Мы, как всегда, опоздали почти на час. У моей жены очень своеобразное ощущение времени: я за наше почти двадцатилетнее супружество так и не смог понять, то ли время для неё растянуто относительно реального, то ли сжато.
Поэтому на этот банкет, благодаря сборам Лии, мы опоздали. Отмечали буддийский Новый год. Азиатский народ был уже нетрезв. К нам подходили, пытались обниматься и целоваться, и это всё моей пока невыпившей личности казалось преувеличенным, и было неловко.
Лия – преподаватель. Но случилось так, что при переезде в Москву из бывшей союзной республики перед нами явственно замаячил призрак нищеты. Благодаря моим землякам из Восточной Сибири Лия переквалифицировалась (на время, конечно) в бухгалтера представительства этой сибирской республики в Москве.
Я, человек искусства, мыл чужие иномарки и сторожил чужие помещения. Но всё как-то устроилось, быт наладился, появилось своё жильё, работа по профессии, и трудное прошлое приобрело флер банальной романтичности. Теперь, приехав к землякам, можно было смело расслабиться, не стесняясь своего пресловутого положения в обществе. Алкоголь сделал своё дело, и я успокоился. Знакомые лица стали ещё роднее, общаться стало легче.
Но произошло нечто, потрясшее моё медитативное расположение духа. Я сидел в тени от колонны, общаясь с моим другом Чингизом. В зале царил полумрак, пропитанный дымом сигарет и звуками пентатонной музыки. Может быть, поэтому он и не заметил меня вблизи от Лии.
— О, Лия! Ты тоже здесь? – воскликнул он, подходя к нашему столу.
Лия привстала, и он её обнял. Крепко обнял. Его руки легли на налитые ягодицы моей жены, а пьяный рот обхватил Лиины губы. «Они у тебя как силиконовые», — часто шутил я по поводу этих губ.
— Здравствуй, Тимур, — смущаясь, жена пыталась освободиться из тугих объятий этого здорового туземца. Но из своей тени мне было видно, как Тимур настойчиво и бесцеремонно лобызает и мнёт пытающееся выскользнуть тело моей супруги.
У меня зверская интуиция. Я сразу понял, что Тимур, которого я тоже знал, имеет какое-то право на такие манипуляции с Лией. Ещё у меня зверский комплекс. Всю свою сознательную жизнь с Лией я провоцировал её на еблю с чужим мужиком, но в моём присутствии. Эта мысль стала моим, наверное, главным допингом в жизни.
Она разукрашивала мои будни в удивительные цвета, а фантазия будила творчество, причём не только постельное, но и профессиональное. Можете представить, какая фантазия у человека искусства? Тоже «зверская»…Но Лия, иногда со смехом, иногда грубо прерывала мой полёт. Реального факта измены не было..
Только желание, чтобы эти факты были. Однако я чувствовал в своём подсознании тёмный уголок, в котором таились силы, готовые оберечь меня от шока, возможного при наблюдении и осознании предполагаемого акта секса моей жены с чужаком.
Неужели я всё-таки заработал себе рога? – думал я в смятении, теряя алкогольные градусы. Вместо ожидаемой приятной ломоты в члене появилась неприятная ломота в голове. Тимур, наконец, отстал от Лии, и, заметив всех остальных присутствующих за столом, послал общий воздушный поцелуй. Меня, по-моему, он так и не обнаружил в моём укрытии.
Я взглянул на Чингиза: он пытался пошутить, но от меня не ускользнула растерянность в его раскосых глазах. Лия тоже попробовала иронизировать. Я принял её тон, и внешне, как мне показалось, всё вернулось в прежнее русло нарастающего веселья. Лию чьи-то руки сорвали с места, увлекая в общий танец. Её европейский лик замелькал в азиатском хороводе, оттеняя экзотику своей белизной.
— Выпьем? – предложил Чина. Мы выпили. Потом ещё.. И ещё. Я почувствовал кондицию. Мысли о возможной измене Лии из неожиданно неприятных вдруг начали трансформироваться в приятные. Поддерживая общение с Чиной, я замечал в себе нарастающее знакомое болезненное возбуждение. Но вертящийся на губах вопрос, известно ли что-нибудь Чине, компрометирующее мою жену, я откладывал на потом.
«Поедем ночевать к Чингизу – тогда и спрошу», — думал я. На ночлег Чина пригласил нас заранее, зная, что мы живём в Подмосковье и все возможные маршрутки и электрички к часу окончания праздника уже уйдут. Жена Чингиза Нора уехала проведать свою мать в Сибирь, и просторная гостеприимная квартира в Братеево почти пустовала.
