— Привет, Богатырева!
— Чмоки, моё солнце!!
Худая остроносая девушка в коротком халатике, повисшая у меня на шее – хозяйка квартиры и зовут её Наташка. А я её эм-че, молодой человек, я её трахаю, и как меня зовут, неважно. Манера называть друг друга по фамилии закрепилась у нас еще со школы, где я впервые заглянул ей под юбку. Впрочем, кому я в ту пору туда не заглядывал? Наверное, только тем, кто принципиально носил брюки по причине кривизны ног.
Глаза Наташки не по-детски блестели.
— Представляешь, что Разбегаев с Данько вчера учудили? – затараторила она, едва я вошел.
— Не представляю, — сказал я, — Неужели заявление в загс подали?
— Черта с два! Этот козел Светку воздухом надул.
— Что за бред? – не понял я, — Как это – надул?
— Как, как… Насосом в жопу!
— Опаньки, — присвистнул я, садясь на кровать.
— Вот тебе и опаньки! Опаньки-попаньки!
— Она хоть жива осталась? – озаботился я здоровьем бывшей одноклассницы.
— Да что этой сучке сделается! Смеялась даже потом.
— Но все-таки… Светку, скромную, интеллигентную девочку – насосом в задницу! Что за странная блажь? Она же не маза какая-нибудь!
Наташка прыгнула мне на колени, по-блядски обвив за пояс ногами. В ответ я сгреб ее за жопу. Наша обычная позиция для душевной беседы, переходящей в трах…
— Обещай, что никому не расскажешь?
— Могила.
— Короче, — начала Наташка, — Сидим мы у Данько, журнальчики листаем. Тут приходит Женька. Поехали, говорит, на пляж. А Светка как раз моднючий купальник купила, с вырезами, как у стрингов…
— Типа твоих? – поддел я пальцем узкую полоску ткани в ее попке.
— Перестань, щекотно! Ну да. Ей покрасоваться-то охота? Говорит, давай, поехали. Он ко мне – ты с нами? А фигли, говорю! Плавать умеешь? Умею. А вот Светка не умеет. Та – ну и ладно, я загорать буду. Он – дудки, будешь плавать, как все. Интересно, как? Узнаешь. О кей, я тоже за купальником сбегала, поехали. Я сзади об этот дурацкий насос все ноги себе отбила. Подумала еще, чего он его в багажник не убрал?
— Так, — ухмыльнулся я, — С этого момента поподробнее.
— Ага! Ну, приехали мы, Данько загорать легла. Женька смотрел, смотрел на ее жопу, потом так ласково – пошли, Светочка, я тебе кое-что покажу. И подмигивает так сально. Эта дура глазами хлоп-хлоп, и прыг за ним в машину. Сначала все тихо было. Потом вроде как Светка застонала. И звук такой, вроде как пёрднули. А стекла тонированные, толком ничего не видно. Чем они там, думаю, занимаются? Минут через десять вылезают. У Данько глаза навыкате и пузо – во! Следом Разбегаев, рот до ушей и в руках насос. Я смотрю, а шланг-то у насоса, извиняюсь, в говне испачкан! Тут-то я все и поняла.
— Что ты поняла? Зачем он с ней такое проделал?
— Как зачем? Чтобы на воде держалась!
— А! Хитро придумано, – оценил я задумку приятеля, — Как думаешь, нам слабо такое повторить?
Обычно жадная до экспериментов Наташка неожиданно замялась.
— Нет уж, спасибо. Я и так плавать умею.
— Значит, просто займемся сексом? На тебя непохоже!
Наташка изобразила напряженную работу мысли.
— Ну, если хочешь, могу дать в попу.
— Хорошая идея, — одобрил я, — Только ты сперва клизму сделай.
— Легко! Помочь мне не желаешь?
— Очко тебе прочистить? С удовольствием!
— Фу на тебя! Чего ты ржешь, серьезная же процедура.
Мы зашли в ванную. Наташка грациозно стянула трусики.
— Красиво смотришься.
— Спасибо. Клизма – там.
