На спор

     Я расскажу сегодня одну историю, которая, имела место быть в моей жизни. Мне было 18, золотое время, когда все кажется возможным, все легко и не знаешь ни уныния, ни проблем со здоровьем. Дни длинны, ночи коротки и столько всего впереди. Я всегда был уверен, что у меня все будет хорошо. Беззаботность, легкое отношение к учебе, такие же молодые парни и девчонки вокруг. Тут я немного отвлекусь и уточню вот что. У меня не было сексуального опыта на тот момент, но как-то это оставалось моим секретом. Я предпочитал не говорить на эту тему с друзьями, а они в свою очередь (не бравада ли?) вовсю хвастались победами и впечатлениями. Я отмалчивался, но как-то для всех это было очевидно, что с теми девочками, с которыми я был рядом у меня что-то было. Отрицать что ли? Ну, глупо как-то. Да и девчонки порой на шутки и подколки компании отвечали как-то двусмысленно, так что ни у кого и сомнений не возникало. А я почему-то не спешил любыми средствами и в любых условиях. Я изначально хотел такую, от которой, мурашки бы побежали по коже. От которой бы немело что-то внутри. Мне снилась девочка с лицом закрытым волосами, развеянными ветром и я не видел ее лица, но в очень откровенном белом платье, облегающем фигуру, и подол которого, тот же ветер нескромно поднимал, обнажая ноги, от которых действительно можно было онеметь. С тех пор, кстати, для меня нет ничего сексуальней белого на женщине, и любимой частью женского тела являются именно ноги.
     Так вот, общаясь нормально и с девочками в том числе, я не комплексовал, что нет постели. Один раз девочка друга, я знал, что они спят давно друг с другом, пришла ко мне в гости. У нас была четырехкомнатная квартира и у меня естественно своя комната. Я был немного удивлен ее приходом, но она объяснила, что ей нужно со мной поговорить. Дома была мама и брат. Комната у меня тогда была такая, что в нее никому заходить нельзя было. Просто свой мирок с музыкой, телефоном и телевизором. Я родителям сказал — не шляюсь, не пропадаю, не отрываюсь, но у меня есть это — комната с замком и с тем на стенах, что я хочу. И у меня это было. Налил ей кофе, включил музыку, смотрю — грустная такая. На вопрос — что случилось, на меня посыпались такие откровения! Мы сидели рядом на диване, я ее слушал и никак не мог понять, почему она мне все это говорит. Я ей не мама и не подруга ведь! Надо сказать, что девочка она была очень симпатичная. Смысл ей сказанного сводился к тому, что ее напрягает то, что Костя ее любит и ей его жалко, но он же ноль в постели, а она познакомилась с мужчиной за сорок и тот занимается с ней любовью по четыре часа и что ей делать, ведь она молодая и хочет быть с молодым, но он неисправим и безнадежен в этом плане. И я должен помочь как-то и все такое. Когда тебе такое говорит женщина, думаю, есть два варианта. Первый — ты ее подруга и не больше. Второй: И судя по блеску ее глаз, порывистым движением, полуоткрытым губам — это был именно второй вариант. Я тогда первый раз сформулировал, что не даю советов, даже если имею свое мнение. На мой вопрос почему я все это слушаю от нее я получил такой взгляд: Думаю не будь я тогда девственником, ничего бы не сдержало. Она сидела, не двигаясь, и в то же время рвалась ко мне всем своим существом. Я ощущал это физически, это обдавало жаром и стоило протянуть руку: Но тогда, девушка друга, это близкое, желанное, но непознанное женское тело осталось на бесконечном расстоянии непротянутой руки.
     Иногда мне кажется, что эта бесконечность тянется до сих пор. Мы встречаемся иногда на улице случайно, здороваемся до сих пор и каждый раз мне кажется что-то в ее взгляде такое, что я до сих пор ни понять, ни осознать до конца не в состоянии.