Смутно помню, как мы оказались в этой квартире. Я вынырнул из пучины затмения и увидел себя, сидящего на чингизовской кухне. Напротив меня, полуголый и смуглый, восседал Чина и что-то наливал в рюмки. Мы опять пили. Пили и курили. Курили и пили. Я, пытаясь сохранять равновесие, нашёл Лию. Она спала в отведённой для нас Чиной комнате. Лунный луч падал ей на лицо, «силиконовые» губы были по-детски приоткрыты. В этой спальне мы перекантовывались уже не первый раз.
— Чина, чё-то Тимур как-то чересчур активно наехал на Лию, тебе не показалось? – наконец-то задал я заветный вопрос, и в груди у меня сладко заныло. «Говори, говори, узкоглазый чёрт!» — внутренне молил я. – Мне всегда казалось, что Тима к ней неравнодушен.
— Да к ней много кто неравнодушен, — ответил Чингиз. Его язык заплетался, но взгляд был осмысленным. – Она же у тебя яркая, такая красивая фигура, такое красивое лицо. Просто Тимур с ней рядом работал. Представляешь, каждый день находиться близко от красоты. Тем более, белая женщина!
— Слушай, Чина! Я тебе говорил, что я сам намекаю Лие на легальную измену?
— Да ты что? – изобразил Чина удивление. – Ты чё, извращенец?
— Чина, ты доставишь мне удовольствие, если расскажешь то, что знаешь, — продолжал наступать я.
Чина разлил очередные порции водки. Закурил. Помолчал, разглядывая свои желтоватые ногти на руках.
— Ты правда хочешь знать правду? – спросил он.
— Да! – я аж подпрыгнул на табурете.
— И ты не расстроишься?
Я замотал головой.
— Честно?
— Ну давай, не томи, родимый, — взмолился я, начиная медленно задыхаться.
Мы чокнулись. Выпили. Я нервно закурил, пытаясь унять дрожь в руках.
…В тот день в представительстве ожидали гостей из Монголии. Глава представительства Радик попросил Лию сходить в универсам и купить коньяка и каких-нибудь закусок, а сам со своим помощником Тимуром принялся наводить порядок в офисе. Когда я и монголы приехали (я сопровождал монголов по Москве, помогал с переводом и с другими проблемами), стол в офисе уже был накрыт. Лия предложила всем пройти за стол.
Начались тосты.. Потом беседы. Лия выпивала вместе со всеми. Я смотрю – она очень быстро повеселела. А монгольская делегация – в ней была одна молодая монголка, начинающая актриса, и мужчина и женщина средних лет..
— Надеюсь, ты эту актрису поимел? – прервал я чингизовскую сагу.
…В общем, быстро все напились и пообщались. Гости, поблагодарив хозяев, засобирались уходить. Я предложил этой девушке (забыл, как её зовут) остаться: коньяк ещё оставался, да и как упускать случай? Её сородичи благосклонно закивали в ответ на её видимое смущение и ушли. Ну и вот.
Чингиз замолчал. Я, изнемогая от нытья в чреслах, вкрадчиво промямлил:
— Что вот? Ты давай, рассказывай. проговорил Чина, и я смотрел…
…В какой-то момент Тима вышел из гостиной, и я услышал, как в дверях провернулся ключ.. «Правильно, Тима, молодец, что закрылся, — подумал я, — мало ли кто припозднившийся зайдёт». Потом свет в комнате ослаб – это Тима добавил интима, погасив лишние светильники. Потом я увидел, что он опять подошёл к Лие и, наклонившись, что-то шептал ей на ухо..
Она отрицательно мотала головой, а я в это время уже наполовину оголил мою актрисочку. Она прижималась ко мне всё теснее и теснее. Тима, целуя Лию в шею и всё что-то ей нашёптывая, в танце направлял её к дивану. А диван там, ты, наверное, помнишь, такой кожаный и огромный.
— Помню… — прохрипел я. Меня несло. Во мне и вокруг меня звучала какая-то авангардистская музыка с завыванием медных и глиссандо струнных. «Вот он, мой час!» — проносилось в моём мозгу. И моё подсознание молчало.
— Продолжать? – спросил Тима. И вдруг в его голосе зазвенел металл.
…Не знаю, что уж Тимур там говорил Лие, но они оказались на этом долбаном диване. Обнимая монголку, я видел, что на диване идёт какая-то война, с раздеванием, раскидыванием одежды и отдельными Лииными возмущёнными возгласами.. Но вдруг всё стихло.
Чингиз помолчал и заговорил снова.
…В полутьме я видел: Тима раздел Лию полностью. Он лежал на ней, и они целовались. Монголка, улыбаясь мне, потянула меня вниз, на ковёр, и мы очутились прямо перед этим долбаным кожаным диваном. На какое-то время я отвлёкся от происходящего на кожаном ложе, хотя тоже люблю подглядывать. Но я занимался погружением в монгольские глубины: всё произошло, я был в актрисе и начинал её трахать. С дивана начали доноситься приглушённые стоны. Я приподнялся над монголкой: Тимур уже вовсю ебал Лию. Извини, Миня…
— Ну и как, большой у Тимы хуй? – спросил я, чувствуя, что дальнейшая информация уже ничего нового не добавит к моей клокочущей похоти.