Я с сомнением покрутил в руках резиновую грелку.
— Маловата будет, тебе не кажется?
Уловив направление моих мыслей, Наташка молча открутила лейку от душа и протянула мне сочащийся каплями шланг.
— Другое дело, – одобрил я, — Становись в позицию.
Наташка залезла в ванну и покорно раздвинула ягодицы. Я приставил шланг к нервно пульсирующей коричневой дырочке.
— Расслабься, девочка… Ну!
Наташка чуть слышно матюгнулась. Когда ребристая металлическая змея влезла в нее сантиметров на тридцать, я решил, что этого будет достаточно и стал возиться со смесителем. Струя из крана, бившая в раковину и была то слишком горячей, то слишком холодной. Стоящая раком Наташка наблюдала за моими приготовлениями с плохо скрываемой дрожью в коленках. Повод для волнения у нее определенно был. Тем не менее, в столь откровенной позе, да еще с блестящим шлангом, запихнутым в задницу, она смотрелась настолько эротично, что у меня случился стояк.
— Готов? – хихикнула Наташка, покосившись на мои брюки.
— Я-то всегда готов, — хмыкнул я, — А ты?
— Ну, и я тоже, — подобралась она.
Я шлепнул ее по упругой попке.
— Ты как мой «жигуль» на заправке. Сколько заливать бензина?
— Полный бак!
— Поехали, — сказал я и переключил смеситель.
Шум льющейся в раковину воды разом стих, и в наступившей тишине я услышал, как застонала Наташка, в жопу которой хлынула струя из шланга.
— Этот стон у нас песней зовется? – ехидно поинтересовался я.
— Дурашка, тебя бы так…
— Как ощущения?
— Как, как… Надуваюсь!
Какое-то время она лишь сосредоточенно смотрела перед собой и тяжело дышала. Но довольно быстро эти вздохи стали переходить в стоны.
— Эй! Ты в порядке?
Она повернула ко мне красное от натуги лицо.
— О-о-о! Это реально круто!
— Долго сможешь терпеть?
Она закусила губу и выразительно мотнула головой.
— У тебя живот раздуло, – сообщил я.
Наташка нашла в себе силы улыбнуться и нежно погладить округлившееся пузико.
— Ух ты, как арбузик! Хочешь потрогать?
Я потрогал. Живот был тугим и круглым; чувствовалось, как внутри него шумит вода. Внезапно Наташка скривилась в гримасе боли.
— Всё, больше не могу!!! Вытаскивай!
Я взялся было за шланг, но сообразил, что, если рвану его резко наружу, то непременно пораню ей кишки. Потерявшая гибкость в талии Наташка запаниковала.
— Кочетов! Я сейчас лопну!!!
— Да тихо ты! Не видишь, я воду закручиваю?
— Фу ты, слава богу!
Тяжело дыша, она оттерла со лба пот и попыталась встать на ноги.
— Ты, главное, не суетись, — осадил я ее, — И не брызгайся!
— Как я могу не брызгаться?! Оно само из меня хлещет!
Уворачиваясь от бьющих в лицо струй, я сантиметр за сантиметром стал извлекать гибкую хромированную кишку из недр своей подруги. Наташка послушно терпела. Но когда все закончилась, дала такого стрекача в туалет, что на вешалке заколыхались полотенца.
С толчка она не слезала минут десять, оглашая его звуками, от которых было неловко перед соседями.
— Ты была бесподобна, Богатырева, – выразил я свое восхищение, когда она, пошатываясь, вышла из сортира, — Такая стойкость!
— Да уж, Кочетов… Эту клизму я долго не забуду!
— Понравилось?
— В следующий раз больше холодной добавляй. Ты меня чуть не сварил.
— Может, повторим?
— Нет уж, хорошего понемножку!
— Вообще-то, это была твоя затея, — напомнил я.
— Вообще-то мы вроде как трахаться собирались, — напомнила она.
— Ага. В попу.
Наступила секундная пауза.
— Побаливает попа-то! – поморщилась Наташка, — Впрочем, если тебе так хочется…
Готовность подруги к самопожертвованию тронула меня до глубины души, и я подло решил ею воспользоваться.