     Она тогда сникла вся, но довольно быстро взяла себя в руки, улыбнулась, поблагодарила, то ли за кофе? И ушла. Больше она с Костей не была никогда. Света, которую, я получается отверг. Жизнь Кости так и не сложилась. Он отслужил, отсидел, стал совсем другим, полностью незнакомым человеком с узнаваемыми чертами. Она вышла замуж и три раза рожала мертвых детей. Я узнал это от собственной жены, они в больнице вместе лежали, а жена даже и не знала, что я с ней знаком. Просто на улице как-то показала мне ее и рассказала это.
     Это все предисловие, а сама история впереди и она как раз о моем первом опыте сексуальном, так как первое свидание свое я не помню и даже, как не старался, не смог предположить было ли оно вообще. Но раз вообще были свидания, значит, было и первое! Тогда Света не пропала из нашего круга, хотя и отдалилась. Был парень один, постарше нас, со своей квартирой, в которой была совершенно бесподобная атмосфера. Там все менялись. Там были споры обо всем, там были пьянки, там была любовь, карты, смех, иногда слезы, но все это так органично. Люди там бывали интересные и они там всегда бывали. Казалось, что когда ни зайди он открывает дверь, так как будто он тебя приглашал и твой приход само собой разумеющееся явление. Есть такие люди, спокойные и живущие компанией. У него все становились интереснее, в уютном полумраке всегда находилось место под любое настроение и площадь для общения или нахождения в одиночестве. В летний день или вечер мы оказались у него. Кто-то болтал, девчонки что-то изобретали на кухне, я сидел на маленьком диванчике и листал книгу оставленную кем-то (хозяином?) на полу. Это был томик стихов Омара Хайяма. Я не раз находил у него книги, которые, потом проглатывал и удивлялся, как это раньше я не знал, что именно это нужно прочитать. Сижу, купаюсь в магии сложенных слов, ничего не замечаю. Но есть вещи, не заметить которые, невозможно. Например, упругое бедро, прижавшееся к собственному. Из ниоткуда. И представте этот мой взгляд: страница, бедро, живот, грудь, шея, лицо:
     Вы думаете, это была Света? Нет. Точней Света там была, но села рядом не она. Это была Людмила. Она оценила взгляд, улыбнулась, спросила: увлекся? Да, наверное, говорю. Она взяла у меня книгу, прочитала автора, забавно сделала губки. Нравится, спрашивает. Читаю — отвечаю. Она оказывается подкованной в смысле поэзии, тут же выдает наизусть что-то того же Хайяма, причем в тему, потом что-то китайское любовное и я растворяюсь в ее голосе и смысле слов. Так одно за другое мы забываем о поэтах и говорим о любви, потом о любви и поэтах. Потом спорим. О любви. Она в нее верит. Но с ней интересно говорить и я говорю, что не верю. Её глазки сверкают, она убеждает меня страстно, что я глупый и ЭТО есть! А я улыбаюсь и упрямо верчу головой, охлаждая каждый ее эскапад какой-нибудь трезвой реальностью, порой циничной, а она еще заводится сильней, а мне это нравится, ее щеки горят: Теперь мы оба не замечаем ничего и никого вокруг. Но есть вещи, которые нельзя не заметить.
     Например, не менее округлое и приятное бедро с другой стороны. Вот это и была Света. Я повернулся к ней и практически получилось, что повторил свой взгляд, отчего все втроем рассмеялись. Света сказала, что следила за спором и если мы не против, то готова внести в него некое рациональное зерно и может быть вывести его из разряда теории. Это как? Мы с Людой переглянулись, недоумевая.
     — Слушай, вот ты говоришь, а я тебе не верю.
     Я посмотрел на нее с интересом. Все время она меня удивляет. Света продолжала:
     — Предлагаю тебе спорить.
     — По поводу?
     — Ты говоришь, нет чувств, любви. Я присоединяюсь к мнению Людмилы, но давай на интерес. Вот если ты посмотрел девушке в глаза, услышал ее голос, которым, она тебе скажет — пойдем, и ты пойдешь с ней — ты пригорал. Если не пойдешь — проиграла я. Идет?
     Я тут подобалдел немного и не нашел ничего умней чем спросить:
     — Какая девушка и когда?
     — Сейчас. А какая — это я решать буду.
