Танюша
Хочу рассказать о своей незаживающей душевной ране, хотя с тех пор прошло двадцать пять лет…
…С Таней мы никогда не дружили, ни тем более встречались – мы просто учились вместе до восьмого класса, попросту были одноклассниками, пока она после окончания школы не ушла куда-то. Куда она делась, я так и не смог выяснить. Тогда, а дело было в 1983 году, восьмой класс был промежуточный выпускной и мы сдавали пять экзаменов.
После экзамена по украинскому языку классная руководительница поймала меня и усадила в пустом классе приводить в порядок после всех учебники, которые нужно было сдавать в библиотеку. Многие были растрепанные, с порванными корешками и выдранными страницами и я, вооружившись ножницами, клеем ПВА, бумагой, линейкой, кисточкой для клея, принялся за работу, мысленно чертыхаясь и проклиная все на свете. Ну еще бы – когда все ушли отдыхать после экзамена, я должен оставаться и поправлять то, что испортили другие. Неожиданно пришла «классная» и привела Танюшу – так ее называли многие учителя, несмотря на то, что училась Таня плохо, с двойки на тройку. Кроме того, у нее сильно «хромало» поведение – Таня часто дралась, особенно с мальчиками, несмотря на то, что была из приличной семьи. Слишком лояльное отношение учителей к выходкам Тани крылось, видимо, в каких-то особых отношениях Таниных родителей с преподавательским составом, в особенности с классными руководителями, которых за восемь лет было несколько.
Не скрою, Таня мне нравилась с четвертого класса. Мы никогда не сидели с ней за одной партой, у меня за все эти годы не было возможности как-то обратить на себя ее внимание – разве только приставать на переменках. Когда «классная» привела ее в кабинет украинского языка и сказала, что Таня тоже будет приводить в порядок учебники, у меня перехватило дыхание от сладострастного ожидания. «Если ее посадят рядом со мной, то это шанс, может быть, единственный…» — стучало в голове. Я весь напрягся и, затаив дыхание, ждал, что дальше сделает «классная»
— Садитесь рядышком и работайте,- распорядилась училка. – У меня дела, я потом приду, проверю! Все это надо сдать в библиотеку сегодня!
К моей несказанной радости, «классная» ушла, оставив нас наедине. Меня всецело поглотили мысли о том, как обратить на себя внимание Танюши. Танюша заводила меня с пол-оборота – смазливое личико, русые волосы до плеч. Роста она была невысокого, ниже среднего, но имела очень пропорциональную, словно точеную фигурку и сексуальные ножки. Ее обольстительные ноги, выставленные всем напоказ из-под коротенького школьного платьица, сводили меня с ума всегда, когда мне доводилось их видеть. Сколько раз, видя, как Таня дерется с мальчиками (случалось это довольно часто и мальчики, как правило, были ей побеждены, поскольку она применяла приемы, против которых те были бессильны), я жалел, что не нахожусь на их месте. «Уж я бы ее укротил, прижал к стенке, зафиксировал, а там дальше видно будет…» — думал я, не зная на самом деле, что делал бы дальше. Печальный опыт других меня не останавливал, мне почему-то казалось, что я не окажусь на месте некоторых смертельно опозоренных одноклассников, побежденных в драке девочкой. Такой позор не забывали никому, и эти мальчики до конца оставались предметом насмешек. Я искал и не находил повод подраться с Таней, не веря, что и против меня она применит свои беспроигрышные приёмчики.
В этот раз по случаю экзамена Танюша была в белом кружевном передничке поверх коричневого школьного платья, белых босоножках на шпильках и белых гольфах. Обворожительно сверкали вожделенные обнаженные коленки и бедра, которые позволяло видеть коротенькое платьице. В нашей школе на длину платья смотрели либерально, поэтому девочки со стройными ножками носили одежду минимально возможной длины.
