, когда он её при этом оголял. Писун он свой не показывал, возможно, стеснялся меня. Колька был совсем другим, упитанным деревенским пацаном; он у матери был один. Отца не было, и он был предоставлен себе, так как мать большую часть дня была на телятнике.
Она ему отдавала всю себя, и чтобы он ни в чем не нуждался. В прошлом году она перестроила дом. Он теперь смотрелся совсем новым, и сохранил свой прежний внешний вид. За год Колька стал ростом больше и чуть меньше меня. Губы его были толстыми, а лицо круглое с ямочками на щеках. У него с матерью была корова, он пил молоко, как простую воду, выпивая кринку зараз.
Я сразу не знал, что мне и делать: был страх, вдруг он меня испугается, если проснется. Лежал он на спине, ноги были согнуты: одна стояла, а другая лежала, руки были задраны возле подушки. Я подумал про себя, « а если бы в это время вошел не я, а девчонка, вот бы потом было разговоров?» Мой член напрягся как никогда, я даже стал замечать, что у меня очень быстро начинает подниматься на мальчиков. Хотя, мне только шел пятнадцатый годик, но я уже очень любил мастурбировать. Мне нравилось доставлять себе приятные ощущения, а когда мной овладевал оргазм, я весь был в несказанной прострации. Потом это — проходило, и я снова возвращался на круги своя. Что мной овладевало, я не мог сначала понять, но потом мне удалось немного узнать, что же происходило.
Кольку застал на кровати, что стояла слева от входа в левом углу избы. Было очень уютно в избе, весь пол был покрыт самодельными цветными половиками, такие были чуть ли не в каждом доме… Большой комод стоял в передней части возле окон, а на нем стоял старинный патефон с большой проигрывающей трубой. Мне всегда нравились антикварные вещи
Колька, распластавшись на белой простыне, очень смачно спал. Я заметил, что возле рта по щеке стекла слюна, образовав мокрое пятно на наволочке, у меня такое тоже случалось, когда снились приятные сны, но может от полученного перед сном сильного оргазма. У него ещё не было волосков на лобке, но все же несколько темных кудряшек появились на светло-белом лобке. Хотелось, даже, их выдернуть, но я им не хозяин….
Я ходил в летний период в деревне в жару только в черных плавках и привык к ним. Сразу вспомнил первые свои позывы к похоти. Мне было очень удобно в них, и если случалась возможность, то мог подрочить, лишь только стоило захотеть. Тогда у меня малафьи еще не было, как у моего приятеля и однокашника Алика К., который на моих глазах в пионерском лагере во время тихого часа или ночью дрочил свой обрезанный писун. Я только потом узнал, что у мальчиков по определенным религиозным мотивам обрезают шкурку, и залупка полностью находится снаружи. И ещё первый раз узнал и увидел мальчишескую сперму, и как она получается.
Оказывается, надо всего лишь сдвигать рукой туда-сюда крайнюю плоть на писе и через какое-то время получаешь сладострастную негу. Я не понимал еще, что от неё так приятно, и вообще, что это такое. Хотя, откалупка выделялась под крайней плотью, и особо выступали выпуклостью вены, точь-в-точь как у меня. Они были синеватого оттенка, и я теперь понял, что писуны вообще-то схожи. Я, предположил, что такое бывает у мальчишек от частого онанизма, или от генных данных. В общественной бане я видел у мальчишек такое, а у некоторых на залупе были темные пятна , это — от неудачной дрочки. Такое и со мной случилось однажды от этого, и у меня была большая мозоль. Она болезненно сходила: пока на этом месте осталось потом тёмное пятнышко почти во всю залупу. Так что всем желаю обходиться без таких проблем, и смачивать залупку перед этим сладостным занятием. Со временем пойму, что надо смазывать её, и я стал покупать вазелин; и носил постоянно с собой в кармане.
Живот поднимался при каждом его вдохе, пупок его так же в такт вдоха поднимался, и я наслаждался этим наблюдением. Первый раз так близко и пристально наблюдал за поведением своего товарища в постели, когда он спал в чем мать родила.
Моё терпение не выдержало, и я осторожно взял двумя пальчиками его писун и аккуратно сдвинул шкурку с залупки. Его головка свободно освободилась от ненужного пока капюшона. Залупка была еще мокрая от недавно спущенной малафьи, и крупная капля стекла вниз. Мои пальцы — в Колькиной сперме. Я поднес их к носу и понюхал. Колька не шелохнулся, но я почувствовал, что ему приятно.
Такого невыносимого желания подрочить другу я ещё не испытывал. Всё-таки мой стыд в этот момент меня пересиливал, и я снова закрыл его розовую залупку. Я еще заметил у него на левой стороне мошонки родинку. Совсем как у меня, и тоже на правой стороне яичка. Только у меня она не такая большая и не яркая.
То, что у меня есть родинка, я узнал совсем недавно. Когда в избе никого не было и позволяло время, я перед зеркалом решился подрочить, но, перед этим захотел рассмотреть свои гениталии. Я тогда был на таком сексуальном подъёме, что очень хотел посмотреть на них обстоятельно. Тогда-то и обнаружил у себя родинку. Оказалось не только у меня есть такие отличия, по которым можно при пикантных обстоятельствах меня определить.
Колька лежал и никак не мог понять, что я на него смотрю и могу сделать то, что он сам и не додумается. Я понимал, что мать его еще не скоро придет, у них в магазине всегда подолгу ждут привоз хлеба, и бабы за это время успевают между собой обо всем переговорить. Я стыдился к ним подходить, так как начинали расспрашивать или глазеть на меня. Потом, когда повзрослею уже сам, буду над ними подтрунивать и шутить над ними. Очень было интересно и в то же время забавно. Но в данный момент я похотливый и возбужденный пацан увлечен Колькой, который своим обнаженным видом меня заводит.
Не поверите, а я совсем разошелся и неистово стал наяривать свой писун, и чтобы быть свободным стянул с себя плавки совсем. На меня такие накатились мысли про то, как я в шалаше с пастушком Матвейкой забавлялся, и всё другое, что только было приятно созерцать. Колька неожиданно повернулся в другую сторону, и его круглая красивая попка оказалась в моем обозрении. Такая обворожительная и приятная, что в глазах всё померкло. Возможно, некоторым это покажется чем-то пошлым или чем-то другим, но я уже ничего не помнил и готов был целовать её. Я уже пробовал вступать в половой контакт с двоюродным братом в баньке, и уже с Мотей попробовал пошалить, но Колина была совсем другая.
Округлые ягодицы разошлись и только темный глазок ануса виделся в углублении. Там совсем было чисто, я стеснительно пальцем дотронулся до него; очень хотелось вставить. Я уже языком водил по губам, от этого вида я потек. Слюна шла потоком, конец — смазкой. Такое положение — говорило, что я спущу через секунды. Что со мной произошло в тот момент, сам до сих пор не могу осмыслить, но я привстал на уровень постели и направил струю малафьи в промежность попы.
Она точно попадала туда и заполняла пространство и потом стекала по попе на простынь. Он не повернулся и не проснулся, я это связывал с тем, что горячая сперма не потревожила его сладкий сон. Я находился в таком оргазменном состоянии, что боялся, что упаду на него; меня сильно колотило. Меня только мог протрезвить и испугать громкие звуки кукушки на настенных часах, они показывали 2 часа дня. Пришлось быстро натянуть плавки и оставить Колькино жилище. Я только потом стал осмысливать, что подумать он, когда проснется? … и может мать такое увидит, когда сын в таком виде.
(продолжение следует)