     Сижу, вокруг уже кучка заинтересованных ребят и девчонок, кураж такой, думаю, в чем дело? Она ведь заведомо в проигрыше или..? Смех, кто-то советует не спорить с женщиной — хуже будет, кто-то подначивает наоборот. Люда глазки закатила, мол, не знаю уж, решай сам. И я решил.
     — И на что спорим?
     — На любовь! — все смеются, — ну давай на желание, на ЛЮБОЕ!
     — Давай. — сказал, как нырнул. А сам думаю, выиграю ведь, а желание:
     Бьем по рукам. Она загадочно улыбнулась и отошла. Все как-то подуспокоились, занялись своими делами. Я тоже посидел, выслушал от Люды многозначительное ну-ну. И остался со своей книжкой. Кто-то сунул бутылку пива, и я с ней (бутылкой) опять в эту книгу погрузился. Причем эти стихотворения я читал так своеобразно. Они же короткие и запоминаются после прочтения.
     Прочитаешь, произнесешь про себя, вдумаешься в смысл. Короче сижу, ничего не подозреваю. Правда теперь в голове постоянно вертелся вопрос о том, кого же имела ввиду Света, кто меня должен поманить и как, чтобы я не смог отказаться? Ха! А выигрыш — желание. Я не сомневался, что это желание — мое и только решал, каким оно будет. Девушка ведь сама сказала — любовь! Все это настроило меня на определенный лад и я поглядывал то на Светлану, то на Людмилу, симпатичные колени которой были хорошо мне видны, она сидела на низком диванчике напротив. Света в это время звонит по телефону и по ее звонку приходит ОНА. Она садится за стол и смотрит на меня. Я это чувствую. Как она пришла, как знакомилась со всеми я не видел, но ощутил, что стало тихо.
     Просто все поняли. А когда я поднял глаза и столкнулся с ней взглядом — тоже все понял. Смотрю, и так медленно понимаю — проиграл. Только неужели скажет: пойдем? Или я сам скажу!?
     Она говорит:
     — Привет! — и так интересно ручкой делает из стороны в сторону.
     — Привет, — говорю.
     Спекся как миленький! Она в белом была. С фантастической фигурой и ногами. Лицо!!! Мы сидим и смотрим друг на друга. В любой другой ситуации это было бы нонсенсом. А тут в гробовой тишине взгляд длиной в километровые секунды. Не знаю сколько, но закончилось это аплодисментами. Светы. Самой себе надо полагать. Я на нее посмотрел, ну думаю и что ты будешь желать, колдунья? А она так глазами показала — не сейчас, вперед давай! Неловкое молчание сменилось обычным для этой квартиры гомоном. Кто-то наливал за знакомство, смеялись. Мы с ней говорили о чем-то, стояли на балконе и я любовался, как ветерок играет ее юбкой. Она была очаровательна и совершенно потрясающе действовала на меня собой. Всем. Голос, мимика, волосы, запах, пластика, фигура. Все. Для меня тогда это было откровением. Она казалась мне воплощением мечты. Она с интересом меня слушала, ни разу не отказалась от того, что я ей предлагал, была это еда, напитки или предложение выйти на тот же балкон в летнюю ночь. Да, ночь была та еще. Я собрался, психанул. Думаю, ведь подстава натурально! И говорю ей:
     — Пойдем в спальню. — раз ни от чего не отказывается! Сейчас и попадется.
     Куда там! Она рассмеялась.
     — Я очень польщена, что вызываю столь откровенное желание, которое, даже сдержать невозможно, но:
     Глупо себя чувствовать глупо. Но сам вляпался.
     — Извини, говорю, — как-то неправильно ты на меня действуешь.
     Она ничего, без обид. Зато говорит:
     — Пойдем отсюда.
     Не спрашивает и не предлагает, а просто говорит.
     — Пойдем. — отвечаю и окончательно утверждаю свой проигрыш.