Таня села за парту рядом со мной, справа. Я украдкой взглянул на ее соблазнительнейшие коленки, внутри у меня разлился жар. Член вздыбился от невероятного возбуждения так, что чуть не отскочили пуговицы на ширинке. Думать о восстановлении книг я уже не мог, я думал только о том, с какой стороны зайти к Тане, какой найти предлог. Она как будто не обращала на меня никакого внимания и спокойно что-то вырезала ножницами из картона. Таня закинула ногу на ногу, обнажив еще больше свои соблазнительные бедра. И тут я нашел выход. Будто бы случайно я сбросил с парты на пол линейку. Она упала между нами. Естественно, я полез под парту ее поднимать. Когда я очутился внизу, перед моими глазами предстали во всем великолепии голые коленки и бедра, практически не прикрытые ничем. Коленки были перед моими глазами так близко, что я мог видеть каждый пупырышек на коже. Не в силах противиться соблазну я, как будто случайно, уткнулся лицом в Танины колени и, делая вид, что поднимаю линейку, сколько возможно долго находился в таком положении. Но в конце концов пришлось вылезать из-под парты и создавать видимость дальнейшей работы. Вскоре я повторил этот трюк, но на этот раз постарался сбросить на пол какую-то вещь с противоположной стороны парты, с таким расчетом, чтобы она упала на пол справа от Тани. Трюк удался, и мне пришлось лезть под парту, навалиться грудью на Танины бедра, искать что-то на полу, тыкаясь лицом в ее коленки. Таня хихикала и даже не пыталась мне помочь, хотя ей было намного проще поднять этот предмет. Но я и не хотел, чтобы Таня помогала. Не знаю, сколько еще разные вещи падали бы под ноги моей соседке, но тут Таня, прервав работу, встала из-за парты и, подойдя к окну, села на подоконник и стала смотреть на улицу со скучающим видом. Сообразив, что она может в любой момент бросить работу и уйти, и тогда я упущу свой шанс, я сказал:
— Что, ты уже уходишь? А мне все это заканчивать самому?
— Я тебе что, в помощницы нанялась? Тебе сказали – ты и делай!
— Садись и работай! – я попытался быть строгим в ее глазах, одновременно провоцируя на какие-то действия в мой адрес. Танюша, не спеша, процокав шпильками по классному паркету, подошла к парте, за которой продолжал сидеть я, и уселась на крышку парты вплотную ко мне, вызывающе закинув ногу на ногу. Кровь ударила мне в голову, сердце заколотилось с бешенной силой, дыхание перехватило. То, чего я добивался, ныряя под парту, теперь само приплыло ко мне в руки – тогда я так посчитал. Очаровательные коленки и стройные бедра были перед самими моими глазами. Не зная, как поступить, я не мог ни на что решиться. Таня, не вставая с крышки парты, повернулась в мою сторону (до этого она сидела боком, выставив ножки в проход между рядами) и поставила шпильки на стул мне между ногами так, что подъемы ее ножек уперлись мне в яйца. Я потерял дар речи. Ну как же так – сколько я искал повод для более близкого знакомства с ней, а теперь, когда, казалось бы, мои мечты нежданно осуществились, я сидел, не шевелясь и, как завороженный, уставился на упершиеся мне прямо в грудь коленки смазливой девчонки! Я мог бы так сидеть и вечность. Наконец, оторвав взгляд от Таниных коленей, я посмотрел ей в лицо. Она, насмешливо улыбаясь, водила языком по губам.
— А ну-ка, сядь прилично! – я все еще пытался быть строгим, но лучше бы я этого не говорил, ибо тут произошло то, чего я никак не мог ожидать.