— Рули в койку, Богатырева! Вазелин у тебя далеко?
Когда она, опустившись на локти и колени, вновь подставила мне беззащитное очко, мне хотелось петь. Теперь не бездушный шланг от душа, теперь я сам! Жарить девку в тесную дырку попки вообще куда приятнее, чем беспонтово полоскать дружка в ее хлюпающем передке. Так что с таким смаком я не трахался давно. Я вёл себя, как насильник, забывший жалость. Я её не трахал, я её ДРАЛ! Бедная Наташкабудет поиграть гестапо. Что скажешь?
— Давай.
— Я буду подпольщицей, а ты будешь меня пытать.
— Как?
— Придумай. Ты же мужчина!
Я молча зашнуровывал ботинки.
— У меня наручники есть, — сообщила Наташка, — Настоящие.
— Что еще? – не поднимая головы, спросил я.
— Кожаная плетка, собачий ошейник, противогаз…
— Противогаз?
— Им душить можно, — пояснила Наташка, — У меня отчим военный, принес когда-то.
Я вспомнил, как сам в армии издевался над салагами, затыкая им фильтрующие коробки перед марш-бросками.
— О кей, душа моя. В следующий раз примеришь.
— А чего не сейчас? – изменившимся голосом спросила Наташка.
Я поднял голову и обмер. Вместо Наташки на меня в упор смотрела пучеглазая слоновья морда.
— Тьфу ты, предупреждать надо! – икнув, дернул я её за гофрированный хобот, — С тобой заикой станешь.
Как ни странно, противогаз Наташке шел. Ну, не в том смысле, что она была страшнее, чем он, но голышом в этой жутковатого вида маске она смотрелась чертовски пикантно.
— Ты что-то про наручники говорила?
Не снимая противогаза, Наташка, кинулась рыться по ящикам.
— Ура, вот они! – радостно гугукнула она вскоре, потрясая никелированными милицейскими браслетами.
— Ключи есть?
— Ага.
Я завел ей обе руки за спину и бережно защелкнул браслеты у неё на запястьях. Потом взял на руки и понес в спальню. Наташка громко сопела мне в лицо. Я положил её на кровать и связал ноги ремнем. Она не сопротивлялась, ожидая продолжения. Но вместо этого я посмотрел на часы и направился к двери.
— Эй, ты куда? – испуганно промычало чучело в противогазе.
— Извини, мне пора бежать. Запудрила ты мне мозги своими играми!
— А как же я?!!
— А ты будешь лежать здесь и ждать. Ключики-то – вот они!
— Скотина! – завыла Наташка, гусеницей извиваясь на кровати, — Меня отчим убьет!
— Я не понимаю, что ты там мычишь.
— Развяжи меня!
— Пока. Не скучай.
Я вернулся через десять минут с двумя бутылками шампанского. Наташка встретила меня радостным хрюканьем.
— Думала, я тебя бросил? – чмокнул я ее в морщинистый резиновый лоб, — Не дождешься!
Первую бутылку я вылил ей прямо в хобот, и пока она судорожно кашляла, захлебываясь дорогущим брютом, вдумчиво смотрел на нее, прихлебывая из своего бокала. Когда хлопнула вторая бутылка, Наташка в ужасе отпрянула, думая, что я намерен повторить трюк. Тогда я сорвал с нее маску и расцеловал залитое шампанским распаренное красное лицо. От него нестерпимо воняло резиной, косметика расплылась, в глазах стояли слезы, но в тот момент Наташка показалось мне самой желанной девушкой на свете.
— Не плачь, любовь моя! Пей!
Наташка с обожанием посмотрела на меня и в три глотка осушила поднесенный к губам фужер.
— А теперь закуси!
Наташка послушно зачмокала, и через минуту я со стоном кончил ей в рот.
— Вкусно было, Богатырева?
— Угу! – кивнула Наташка, облизывая губы.
Я погладил послушную девочку по голове и приставил к ее подбородку воняющий кислятиной противогаз.