— Ты знаешь, что Тимур, когда учился в институте, участвовал в общаговском соревновании «У кого хуй больше». Там их человек двадцать дураков набралось. Они портновским сантиметром мерили вздроченные члены. Это был первый этап конкурса. На втором этапе нужно было кончить: кто дальше брызнет, тот и победитель. Тима в итоге оказался вторым.
— А кто первым?
— А первым был Радик. Всех переплюнул. В буквальном смысле. Но когда я вблизи увидел тимуровский член, я поразился. Он уже посадил Лию на себя. Извини, старик, но у твоей жены на самом деле шикарная жопа.
Картина была красивая: его здоровый хуй и её пышная жопа. Он её минут пять ебал в таком положении, а я на полу свою монголку параллельно. Потом она меня спросила, не обижусь ли я, если она «сходит» на диван. Я выскользнул из неё и подтолкнул к дивану. Тима поставил Лию и мою раком и поочерёдно стал их обрабатывать.
— А ты что в это время делал? – поинтересовался я через силу.
— Я дрочил. Там, на диване, стоял невероятный шум: Тима шлёпал своим передом об зады девчонок так, что звон стоял в ушах. Девки уже откровенно орали. Я такую еблю редко видел. Тима время от времени издавал зверский рык..
Потом монголка пыталась подлезть под Лию, но Лия вдруг отлипла от Тимы, перевернулась на спину и потянула его на себя. Да, Миня, красивая у тебя жена. Такие ноги! Длинные, не худые, пластичные. Она как сплела их у Тимура на спине, как давай подмахивать жопой, Тима совсем озверел, я за его жопой не успевал следить..
Я кинулся на диван, подмял под себя монголку, и через минуту под общий рёв мы с Тимой кончили. Прямо им в пизды…Ты доволен? – спросил Чингиз, переводя дыхание.
— Пойду поссу, — сказал я. В туалете из зеркала на меня глянуло лицо маньяка: я испугался себя. Яйца нестерпимо зудились, член почернел. Но я передумал кончать. Я добрёл до своей комнаты, еле раздевшись, пристроился рядом с женой.
— Мишшша… — простонала она. Несмотря на принятый ею алкоголь, от неё веяло свежестью. Я знал, что отказа не будет. Потому что, принимая алкоголь, она редко мне отказывала. И, оказывается, не только мне…Без прелюдий я вошёл в безупречное лоно сорокалетней женщины. Луна помогала мне лицезреть интимные детали Лии.
Я подсунул руки ей под жопу, закинул её ноги себе на плечи и принялся наблюдать, как мой хуй входит и выходит из моей женщины. Моё возбуждение было на пределе, но хуй был каменным. Я впервые испытывал такую истому в члене.
— Лиечка, так тебе понравилось с Тимой?
— М-м-м… — замычала Лия. – Ты что, перепил?
— Говори, хорошо тебе было с Тимой? – продолжал я, наращивая скорость фрикций. Авангардная музыка во мне приближалась к кульминации.
— Миша, ну ты что? – заскулила Лия, входя во вкус этой похотливой ебли.
— Говори, блядёшка моя, большой у Тимы хуй?
Лия учащённо дышала, всё интенсивнее отвечая своим задом и всем телом на мои движения. Я впился в её «силиконовые», сводящие меня с ума губищи..
— Он тебя так же целовал? – шепнул я ей на ухо, еле оторвавшись от «силикона».
— Да-а-а, — простонала она, не открывая глаз и подмахивая мне с накапливающейся амплитудой.
— Большой у него хуй? – во мне назревал ядерный взрыв.
— Да-а-а, — простонала Лия.
— Что «да-а-а»? – настаивал я, бессчетный раз вонзаясь в её плоть.
— У него…большой…хуй, — всхлипывала жена.
— Больше, чем у меня? – не унимался я.
— Нет, Миша, нет, — шептала Лия.
— Не ври, блядища моя, — коварно дышал я ей в ухо. – Не ври, умоляю.
— У него большой хуй, — заёрзала Лия подо мной. – У него огромный хуй…
Я доставал до самого Лииного дна и спрашивал, спрашивал, спрашивал:
— Он тебя так же глубоко ебал?
— Да-а-а… — отвечала она, содрогаясь.
— А он делал в тебе вот так? – и я сделал круговращательные движения в её пизде.
— Да, да, да — отвечала она, и я понял, что она кончает, кончает, кончает.
В моей башке пронёсся атомный вихрь. Взревели финальные аккорды. И я взорвался.