     Мы уходим, и нас провожают Света и Люда. Обе с грустными глазами. Я не понимаю почему. Мне хочется их обеих ободрить, я сейчас для всего мира могу быть воплощением понимания и доброты и в то же время мне не до них, я улетаю. Лечу над ступенями подъезда, по тротуарам, чувствую ее руку в своей. Потом дождь, теплый и неожиданный. А мы оба рады ему и подставляем руки и лица. Она мне рассказала обо всем. Мы сидели на берегу реки, вода журчала по камням. Я слушал и не знал, что и думать. Оказывается Света и Люда, лучшие ее подруги решили помочь Алле. Дело по ее словам было в том, что она слу12; И на что спорили?
     — Хм: На любовь: то есть нет, на желание:
     — Ого! И с кем именно ты спорил?
     — Со Светой.
     Она внимательно на меня посмотрела.
     — Так ты проиграл:
     — И пока не жалею об этом.
     — Думаешь, того стоило?
     — Еще не знаю: Что стоило?
     — Да желания у Светика, я тебе скажу:
     — ?
     — Я ей один раз проиграла!!! Надолго запомню.
     Я не придал особого значения ее словам. Наши взгляды встретились и я утонул в зеленоватой глубине. Губы прикоснулись к губам, скользнули друг по другу: Интересно, что думаешь, когда просто смотришь такой девушке в глаза. Не знаю, что она читает в твоих глазах, но в них на самом деле такое: Даже не по себе как-то. Человек в глаза тебе смотрит, а ты про него такое и в таком виде! Руки уже гладили ее плечи, и все ясно было между нами. Она дышала мне куда-то в шею и в этом дыхании было умиротворение от того, что желанная игрушка получена. И я верил ей сейчас, что ее просто позвали, что нас правда потянуло друг к другу.
     — Пойдем ко мне? — спросила она.
     — Пошли.
     Становилось прохладно и мы только сейчас поняли, что мокрые насквозь от дождя. Мы то бежали, то смеялись счастливо держась за руки и кружась на одном месте. Я любовался ее телом, к которому, очень нескромно прилипло белое платье. Соски ее упругих грудок казалось, пробуравят ткань, и как трудно оторвать от них взгляд! Ее ножки блестели от капелек дождя и, коленки соблазнительно мелькали и вся она: бедра, стройная спинка, точеная шейка: Ради нее какой угодно спор! Какие мелочи! В подъезде ее дома пахло жареным. А в квартире нам ничего кроме тел не нужно было. Я не волновался, только наслаждался ею. Она оказалась прекрасней, чем можно было себе представить. А она дрожала, но явно не от волнения. Ее жадные пальчики как маленькие ловкие похотливые паучки пробегались по мне, разгоняя во все стороны мириады пугливых мурашек. Я взялся за подол платья и ста приподнимать его. Залюбовался выражением ее взгляда: дай Бог, чтобы на каждого так смотрели! Платье нехотя отлипало от ее прохладной кожи, а тело ее струилось с поднятыми вверх руками, вытекая из влажной оболочки. Я любовался девочкой красиво раздетой в одни тоненькие белые трусики. За что дано такое совершенство? За что оно отдано сейчас мне? У ангелов, оказывается, есть плоть и только не верится как-то, что эта плоть наполнена отнюдь не ангельскими желаниями. И хорошо! Что не ими. Глупости в голову лезут, лучше прикинуть, что с ней делать, а я о всякой ерунде и еще кажется, что у нее не должно быть такой вещи как вагина. Это тело было и без влагалища самодостаточным. По крайней мере, мне пока так казалось. Недолго.
