Уже опоздал

     Уже кричал петух, уже не выйти, теперь ждать первого луча.
     Смешно сказал, да? Первого луча, первый — он же последний.
     А в комнате темно ещё, спокойно так, и ты дышишь тихонько… слушал бы и смотрел бы без конца.
     Милая моя девочка…
     Ходики на стене стучат, стучат — скорее бы уже, скорее бы!
     Знаешь…, странно, холодная ведь у меня кровь, почему же так стучит в висках, почему дрожат руки, дышать боюсь — кажется, весь дом услышит — почему?
     Уйти надо, выйти уже скорей, сгорю во дворе и поминай, как звали.
     Впрочем, нет, не поминай, не надо, сам уже почти не помню, ничего почти, а вот тебя увидел и вспомнил…
     Глаза твои вспомнил, улыбку, ушки точёные. Чуть не бросился наперерез, чуть не остановил.
     Хорош бы я был, представляю — здравствуйте, приветик вам с того света!
     А что не умер, так и так не лучше — сам белый как стенка, глаза дырками, а лапы вообще как из морозилки.
     Вообщем не остановил, но до дома проводил, не удержался — двоечник проклятый.
     Ведь говорили же мне старшие — «увидишь кого, вспомнишь, беги, — не твое теперь».
     Третья ночь сегодня, как в сказках, третью ночь с тобой рядом сижу, на стуле этом скрипучем, держу знаками, чтобы не проснулась и смотрю.
     Смотрю, девочка моя, смотрю, в груди как футбольный мяч горький, не могу плакать и не плакать не могу.
     Всё…, убрал знаки, проверил — ничего, пошёл.
     И от двери … «кто здесь?» … замер…
     «Кто здесь, … кто … не …ТЫ?!!»
     Ну не могу я, не могу, не будил ведь — сама проснулась, ну хоть словечко, в глаза заглянуть, движения твои вспомнить, как …
     И снова — «Ты…? Ты же…, ты … ты ведь … Господи… не просыпаться… не уходи… пожалуйста не уходи…не смогу опять…».
     Как током пробило. Что же я наделал, и что же делать теперь?
     Здравствуй, малыш. Возвращаюсь — чинно пытаюсь присесть, где там, за руку схватила — глазищи в пол лица огромные, блестят лихорадочно, что-то сказать пытается, зубы стучат, дышит, как будто бежала всю ночь…
     А ходики, проклятые, замолчали совсем, ну как нету их!
     Ну не плачь, не надо, ну хочешь я тебе воды принесу, ну …
     Куда там. Держишь меня за руку, не выпустишь.
     Жилка на шее бьётся, прижаться бы губами, как тогда, удержусь? Нет.
     «Какой холодный…, замёрз…, иди я согрею…, где же ты был…?»
     «Ну где…, я же одна …, я же совсем…, я же …»
     Девочка моя, солнышко моё, как же мне плохо было без тебя!… я даже не знал как плохо…
     Как же быть то теперь? Ведь чуть-чуть уже осталось совсем, свет скоро, солнце, ведь…
     — Я уходить должен … я…
     — Не пущу…, никуда…, с тобой…, никуда…
     Ну что же делать, что делать, и так нельзя, и … чтоб ты сдох ещё раз, дурак проклятый, что же ты наделал, как же быть то теперь?
     Как в прорубь — «малыш, нельзя мне быть здесь, нельзя, сгорю, как светло станет…»
     В глазах смятение, не понимаешь ничего,
     — «сгоришь…? Как сгоришь…? Почему …?»
     — … Ну пойми, я другой теперь, должен был помереть — вытащили, да только…
     — Другой…, какая чушь…, вот же он ты…мой… никому не отдам…, я…, тебя же обманули, любимый мой, тебя же…
     — Нет! Посмотри на меня, разве я похож на себя…? Посмотри…
     — Не верю! Нет…, не…, но…
     — Поверь мне малыш, я должен…, я уже…
     — Но ты придешь? Ведь ты придёшь…? Ведь…, обещай!
     — Я…
     — Что???
     — Я опоздал…
     — Тебя,… что … тебя не пустят ко мне?
     — Я… уже светло… Я…
     — Ты … ты же сказал…
     — Да…
     — Не пущу!!! Не пущу, что хочешь делай, не пущу … без тебя … нет …
     — Я увидел тебя, говорил с тобой… теперь…
     — Подожди, но ведь свет, … но ведь где-то же ты был …раньше… днём … до того… ведь…
     — Я был… но там … там просто … там темно, там нет…
     Срываешся с кровати, бегом, все окна, щель под дверью, ищешь, чем заткнуть… ночнушкой… всё.
     — Ты …, тебе любой свет вреден…, или …, можно лампу…? …посмотреть…я…
     Знаешь, я сначала даже не понял, попытался обьяснить — «я — ты понимаешь, я — нечисть, я — другой…я»
    лько бы ты…
     — А ты…, ты скучал без меня?