— Не надо, Кочетов, — мотнула она головой, — Надоел уже этот намордник.
— Ну, не надо, так не надо, — пожал я плечами, убирая маску, — Отложим до следующего раза.
Признаться, мне и самому было неловко продолжать мучить свою пассию, хотя она и имела к этому явную склонность.
Когда я расстегнул наручники, она тут же принялась стягивать с меня штаны.
— Как, опять? – притворно возмутился я.
— Не опять, а еще! – сказала Наташка, — Ты не забыл, куда женщин трахать полагается?
— Не гони, Богатырева, я же не робот!
Мы разлили по фужерам остатки шампанского и выпили. Закусить я Наташке в этот раз дал не до конца, ибо дружка предполагалось использовать по прямому назначению. И вскоре он снова встал на боевой взвод.
В качестве прелюдии я сделал Наташке скобку – засунул ей указательный палец в киску, большой вставил в зад, свел их там вместе и потер друг о друга через стенку кишки. Наташка сладострастно замурлыкала, выгибаясь, словно пантера. Тогда, не вынимая большого пальца из её зада, я приставил к киске член и сделал резкое движение бёдрами.
— Ах! – выдохнула Наташка, принимая удар внутрь себя.
Понятное дело, такой вариант был для неё приятнее всего. Да и мне было, в общем-то, по кайфу долбить её в предназначенное природой отверстие. Наташка, если в настроении, вполне может сделать его тесным и приятственным местечком.
-А-ах!!! А-а-а!!!
-Р-р-р!!!
Член раз за разом входил в неё, словно поршень. Засаженный в жопу палец буквально раскалился от трения. Наши губы то сливались в жарком поцелуе, то я буквально вгрызался в наташкины сиськи, не забывая при этом остервенело работать корпусом. Размах и амплитуда этого радостного соития увеличивались, кровать под нами тряслась и угрожающе скрипела. Наконец, по телу Наташки пробежала сладкая судорога. Ну, подумал я, теперь можно и мне. Есть, правда, одна опасность, но с ней я научился справляться.
— О, кайф!!!
Почувствовав, что больше не могу сдерживать горячие чувства к этой похотливой тёлке, я резко выдернул член и в судорогах кончил ей на живот.
— Кажется, твой пальчик до сих пор у меня в попе, — сказала раскрасневшаяся от удовольствия Наташка, — Пошевели им.
Я пошевелил.
— Вау! Не вытаскивай пока.
— Как скажешь, моя королева!
После хорошего секса её всегда тянуло на странные поступки и болтовню.
— Скажи, Кочетов, а почему ты не признаёшь резинки, раз боишься, что я залечу?
— Зато ты, похоже, не боишься. Сама-то почему «Постинор» не глотаешь?
— Я первая спросила!
— Ты только что полчаса в противогазе просидела. Понравилось?
— Не очень. Всё лицо сопрело.
— Вот и моему дружку резина противопоказана.
Наташка вздохнула.
— Ты меня любишь?
— Ага!
— А ты со мной будешь?
— Ага! – я чмокнул её в носик.
— Мне уже двадцать один год. Когда моей маме было столько же, у неё уже была я.
— Мои поздравления твоей маме.
— Скотина! – неожиданно вспылила Наташка, — Высунь палец из моей жопы и не смей меня больше трогать!!!
— Слушай, а ты часом уже не того? – насторожился я.
Третья истерика за день, не многовато ли для неё.
— Что ты сказал?!
— То самое. Так психуют только нервнобольные и беременные.
— Упс, — притихла Наташка, — Извини, я сейчас.
— Ты куда?
— В туалет.
Я всё понял. Пошла делать тест на беременность.
— Если две полоски, лучше оттуда не выходи! – вырвалось у меня, — Учти, я предохранялся, как мог.
— Хреново ты предохранялся!!! – донеслось из сортира.
У меня подкосились ноги.
Эпилог
Невеста была с маленьким аккуратным животиком и на свадьбе почти не пила. Похоже, она была счастлива.
Алекс Чумалин, 2009