     Тем временем ангел, умопомрачительно покачивая бедрами, улыбаясь, двигался от меня к дивану. Она шла задом, глядя мне в глаза и маня пальчиком. А я почувствовал себя уверенно и не спешил. Подождал пока она села и стала мучительно медленно, но молча принимать различные позы. Вот ведь — дано тело, делай что хочешь — все равно как будто в театре поставили. В большом эротическом. Она сжимала свои грудки и целилась в меня сосочками, она поднимала ножки и рисовала туфельками в воздухе что-то необыкновенно интересное, потом поднимала другую ножку и мне открывался вид, от которого, перехватывало дыхание и я начинал верить в ангельское влагалище. Трусики плотно обтягивали содержимое и манили собой и тем, что в них. А я не шел к ней, медленно снял туфли, подошел к магнитофону и нажал на кнопку. Как по заказу — медляк французский. Она перекатывалась по черной простыне. Такая розовая в белоснежной, совершенно лишней ленточчке посередине. Она приподнимала свои ягодицы и я поражался их объему — откуда что берется? И не было в этом откровенном движении ничего постыдного. Просто две половинки совершенства, явившиеся людям. Ее груди, увеличивавшиеся оттого, что она лежала на животе отвисали двумя соблазнительными мячиками когда она приподнималась, а потом расплющивались об шелк простыни и замечательно выступали из под ее тела налитыми буграми с тонкими жилками венок. Ее светлые волосы как в воде растекались по блестящей черной глади постели. Губы приоткрыты, а ресницы то и дело прикрывали томные глаза. Это зрелище многого стоило. Она переняла мое настроение и тоже не торопилась, а получала удовольствие от самой ситуации. Музыка, полумрак, подкрашенный бордовыми шторами и два существа с разных планет, наполненных друг для друга внеземной притягательностью. Вулкан страсти в нас закипал и клокотал, и оба это знали. Она принимала откровенные позы и делала такие движения! А я медленно приближался к этой черному омуту с изумрудом в глубине. По пути снимаю с себя то, что не успели украсть ее пальчики-паучки и полностью обнаженный дела ю следующий шаг. Я немного двигаюсь в такт музыке, я чувствую ее и плыву вперед. Она встала на колени на диване и встретила меня губами. О, это был совсем другой поцелуй. Такого я еще не знал. В голове взрывались вспышки восторженного салюта. Мы вместе качались в стороны, а потом под музыку вдруг наши тела скользили в разные стороны и ее животик прижимался к моему, а грудки ласкали, прочерчивая сосками линии наслаждения. Ее руки гладили мою спину, грудь, опускались на ягодицы, вызывая дрожь удовольствия, ноготки то и дело нежно впивались в кожу от чего я шумно выдыхал и ей это нравилось. Мы не говорили ни слова, лишним казалось все кроме тела. Она то впивалась губами в мои, то целовала мою грудь, проводя языком по соскам и мне хотелось ответить ей такой же лаской, но мы никуда не торопились, и пока была ее очередь меня мучить. Я изнемогал в ее объятиях, а она заводилась и таяла передо мной. То и дело я слышал сексуально-плотоядное , вырывавшееся из ее уст.
     Член давно уперся ей чуть ниже грудей, меня этот факт не смущал нисколько, а ее видимо только радовал, потому что она стала уделять ему все больше внимания. Вместо случайных касаний и бесцельных попаданий в ее тело я стал ощущать нежные прикосновения, поглаживания по всей его поверхности. От этой ласки член вздрагивал, а я млел от новизны ощущений и закрыл глаза, отдавшись искушенной соблазнительнице. Она отдалилась от меня, коснулась головки кончиком напряженного соска, как бы сравнивая что из них более твердое. По-моему член победил, оказавшись тверже, и вдавил кнопочку соска вглубь ее груди, и я опять гордо прикрыл распахнувшиеся было глаза. Потом был другой сосок, а потом: Я утонул в горячем и нежном. Это не могло продолжаться долго, тем более она проводила ноготками то по внутренней стороне моих бедер, то по ягодицам. Я чуть оттолкнул ее не в силах больше терпеть муку лаской, а она обиженно поджала влажные губки. Я надавил ей на плечи и заставил сесть на диван. Поставил колено между ее ножек и стал наклоняться к ее лицу. Она улыбаясь игриво начала отстраняться, выгибаясь дугой и представляя собой самое сексуальное зрелище в моей жизни. Она запрокинула голову, а я любовался телом натянутым как тетива лука. Настала моя очередь заставить ее стонать от моих прикосновений и поцелуев. Не знаю, правда, кого все это больше заводило, ее или меня. Но я буквально с головой нырнул в подробное изучение этого податливого и благодарного тела. Теоретические знания воплощались в реальность, и эта реальность была выше всяких похвал.