     — Скучал???
     Ты не представляешь себе, что со мной творится сейчас, какая у меня внутри нежность, бесконечная, до боли, до сведённых пальцев, дотрагиваюсь — легко-легко, почти невесомо, провожу по губам, глажу волосы…
     Так сжимается горло, перехватило, сглатываю, ещё…
     Ты уже улыбаешься, ещё робко, ещё слёзы в глазах, но ты улыбаешься уже, улыбаешься…
     Лисёнок…, малышенька…, рыжий мой, как же я был всё это время без тебя…
     Целую тихонечко — глаза, веки, левый, правый, губы горькие, нежные — вспухают…
     Ласточкин мой…
     Провожу по шее — замираешь, не дыша, не шевелясь…
     Стоном дыхание вырывается наружу, берешь мою руку, тянешь к себе — подожди, дай вспомнить, дай вернуть тебя, с закрытыми глазами дай пройти тебя всю, языком, губами, дай напиться, надышаться тобой.
     Никогда не думал, что запах может сниться, теперь знаю — то, что было тогда в полубреду, полусмерти — днём тогда…родная моя…
     Закрываешь глаза, а веки дрожат, смотрю на тебя, не могу насмотреться, руки — мои руки уже вспомнили тебя и ласкают — сначала робко, потом всё смелее …
     Почему же ты плачешь теперь? Всё уже хорошо, всё… мы … вместе
     Раскинулась, разметалась на кровати, голова назад, я же теперь вижу в темноте, знаешь?
     Не слышишь маленькая, не до того тебе.
     И уже теряю себя, бьюсь в твоей груди сердцем, в горле твоём дыханием клокочу…
     Не могу без тебя больше, не могу отдельно, не могу…
     Я…здесь…я…ВЕРНУЛСЯ…как же мне хорошо…
     Где я сейчас — с тобой, в тебе, во мне? Или просто сплю, или просто умер — не знаю, не хочу знать, ничего больше не хочу, только быть здесь, сейчас, быть…
     Зверёнок мой, волосы растрёпались, губа закушена, струйка крови по подбородку…
     И запах, нет, не так — з-а-а-п-а-а-х-х крови перебивает твой, хмельной, безумный и ты, об меня, лицом, всем телом, всем…
     Ну не знаю же я уже кто я, что я, где я, как я жив и жив ли я, лия…жежив…
     Всё, затрясло, ну подержи меня, подержи ещё чуть-чуть, я весь выплеснусь, я…без остатка…подержи!
     О-о-о-й мамочки мои это где же я есть то, на каком свете, кровать влажная, вся в поту, с ума сойти — давно ли я опять потеть начал?
     Прядками мокрыми меня щекочешь, как раньше всё, и ноготками мне по животу — лови мол…
     Живы…
     Только запах, запах, и тяжёлый и лёгкий, и сладкий и горький — от тебя ко мне — струйкой по подбородку, внутренности узлом, как же такое терпят то, ненаглядная моя, любовь моя горькая, сладкая… как же такое терпят-т-т т-о-о…
     Поцелую тебя нежно-нежно губами прижмусь, и проведу ими, как будто играя, знаешь — так, небрежно, так, так…
     Б-о-о-о-о-ж-ж-ж-е-е-е мой…, или кто ты там…, или кто я здесь…, как будто огонь жидкий внутрь, и на шее пульсирует, миллиметра нет, хочется то как… девочка моя… как же хочется то …
     Всё, увидела, смотришь не понимая — «Что? Что с тобой? Что случилось?» а я уже и говорить не могу, только мычание и глаза на выкате.
     — Ну что, что, где болит, где плохо, где?
     — Кровь…, запах… — не могу, не удержусь, сделай с ним что нибудь …
     — Тебе кровь нужна? Возьми у меня, возьми, ты же знаешь, я сильная я могу…я…
     — Глупенький, знала бы ты, о чём говоришь, знала бы — как красным глаза застит — убежала бы от меня в ужасе, в отвращении…
     — Ну возьми же, скажи где резать, как ты хочешь, скажи, я…
     — НЕ МОГУ!!! НЕ БУДУ!!! НЕ ХОЧУ… так хотеть — мучительно — наизнанку выворачивает — горло изнутри как волосом поросло, не н-а-д-о у-х-о-д-и…
     — Я же знаю, я просто такой же как ты стану, ну и что, ну и наплевать, даже лучше, всегда вместе рядом…
     — Ну нет же, это только старшие, только они могут… я только убить… я…
     Жить…жить то как хочется…жить как корчит…прыгаю…
     Стекло вдребезги…жжёт…страшно, и тень моя на асфальте,… тень… моя… на асфальте…… с твоею слилась.