Танюша, сверкнув трусиками, толкнула босоножкой меня в грудь. От неожиданности я потерял равновесие и повалился на пол вместе со стулом. Танюша захохотала, закинув голову назад. Опешив от такой наглости и забыв, что еще совсем недавно я мечтал с ней подраться, забыв о своем вздыбленном от возбуждения члене, я поднялся и бросился на продолжающую сидеть верхом на парте Таню. Схватив ее за плечи, я повалил Танюшу спиной на парту и навалился на нее сверху своим телом. От возбуждения меня как будто пронзило током, произошло то, о чем я грезил несколько лет – я прижал ее к себе, вернее, себя к ней. Я чувствовал под собой извивающееся упругое тело, мой вставший член терся о ее бедра, ее мордашка была вплотную к моему лицу – бери и целуй. Но Танюша не собиралась сдаваться на милость победителя, я слишком рано успокоился и почувствовалонизывающая боль заглушила все на свете, даже торжествующий издевательский Танин смех. Все-таки и против меня она применила этот прием, не раз приносивший ей победу. Несколько раз я наблюдал со стороны, как корчатся парни, получившие от Танюши коленкой в пах. Тогда, вместо мужской солидарности, я чувствовал злорадство. Теперь на их месте оказался и я. Вся разница только лишь в том, что моего позора никто другой не видел. Минут десять я не мог пошевелиться, а когда наконец поднялся, согнувшись и все еще сжимая руками свое разбитое мужское достоинство, Танюша стояла в проходе между рядами парт, опершись на них ладонями.
— Ну как, классно? Получил? – хихикала она, — я всегда даю по яйцам, когда нарываются, тебе разве пацаны не говорили?
Гамма моих ощущений в этот момент была очень широкая – непереносимая разрывающая боль в яйцах, чувство позора и жгучей досады от того, что я побежден девочкой, желание хоть как-то ей отомстить. Как разъяренный бык на красную тряпку я бросился на мою победительницу. Таня высоко вскинула ногу, согнув ее в колене и еще раз продемонстрировав свое нижнее белье, носок босоножки молниеносно описал дугу и со снайперской точностью с размаху всадил в пах. Охнув и схватившись руками за яйца, я перегнулся пополам. Белый передничек вновь взмыл вверх и Танюшина коленка, как поршень, заехала мне в лицо. Перед моими глазами брызнул сноп искр, в голове загудело, во рту я почувствовал свинцовый привкус…
Когда гул в голове немного утих и в глазах развеялась пелена, я обнаружил, что сижу на полу на четвереньках, а из разбитого носа течет кровь, капая на паркет. Яйца, разбитые Танюшиной коленкой, все еще пылали огнем, не давая мне возможности подняться на ноги. Сама она, ничего мне не говоря и никак не реагируя на мое состояние, как ни в чем ни бывало сидела за партой и перебирала учебники. Я утер кровь обратной стороной ладони и обнаружил, что нос распух, как картофелина, из глаз текли слезы. С величайшим трудом поднявшись на ноги, все еще согнувшись и не в силах убрать руки от разбитого хозяйства, я ценой невероятных усилий сделал пару шагов до ближайшей парты и повалился на стул. Танюша оторвалась от своего занятия, подперла подбородок рукой и начала с интересом и нескрываемой издёвкой наблюдать за корчами так легко побежденного ею мальчика. Глазки ее блестели, на щеках разлился пунцовый румянец. Зрелище я собой представлял в тот момент более чем жалкое и позорное – по лицу размазана кровь, которая никак не переставала капать из расквашенного носа, сидел я, согнувшись и держась руками за источник пекущей боли у себя между ног. Так что Танюше, с ее точки зрения, было чем гордиться – как же, отправила в унизительнейший нокаут еще одного парня без особых усилий со своей стороны!!! Да еще и как изящно отправила – одним точным ударом своей соблазнительной коленки, всегда вызывавшей мое вожделение и так и оставшейся недоступной для меня, хотя и познакомившейся с моим мужским достоинством.
— Ну и дура же ты! – только и смог выдавить я из себя, хотя внутри клокотали несравненно более выразительные обороты. Ладонью я пытался утереть разбитый ей нос.
— Ты мало получил?!! – Танино удивление казалось более чем искренним, — тебе что, еще дать?