     Мне нравился запах ее разгоряченного тела смешанный с тонкими духами, неправдоподобная гладкость ее кожи под моими ладонями и губами. Я чувствовал вздрагивания каждой ее жилки под тонкой кожей. Я наслаждался ее сбивающимся дыханием, которое, кажется, пахло молоком и манило вновь и вновь к ее губам. Я увлекался какой-нибудь частью ее тела и не мог оторваться от нее пока она не начинала умолять меня: я больше не могу! Я занимался ее шейкой, волшебными полушариями нежных грудей, пальчиками рук, пока не звучала очередная мольба и я переходил к следующей заманчивой впадинке или выпуклости на ее теле. Сверху до трусиков уже не осталось ни миллиметра кожи, не подвергшейся моим ласкам. Я решил снять трусики, но начать подбираться к их содержимому начиная с пальчиков милых стройных ножек. Трусики соскользнули с ее бедер, открыв вид на соблазнительный лобок украшенный тонкой полоской волосиков устремляющихся точно между ног. Восхитительное зрелище. Я стянул трусики с приподнятых ей для удобства ножек и сразу занялся маленькими пальчиками с ярким лаком на ноготках. Я массировал их, потом ступни, изящно переходящие в точеные упругие лодыжки. Она уже откровенно стонала от этих ласк. А я, переходя от ножки к ножке, поднимался к полным бедрам, проходя первый раз в своей жизни этой вечной дорогой страсти от округлых коленей, выше, к предмету желанному и манящему. Я проводил пальцами по внутренней стороне бедер, где кожа была особенно нежна, а она трепетала подо мной. Я поцеловал лобок и почувствовал ее запах! Ножки разошлись, и я окунулся в волшебство женской сущности. Какое же уютное и чистенькое местечко открылось мне! Я целую припухлые, гладко выбритые губки, а ее тело выгибается дугой, краем глаза вижу пальцы, судорожно сжимающие в кулачки черную ткань простыни. Я наслаждаюсь нежностью и податливой упругостью, ароматом, исходящим от нее. Погружаюсь в ласку полностью, забывая обо всем на свете и держа в руках самое дорогое и единственно нужное сейчас — расплавленное тело женщины. Не знаю сколько это продолжалось, но моя первая женщина вскрикнула, судорожно сжала меня между бедер и расслабленно опала на постель, влажная, с подрагивающим тонко животиком, опустошенная и желанная. Она улетела от этой ласки еще больше чем я и это давало повод думать, что я все правильно делаю и даже неплохо. Тем временем она смогла произнести на выдохе:
     — Ну иди же ко мне:
     И я лег на ее жаждущее тело, вновь погружаясь в пучину наслаждения. Она сама направила меня, от прикосновения ее пальчиков к члену по телу разлилась истома и хотелось, чтобы этот контакт не прерывался, но когда головка коснулась губ, раздвигая их и утопая в тугой горячей зовущей мякоти, я вдохнул, весь напрягся и осознал, что это есть — женщина. Правда в голову пришла не очень к месту мысль, что я первый раз лежу на черной шелковой простыне: Но потом глупости растворились в неге даримой мне ее телом. Невозможно было сопротивляться лавинообразно нарастающим чувствам и я кончил бурно и изматывающе, и опустился прижимая к себе это тело. Мы дышали как после забега и наши груди прикасались, ноги были переплетены, а руки дарили благодарные ласки. Я поцеловал ее губки, а она улыбнулась и шепнула мне на ухо:
     — Душ, а потом еще, и медленно!
     От этих слов и ласки ее губ я был готов еще и прямо сразу без душа! Но она вскочила и улыбаясь грациозно уплыла в ванную. Потом время потерялось. Мы вылезли из этого черного омута, пропахшего нами, только к вечеру следующего дня. Я дошел до своей комнаты и понял, что буду спать очень долго. Пока вновь не захочу ее. Как хорошо, что моя ПЕРВАЯ женщина не девственница! Будет, что запомнить. Голова коснулась подушки и сразу провал в сон. А во сне ОНА, томная обнаженная женственность на черном фоне, улыбаясь, звала меня. Больше я никогда ее не видел.
     Если понравится, возможно, продолжу. Может небезынтересно получится о том, что было дальше с желанием Светы и еще позже, когда Света и Люда приезжали ко мне в гости, когда я служил в армии.
     Voland 11