Это уже переходило все мыслимые границы – меня не только победила в драке девчонка самым позорным для мужчины приемом, она еще и продолжала издеваться, показывая таким образом, что ничуть меня не боится, что я полностью раздавлен и подчинен ею физически и морально. Вскочить на ноги и броситься на нее мне не давал распухший между ног шар, нашпигованный кровеносными сосудами и нервами – сделать с ней что-либо сейчас я просто был не в состоянии.
— Ну дай! – не подумав как следует, от досады выпалил я.
Таня поднялась из-за парты, за которой сидела, и направилась ко мне. «Нет, надо уходить,.. вернее, убегать отсюда!» — я сам не мог поверить, что ко мне приходят такие позорные мысли! Да, надо спасаться бегством от девочки – вот до чего уже дошло!!! Да за все мои четырнадцать лет мне не приходилось этого делать!
Но было уже поздно, я не успел даже подняться. Танюша мигом очутилась рядом и, обхватив руками меня за затылок, коленом наступила на пах. Я вскрикнул от боли и обеими руками инстинктивно обхватил её бедро. Но теперь, ощутив ладонями бархатную теплую кожу, я думал только об одном – как спастись от Тани, как избежать дальнейшего позора, если, конечно, его можно избежать. Танина коленка месила мне и так уже разбитые яйца, причиняя боль, от которой хотелось выть. Неожиданно она, на секунду отпустив нажим, отвела колено назад и с размаху вновь двинула в пах. Я закричал и попытался зажать руками мужское достоинство, чтобы хоть немного унять дикую боль и защититься от дальнейших ударов. Но увы, я не успел этого сделать! Танюша стала коленом наносить удары мне между ног, по прежнему держа меня за затылок и нагибая вниз. Я тщетно пытался перехватить руками ее коленку, действующую, как хорошо налаженный механизм. Вдруг Танюша, перестав отбивать мне яйца, начала бить коленом в грудь. Каждый такой ее удар отдавался внутри меня гулом, все тело сотрясалось от пяток до макушки.
…Танюша раскраснелась и запыхалась. Её коленка, отбив мне всё между ногами, опустилась. Когда я, с трудом подняв голову, посмотрел на Таню, то обнаружил, что она смотрит на меня сверху-вниз с торжеством и насмешкой. Не в силах ничего говорить или делать, я снова опустил голову, уткнувшись ей в белый школьный передничек. Прямо перед моим лицом были стройные бедра и ранее сводившие меня с ума колени, ставшие теперь орудием пытки. Орудием пытки, унижения и величайшего оскорбления девочкой мальчика. Никогда бы не подумал, что женские колени могут одновременно вызывать сильнейшее желание и возбуждение, и непереносимую, сжигающую всё внутри боль.
Таня, посмеявшись, взъерошила мне рукой волосы на голове, взяла свою сумку и, перебросив её через плечо, не спеша направилась к выходу из класса. А я остался сидеть, скорчившись, за партой, с распухшими до невероятных размеров помидорами у меня между ног, таким же распухшим разбитым носом и невыполненным заданием учительницы, которая, придя после в класс, выместила все свое недовольство и раздражение незаконченной работой на мне. Поскольку девочка, победившая и растоптавшая меня, была уже далеко и где-то торжествовала свою победу. Хорошо ещё, что я успел до возвращения классной сходить и смыть запекшуюся кровь у себя с лица, иначе моему позору и поражению был бы как минимум один свидетель.
После этого я видел Танюшу ещё несколько раз на последних экзаменах. Я старался не смотреть в её сторону и не встречаться с ней взглядом. Когда это всё же происходило, и я встречал торжествующе-надменный взгляд моей победительницы, то перед моими глазами всякий раз мысленно вставала её коленка, ловко вспарывающая мне пах, её нога в изящной босоножке, удар которой вызвал синяки на яйцах, не сходившие неделю.
…Вот таким неожиданным образом закончилось моё школьное увлечение, оставившее после себя столько физических и нравственных страданий…